Что бы он сделал с беглецом, полковник не договорил: глаза его в ужасе расширились, а узкие пересохшие губы растянулись в жалкой дурацкой улыбке на побледневшем, как простыня, крысином лице. Лица остальных пассажиров окаменели… Сява резко нажал на тормоза, бросив машину влево… «Мерседес» по инерции протянуло несколько метров, по дороге он задел кого-то из пешеходов и тупо врезался бампером в «Икарус». — Сука! — выругался Сява приглушенным дрожащим голосом, тяжело переводя дыхание. Шофер был в шоке: отличный водитель, мастер спорта, он никак не ожидал такой глупой развязки. Сява прекрасно видел, как «жигуленок» идет на мигающий красный, стараясь оторваться от преследования. Беглец лихачил, у него не было другого выхода, но куда этот козел — шофер «Икаруса» — спешит? — Сука! — еще раз выругался парень. — Мудак! На мгновение в салоне воцарилась гробовая тишина, однако она продолжалась считанные секунды. — Твою мать! — заскрежетал зубами полковник, энергично потирая кровавую ссадину на своем выпуклом лбу. Это вывело из оцепенения его спутников. Они напряглись в немом ожидании. — Назад! — рявкнул полковник. — Ты что, сволочь, заснул? Назад! Быстрее, быстрее!.. Сява быстро моргал бесцветными ресницами, стараясь сообразить, что от него требуется. — А как эта. — водитель кивком головы указал на лежащую на обочине фигуру сбитой жертвы. — Я думаю… Полковник резко оборвал Сяву взмахом руки. От негодования у него перехватило дыхание. — Хрен с ним! Давай назад, дорогой… Думать я буду! — рявкнул он, сжимая кулаки. Сява растерянно и как-то беспомощно посмотрел на полковника, словно не понимая, о чем идет речь: — Хорошо, хорошо… Бородатый, взвинченный до предела, не выдержал и заорал в самое ухо водителю. — Сява, проснись! Сматывайся! Начавшийся переполох прервал четвертый. — Малыш, успокойся, все по плану, — пробасил глухой приказ сзади, — подай назад и не мельтеши! Квадратный человек, молчавший до сего времени, говорил внятно и спокойно. Голос его был ровным и сдержанным. Лицо ничего не выражало, кроме холодной отчужденности. Его мысли были где-то далеко, за пределами этого серебристого «гроба». — Подай назад, — тихо приказал он, — и догоняй… Спокойный голос вывел из оцепенения водителя, парень словно очнулся. Он заметил, как вокруг машины стали собираться любопытные зеваки, как сбоку прошмыгнул «БМВ», как… Впрочем, Сяву больше ничего не интересовало. Он дал предупредительный сигнал и, взвизгнув резиной, подал назад. Собравшиеся зеваки еще не успели посудачить о случившемся, а виновника аварии и след простыл… Зевакам ничего не оставалось, как только послать гневные проклятия в сторону наводнивших Россию черномазых, спекулянтов и нынешнего правительства… «Подоспевший» милиционер только подлил масла в огонь, чинно составляя протокол и высокомерно допрашивая побледневшего и растерянного белобрысого паренька — шофера «Икаруса». Глава 3 Сосновый бор тихо шумел зелеными хвойными лапами, выделяя кислород. Дышалось легко и свободно, лес успокаивал. Вокруг стояла тишина, которую нарушали только трели птиц, скрип стволов да дуновение ветерка. Уже давно рассвело, однако в трехэтажном деревянном особняке царили тишь и покой. Правда, изредка раздавались скрип половиц, осторожные шаги и нервный храп хозяина… После разгульной ночи, когда гудел и ходил ходуном весь дом, тишина казалась неестественной. Собаки, бродившие вокруг дома поджав хвосты, словно зная характер и привычки своего хозяина, иногда лишь поскуливали, ожидая пробуждения Барона. Сноровистые и крепкие телохранители, которыми был напичкан весь дом и окружающая его территория, также старались не беспокоить своего босса шумом и лишними разговорами. * * * Танька Козырева, бывшая подружка Бурова, местная проститутка, совсем недавно попала в поле зрения Барона и вот уже почти целую неделю услаждала