Надежда Макаровна поднялась сегодня ни свет ни заря. Она никак не могла дождаться, когда же закончится эта длинная тревожная ночь. Одинокая хозяйка с облегчением и радостью встретила первые проблески света над городом. И уже совсем стало легко на душе, когда весенние блуждающие утренние лучи солнца позолотили купола церквей и крыши стареньких домов. Пожилая женщина бодро встала с постели, накинула синий халат и, подойдя к окну, выглянула наружу. Улица была почти пустынна. Только одиноко, что-то бормоча себе под нос, неторопливо подметал мостовую старый дворник татарин Ибрагимов. Печальный взгляд женщины задержался на его нескладной тощей фигуре. Его рваный армячок был перештопан вдоль и поперек, а стоптанные «вечные» огромные башмаки чудом цеплялись за босые ноги. — Бедный Камиль, — тихо прошептала Надежда Макаровна. — Боже мой, до чего мы дожили, бедные люди… Что они сделали с нами. Что они сделали с Россией! И вновь, как и прежде, тревожно защемило сердце, оно учащенно забилось и заныло от не унимающейся в последние дни тупой и безысходной боли. Пожилая женщина отвернулась от окна и смахнула набежавшую слезу. — Этому не бывать! — твердо заявила пустой комнате хозяйка. — Никогда! Внезапно она начала задыхаться — это был приступ хронической астмы. Она пошарила в кармане халата, нашла пузырек с лекарством и, вынув из него капсулу, судорожно проглотила ее. Рука дернула ручку окна, и оно распахнулось. Свежий воздух привел Надежду Макаровну в чувство. Ее умные серые глаза пылали непримиримостью. Она приняла решение, и сердце успокоилось само по себе, а в душе воцарились мир и покой. Глава 5 Серебристый «Мерседес» постепенно настигал темно-синий «БМВ». — Твою мать! — в который уже раз воскликнул Макарыч и смачно высморкался в носовой платок. — Твое счастье, Сява, что Лева зацепился за «хвост», не то, дорогой, можно было бы сразу на кладбище катить… — Да разве я виноват! — взорвался, как пружина, водитель. — Я, что ли, разным молокососам права выдаю? — Ладно, ладно, — примирительно сказал Макарыч, — смотри на дорогу, наверстывай упущенное. До «БМВ» оставалось метров сто, а впереди него маячил вертлявый «жигуль». — Если сейчас не нагоним, — заметил бородатый, — снова кружить по закоулкам будем. — Какие закоулки, твою мать! — вспылил полковник. — Он же, гад, из города рвется, на кольцевую… а там ищи его, когда схоронится в стогу деревенском! Четвертый, сидевший на заднем сиденье и редко встревавший в пустые перебранки, громко откашлялся и тяжело вздохнул: — Бур — не лох! Макарыч резко повернулся к огромному квадратному мужику и заинтересованно посмотрел на него. — Что? — переспросил он раздраженно. — Бур не пойдет на кольцевую, — уверенно произнес верзила и замолк, уставившись в затылок водителя. — Почему? — спросил полковник, явно неудовлетворенный ответом собеседника. Угрюмый мужик на заднем сиденье молчал, было видно, что полковник для него не такая уж большая «шишка». — Не дури, Слон! — повысил голос Макарыч, но настолько, насколько ему позволяло его положение. — Отчего ему не слинять из города? — Он профи!.. — так же загадочно и глухо произнес бугай. — Сашка мастер! Сява, впившись глазами в шоссе, краем уха слышал разговор, и только теперь до него дошел смысл происходящего, а самое главное — он понял, почему он, высококлассный водитель, можно сказать ас с большой буквы, никак не мог настигнуть эту гнилую допотопную «девятку». Конечно же, за рулем сидел сам Бур, о котором ходили легенды, как о мастере не только вождения, но и всяких выходок. — Бур будет кружить по городу, — продолжал Слон, не то размышляя, не то делясь своими соображениями с остальными, — пока не обрубит «хвосты». А на кольцевую хода ему нет! Макарыч, выслушав компаньона, так и не понял его намека. — Так ведь из города — верняк! — воскликнул