Я уже собрался перехватить руку, чтобы притянуть его к себе поближе, но внезапно что-то случилось с механизмом руки. Раздался щелчок, я утратил контроль над своими пальцами, и рука непроизвольно разжалась. Похоже, электроника моего боевого снова доспеха дала сбой и усиливающие движения приводы на короткое мгновение вышли из строя. Гиранец, почувствовав, что давление на его ногу ослабело, не упустил момент и с силой оттолкнулся в сторону. Его хилое и тощее телосложение позволило ему быстро выскользнуть из щели и отскочить в сторону. Вот чёрт! Теперь он был слишком далеко, и я больше не мог до него дотянуться. Гиранец уже выбрался из щели и застыл на месте, сжимая в руках свой факел, который поднял с каменного пола. Он шумно дышал и вглядывался в темноту широко раскрытыми глазами, видимо пытался разглядеть меня. Он никак не мог продышаться, судорожно хватая воздух ртом — слабак. Наконец, что-то решив для себя, вдруг рванул и побежал обратно вглубь пещеры, откуда пришёл. Ну всё, побежал видно за подмогой! Остаётся надеяться, что этот недоразвитый приведёт сюда кого посерьёзнее, чтобы они прикончили меня и избавили меня от смерти из-за жажды и голода. В моём костюме был рацион питания на три дня, но ситуацию это не облегчало. Меня не столько заботила сама смерть, сколько перспектива настолько бесславной кончины. Быть преданным собственным заместителем и погибнуть под завалами — это совершенно точно не та судьба, которой должен желать истинный воин. Но сдаваться я всё равно не собирался. Задача любого воина — сражаться до конца. Поэтому я продолжил яростно скрести камень. Надо постараться достаточно освободить правую руку и попробовать дотянуться до гранат. А даже если и не успею, или гиранец не вернётся, он всё-таки вселил в меня некоторую надежду. Глядишь, пройдёт ещё сколько-то времени и мне удастся расколоть камень и освободиться. Однако спустя ещё три часа я так и не приблизился к цели. Камень под моим ножом понемногу крошился в мелкую пыль, но огромная глыба по-прежнему придавливала меня к полу и все мои попытки оставались тщетными. Единственная новость заключалась в том, что гиранец не привёл сюда подмогу. Но и в одиночку не вернулся. Отсутствие новостей тоже новости. Может быть, этот ущербный погиб, пока шёл обратно в своё поселение? Кто знает, кто мог его подстерегать снаружи. Мир, куда ещё не ступила цивилизованная нога Империи, — весьма опасное место. Тем более для таких слабаков, как он. Если бы он встретил на своём пути дикого зверя, я бы поставил на кон свою репутацию десять раз что парны конец, и все десять раз этот убогий дикарь был бы разорван на части. А может, он от страха так быстро улепётывал, что запыхался и его трусливое сердце не выдержало нагрузки? Как-то один тип рассказывал мне байки, что древние люди были физически слабыми и почти все страдали от болезней сердечно-сосудистой системы. Чепуха, конечно, но глядя на такого щуплого дикаря, можно поверить во всё что угодно. Да или попросту споткнулся и ударился головой о камень. Глупости, конечно, размышлять о таком, но нужно хоть чем-то голову занять. — Обнаружено движение, — доложила вдруг Стар, а в темноте послышался приглушённый звук. Мой слух, усиленный модулями и натренированный годами, не подвёл меня. Уже вскоре в тени появившегося света я разглядел фигуру, приближающуюся ко мне. Это был тот же гиранец. — Эй, ты здесь? — позвал он. Либо он очень глуп, либо очень хитёр. Куда я мог отсюда деться? Я немного подождал, прислушиваясь, не идёт ли за ним следом ещё кто-нибудь. Вдруг это какая-то хитрая уловка? Убедившись, что он пришёл один, я позволил забралу шлема открыться. — Здесь, — ответил я. — Я готов заключить с тобой контракт, — наконец, произнёс он. — Контракт? — я не поверил своим ушам и едва не рассмеялся. В нашем Уставе по этому случаю даже был особый раздел. Пункт №146 гласил: «В случае, если вы оказались в невыгодном для себя положении (плен, заточение, прочие чрезвычайные обстоятельства), незамедлительно прибегните к возможности ввести противника в