своего патрона, который ей не очень нравился, но у нее об этом, естественно, никто не спрашивал — слово Барона было для всех законом. Танька была сладкая барышня с пышными формами: упругим большим бюстом и широкими бедрами. Длинные полные ноги росли, как говорится, от грудей, а полные спелые и аппетитные ягодицы сводили многих мужиков с ума. Но самым удивительным в ней было несоответствие ее раздутых объемных форм и ангельского личика и томного голоса. Этот контраст мгновенно возбуждал похотливых мужиков. А уж переспав с Танькой, мужчины теряли голову окончательно. Татьяна всегда была не прочь поразвлечься. Отдаваясь вначале с какой-то стеснительностью и угловатостью, она очень скоро впадала в дикий истерический экстаз, сопровождающийся завыванием, мольбами и детским плачем, душераздирающими стонами и громкими воплями… И мужики в ее объятиях чувствовали себя непревзойденными самцами, настоящими Казановами, старались вывернуть Таньку наизнанку, раствориться в огромном рельефном сексапильном теле, которое звало и просило и, кажется, готово было взорваться от оргазма и бешенства чувств. Танька открыла раскосые карие глаза. В комнате было довольно светло, пахло табачным дымом и перегаром. Женщина лежала в постели совершенно голая, на ее волосатом выпуклом мягком лобке покоилась безвольная слабая рука Барона. Танька осторожно сняла руку и встала с постели. Длинные рыжие спутанные волосы разметались по плечам… Она окинула комнату мутным взглядом, припоминая, что же вчера они тут вытворяли, но вспомнить не могла. По-видимому, приняла слишком хорошую порцию наркотиков. В разных углах комнаты, кто на полу, кто на диване, лежали обнаженные парочки, а на широкой кровати Барона, раскинув ноги в разные стороны, спали две совсем юные девчонки. * * * Пьяная оргия была в самом разгаре. У хозяина было не очень много фантазии, но зато денег и амбиций хватало. Барон любил заводить себя непристойными порнографическими зрелищами, наблюдая со стороны, как девочек-подростков трахают здоровые бугаи, а бедные девчонки орут, обливаясь слезами, умоляют отпустить их, но это только еще больше воспламеняло садистские наклонности хозяина, и он требовал еще большей жестокости и садизма… Неожиданный звонок отвлек Барона, и женщины, как, впрочем, и мужчины вздохнули с облегчением. Барон был явно раздражен, однако взял сотовый телефон в левую руку и поднес к уху с серьгой, одновременно другой схватил Таньку за волосы и ткнул губами себе между ног. — Слушаю, — зло просипел он. В трубке послышался дрожащий неуверенный голос, сбивчиво докладывающий о каких-то неприятностях. — Что? — взвыл Барон и, приподнявшись на кровати, отодвинул Таньку. Его лицо исказилось злобной гримасой. — Как на свободе? — заорал Барон и вскочил с кровати в чем мать родила. — Сука! Я тебе за что деньги плачу? Крыса ты эдакая! Звонивший пытался оправдаться, но все было напрасно. Барон был в бешенстве. — Если упустишь, я отрежу тебе твой прыщик и заткну его тебе в твою пасть, хорек! — крикнул Барон, бросил трубку и заорал на остальных: — Арбайтэн! * * * Небольшого росточка вьетнамец, закончив утреннюю зарядку, состоящую из нескольких ката, поправил свой длинный халат и покинул просторный балкон. — Что-нибудь случилось? — настороженно спросил азиат Барона, маскируя свое волнение добродушной улыбкой. Хозяин виновато улыбнулся в ответ своему гостю и компаньону. — Нет, Нгуен, — как можно беззаботнее произнес Барон, — все в порядке! Так, мелкие издержки производства. — Они не повлияют на бизнес? — прощебетал собеседник, слегка коверкая русский язык. — Ни в коем случае, — заверил брюнет, — все остается в силе. Я жду твоих «туристов», как и договаривались. Вьетнамец внимательно посмотрел на хозяина дома и слегка улыбнулся. — Холосо! — кивнул он Барону и почти бесшумно удалился в комнату для гостей. Глава 4