полковник и ехидно ухмыльнулся, приведя, по его мнению, неопровержимое доказательство своей правоты. Сява, нажимая на газ, думал: «До чего же тупые бывают начальники, причем чем выше рангом, тем явственней их некомпетентность и самодурство». Однако он промолчал и весь напрягся, потому что темно-синий «БМВ» вошел в зону повышенного риска, а проще говоря, в частный сектор с тупиками, колдобинами и другими «сюрпризами». — На кольцевой он, как на ладони, — ответил за Сяву бородатый, — как волк в загоне. — А тут? — зло спросил Макарыч. Он понял свой промах, но решил не подавать вида. — Как заяц в огороде? — Заяц, не заяц, — пробасил Слон, знавший Сашку Бурова не один год, — но шанс у него есть… — Один из миллиона? — рассмеялся полковник и посмотрел на мужиков озорным кровожадным взглядом. Сява свернул в переулок и резко сбросил газ. Он сразу не понял, что произошло впереди… Темно-синий «БМВ» перевернулся в воздухе, затем еще раз на земле, с грохотом, снес деревянный забор, врезался в угол кирпичного дома и вспыхнул ярким пламенем. Через мгновение раздался оглушительный взрыв, и… содержимое новенького «БМВ» превратилось в жареное мясо. Сява Сомов не мог видеть, что предшествовало взрыву, но как опытный водитель он точно вычислил, что «жигуленок», резко свернув в переулок, лихо развернулся и, «подловив» преследователя на повороте, протаранил его на полном ходу. Заворачивающий «БМВ» был и так неустойчив, а от удара вспорхнул как бабочка и… сгорел! Паника возникла в салоне так же быстро, как вспыхнул Леха в «БМВ». «Жигуленок» шел прямым курсом на «Мерседес». — Сворачивай, Сом, сворачивай! — орал полковник, очумело вытаращив глаза. — Твою… твою… Слов у Макарыча больше не нашлось, на его лице застыл ужас. — Сума… су-ма… — только и смог выговорить Сява, ничего не соображая, — сшедший… Единственным, кто в это мгновение не потерял присутствия духа, оказался Слон. Проворно наклонившись вперед, огромной волосатой рукой он крутанул руль в сторону, и машины, чиркнув боковыми передними крыльями, избежали прямого встречного столкновения. Нахальный «жигуленок» проскочил мимо преследователей, а «Мерседес» нашел приют в останках деревянного сарая, сильно расквасив серебристый «нос». — Он что, — еле выдавил из себя полковник и покрутил пальцем у виска, — того?.. Слон медленно вытер потной ладонью выступившую на морщинистом лбу испарину и утвердительно кивнул тяжелой стриженой головой. — Хуже… — произнес бугай, — это Сашка Бур! Полковнику было плевать! Бур он или Дур — ему нужно было задержать беглеца, иначе… Об остальном он и думать не хотел! — Громов! — крикнул полковник. — Вызывай подмогу! Бородатый нерешительно взял рацию. — Товарищ полковник, но… — замялся Громов, — ведь будет потом такой срач… Крысиное лицо вспыхнуло багровым огнем, глаза сузились, а голос понизился до ядовитого шипения. — Срач уже есть! — произнес Мудин. — Но лучше в говне плавать, чем в собственной крови!.. Повторять дважды бородатому не нужно было. Он включил рацию и застыл в ожидании. — 12-й слушает, — донеслось по рации, — «Сосна» на связи… — «Сосна», «сосна», — ровным спокойным голосом произнес бородатый, — говорит капитан Громов. — Слушаю… — Задержать перламутровые «Жигули», номер две восьмерки семьдесят один, — приказал капитан, — в машине опасный рецидивист, возможно, вооружен. — Понял… Полковник, не сводя глаз с Громова, подал тому знак. — Живым брать, — прошептал Макарыч. Бородатый молча кивнул в ответ. — Брать живым! — Понял, — донеслось по связи. — Все! Громов отключил рацию и, вздохнув, почесал затылок. «Конечно, — подумал капитан, — все шишки теперь упадут на его плешивую голову. Полковник Мудин, как всегда, останется в тени, а отдуваться…» Размышления незадачливого капитана прервал скрипучий голос соседа, который терзал сотовый телефон.