заблуждение. Применяйте для этого любые методы и средства. Вы даже можете пойти на уступки, заключив контракт на заранее невыгодных для себя условиях. Используйте манипуляции, ложь, обман — любые хитрости, чтобы добиться своей цели и впоследствии нанести ущерб противнику. Помните, ваша цель — выживание и победа, и никакие моральные принципы или правила не могут стоять на пути этой цели. Не забывайте, что противники Империи — подлежат полному и безоговорочному уничтожению». Была ещё приписка, касающаяся контракта: 'Фальшивый контракт. Заключается с врагом, когда нужно получить от него информацию или службу. Исполнять условия контракта необходимо до тех пор, пока враг полезен. После исполнения контракта, врага следует убить без свидетелей, чтобы противники верили, что солдаты Империи всегда соблюдают условия контрактов и охотно их заключали. Внимание, не допускайте развенчания мифа о нерушимости контрактов.' Эти строчки услужливо вывесила передо мной Стар, и я расплылся в дружелюбной улыбке. — Какие условия? — не веря своей удаче, спросил я наконец. Сам-то я в эти контракты не верил, и считал бесполезным инструментом, а тут вон как вышло. — Ты поможешь мне… Сделаешь меня воином. А потом уйдёшь, и никого не убьёшь в нашем поселении. И больше никогда не будешь возвращаться сюда. И руководству своему не будешь докладывать. Я нахмурился, сделав вид, что размышляю. Если слишком быстро согласиться, гиранец может заподозрить неладное. Поэтому, нужно для вида поспорить. — Но моё руководство может отправить меня на задание, чтобы я зачистил ваше поселение, — возразил я. — Тогда отказывайся от этого задания. — Приказы вышестоящего командования не обсуждаются, — возразил я. Но не для того, чтобы переубедить гиранца, а наоборот, чтобы заставить его подумать, что мне трудно пойти на его условия. — Да что хочешь делай! В ногу там себе выстрели, я не знаю… Но, чтобы тебя здесь не было. — Хорошо, — подумав, согласился я. — Допустим, я смогу перейти в отряд, который занимается локациями на других континентах. Но зачем мне учить тебя военному делу? Вы, гиранцы, наши противники. А значит, я сделаю своего врага сильнее. — Это нужно тебе для того, чтобы остаться в живых сейчас, — твёрдо заявил гиранец. — Ты ведь для этого меня выпустил, не так ли? Я сдержал своё слово и вернулся, чтобы освободить тебя. Но мы не обговаривали условия, что я получу взамен. Если мы не договоримся, то и сделки не будет. А мне просто придётся оставить тебя здесь, и ты умрёшь. Похоже, он не понял, что у меня сломалась автоматика, и решил, что я выпустил его намеренно. Что ж, так даже лучше. — Если я соглашусь, то как долго мне придётся тебя обучать? Каких результатов ты хочешь достигнуть, после которых будешь считать, что стал воином? — Ну… — гиранец задумчиво почесал лохматую голову. — Я хочу стать таким же сильным, как ты. И научиться воевать так же эффективно, как вы, имперцы. Ты должен будешь учить меня до тех пор, пока я не смогу одолеть тебя в открытом бою. От этих слов мне даже пришлось приложить немалое усилие, чтобы мои губы не расплылись в презрительной ухмылке. Какой самонадеянный и наивный гиранец! Он даже не представляет, насколько высоки стандарты Империи в обучении воинов. Я годами оттачивал своё мастерство, тренировался с лучшими из лучших, проходил сотни симуляций на самых передовых военных тренажёрах. А после этого множество раз побывал в самых горячих точках, чтобы стать наконец тем, кто я есть сейчас — одним из самых сильных воинов в Империи, достойным своей репутации. А этот глупец считает, что несколько уроков смогут сделать его таким же превосходным воином, как я. Остаётся только посмеяться над его наивностью и воспользоваться ей. Пусть и дальше верит в свои нереальные планы. Мне это только на руку. Пусть болтает что угодно. Соглашусь со всем, да прибью его сразу, как только он меня освободит. Всё равно свидетелей нет. Я кивнул, делая вид, что соглашаюсь на его условия. — И как ты себе представляешь обучение? — спросил я для порядка. — Для этого понадобится немало времени. Я ведь имперец, а ты гиранец. Я от вас отличаюсь. Где я буду жить, где спать? Как буду восстанавливаться, в конце концов? — Как я уже сказал, в этом месте никто не бывает, — ответил гиранец. — Если хочешь, то можешь оставаться здесь. Но в принципе я могу проводить тебя в наше поселение, если дашь мне слово и пообещаешь, что никому не причинишь там вреда. А что касаемо твоего внешнего вида… Лицо у тебя такое же, как и у нас. Быть может, ты гораздо лучше физически развит, чем наши обычные мужчины. Но будь ты в нашей одежде, я думаю, никто ничего не заподозрит. Да и в принципе, вы, имперцы, мало чем отличаетесь от нас, настоящих людей. Я поморщился. На допросах гиранцы почему-то всегда заявляли, что люди — именно они, а мы всего лишь искусственно выведенные копии. Очевидно, это была часть их пропаганды, из-за которой эти недоделки слепо верили, что у них есть шансы победить нас. Более того, они свято верят, что могут быть лучше нас, вершин эволюции. Какой вообще смысл пытаться переубедить этих безумцев? — К тому же, даже если кто-то что-то заподозрит, я скажу о нашем договоре, и тебя не тронут, — тут же продолжил он. — Ладно, договорились, — сказал я, делая вид, что принимаю его предложение. Для убедительности я дал мысленное указание Стар, и запустил протокол голограммы. Из моего шлема стал бить тонкий лучик, который спроецировал прямо в воздухе изображение электронного договора. Я сосредоточился и видоизменил текст. — Тебя как зовут, гиранец? — Джесси, — ответил он. — Так, значит, гиранец «Джесси» и воин «Макс-47» заключают данный контракт, что «Макс-47» обязуется обучать гиранца «Джесси» военному делу до тех пор, пока тот не будет способен победить воина «Макс-47» в прямом бою. Также воин «Макс-47» обязуется никогда больше не возвращаться на территорию Лутеранского материка… Буквы выстроились в нужном порядке и гиранец принялся изучать текст договора на голограмме. — Да, всё верно. Ты ничего не забыл. На договоре тут же появилась подпись: «МАКС-47», печатными буквами, в том месте, где значилась моя сторона. — А мне что делать? — спросил гиранец. — Просто приложи свою ладонь, — подсказал я. В принципе, никаких предписаний о том, как заключать договора с гиранцами, не существовало, поэтому здесь в моём распоряжении был свободный полёт фантазии. Гиранец подполз поближе и попытался ухватить голографическое изображение. Ну да, умом он точно не блещет. Даже жалко его. На вид вроде совершенно безобидный. Но всё равно ему придётся сегодня умереть. — И что, это всё? — спросил он, когда я изобразил отпечаток ладони прямо посреди фальшивого документа. — Да, теперь мы официально заключили договор, — ответил я, выключая голограмму. — Теперь ты мой ученик. Гиранец, судя по его довольному выражению лица, был удовлетворён сделкой и ничего не подозревал. — Когда мы начнём обучение? — спросил он. — Ну, для начала неплохо было бы вытащить меня отсюда, — напомнил я, указывая пальцем на гигантский валун, который удерживал меня в неподвижном положении. — Ой, прости… — спохватился гиранец и потянулся к сумке за спиной, где, судя по характерному металлическому лязгу, у него были приготовлены какие-то инструменты. — Сейчас всё будет, подожди немножко. Он выбрался наружу и принялся звонко стучать по каменному массиву, пытаясь разобраться, как лучше меня освободить. Несмотря на своё хлипкое тельце, орудовал он с завидной быстротой и уже через полчаса, в камне рядом с моим забралом, появилась трещина. — Ещё чуть-чуть! — заверил меня гиранец и продолжил стучать чем-то металлическим по камню. Спустя некоторое время трещина расширилась, а гиранец отскочил в сторону, наблюдая за тем, как огромный валун раскалывается на две части. Каменные осколки полетели во все стороны, а сверху на меня посыпался песок и мелкие камни. Я не знал, сколько ещё породы надо мной. Вполне возможно, всё осыплется прямо внутрь пещеры и похоронит меня под почвой и мелким гравием. Похоже, гиранец и сам не ожидал такого эффекта, потому что глаза его расширились от страха, и он принялся пятиться.