– Капитан, – лихорадочно зачастил он, – перстень с янтарной накладкой получают лишь истинные маги! Мысленно я проклял глазастого змееныша, но досады не выказал и подтвердил: – Все так и есть. Это перстень моего брата. – Позволите? Я вложил печатку в ладонь капитана, тот развернул ее к канделябру и прочитал выгравированные изнутри слова: – «Маэстро Рудольф Олеандр вон Черен». И почему же у вас кольцо брата? – Оно ему больше не нужно. – Мое горло будто стянула удавка. – Он умер. Рихард вернул перстень и прищурился: – Магистр, я послал егерей прочесать лес. Что они там найдут? Я развел руками и позволил себе легкую улыбку: – Как говорят, если глубоко зайти в чащобу, можно отыскать даже прежних. – Они найдут колдуна, так? Тело получится опознать? – Не понимаю, о чем идет речь. – Я просто хочу понять, как вы связаны с этим делом. «Каким еще делом?» – стоило бы спросить мне, но я не стал. Не хотел ничего знать о делах Кабинета бдительности. – Капитан, мне просто не повезло наткнуться в пути на дурных людей. За спиной зашуршало платье, но я и не подумал обернуться. Никто не станет вязать руки или бить дубинкой по голове. Просто попросят на выход. И я пойду. Я законопослушный подданный его императорского величества Фердинанда Второго и не настолько безумен, чтобы сопротивляться кому-то вроде лиловых жандармов. Но обошлось. Колдунья лишь выложила на стол исписанный каллиграфическим почерком листок. Одного взгляда хватило, чтобы узнать собственное послание здешнему магистру-расследующему, и столь явное вмешательство в дела Вселенской комиссии по этике просто обескуражило. Я нахмурился и поднялся на ноги. – Это переходит все допустимые пределы! Я буду вынужден… – Сядьте, магистр! – потребовал капитан Колингерт, и рядом с первым листом лег еще один, куда более плотный, с несколькими затейливыми подписями и тремя красочными печатями. В истинном зрении они светились всеми оттенками желтого, отметая тем самым малейшие сомнения в подлинности документа, и все же его содержание не укладывалось в голове. Канцлер Вселенской комиссии маркиз цу Рогер обязывал всех подчиненных оказывать посильное содействие Кабинету бдительности в проводимом им расследовании. Учитывая натянутые отношения между нашими ведомствами, этот указ попросту не мог появиться на свет, а между тем он лежал передо мной. Что же это за расследование такое?! Впрочем, нет, я не хотел этого знать. – Магистр, что мои люди найдут в лесу? – повторил Рихард свой недавний вопрос. Я не видел больше причин юлить и запираться и ответил, желая поскорее завершить затянувшуюся беседу: – Место силы. – А чернокнижник? – Мертв. – Тело? – Оно вам ничем не поможет. Едва ли его в нынешнем виде узнает даже родная мать. Рихард шумно выдохнул и забарабанил пальцами по столу. – Итак, все мертвы. А мертвецы, как известно, не болтают. Очень… неприятное развитие событий. – Попробуйте поговорить с живыми, капитан, – посоветовал я, выбрал нужный перстень и отправил его на другой конец стола. – Это вам поможет. Рихард Колингерт перехватил университетское кольцо, не дав тому слететь на пол, и улыбнулся: – Спрятали на самом видном месте? Разумно. Он передал перстень Вильгельму, и тот прочитал надпись, выгравированную на внутренней стороне ободка: – «Бакалавр Клаус Шеер». – Ренмельский университет, – с непонятным выражением произнес капитан, словно пытался распробовать это словосочетание на вкус. – Ох уж мне этот рассадник вольнодумства… Я сделал вид, что ничего не услышал. Не сработало – отмолчаться не получилось. – Это все, магистр, чем вы можете нам помочь? Вы больше ничего не брали с тела? Святые небеса! Безумно не хотелось расставаться с записями чернокнижника, но в сложившейся ситуации ничего иного попросту не оставалось. Я зарекся совершать поступки, которые обернутся в будущем колотой раной между третьим и четвертым ребрами в самой, казалось бы, не располагающей к тому обстановке. Стоило только опустить руку в подсумок, спину уколол пристальный взгляд бретера, а эфир потек, готовый свиться в ломающие кости силки. Не подав виду, я выудил тетрадь и кинул ее на стол. – Записи чернокнижника. – Вы читали их? – уточнил Рихард столь небрежно, словно его совершенно не интересовал ответ на этот вопрос. – Они зашифрованы. Капитан лиловых жандармов кивнул и негромко произнес: – Остается лишь поблагодарить судьбу, магистр, что вы оказались в нужном времени в нужное время… Намек многозначительно повис в воздухе; я прекратил складывать перстни в мешочек и объявил: – Случайность, не более того. – В самом деле? Если вы вели следствие и опасаетесь за жизнь осведомителей, то уверяю… – Капитан! – бесцеремонно перебил я собеседника. – В настоящее время я не веду и не вел никакого следствия. Я направляюсь в университет Святого Иоганна для проведения некоторых изысканий, а все лето безвылазно просидел по ту сторону Нарского хребта в Риере! Рихард Колингерт вздохнул: – Никто не ставит под сомнения ваши слова, магистр… Но тон капитана говорил об обратном, пришлось наступить на горло собственной гордости и разложить на столе подорожную, приглашение на замещение вакантной должности, командировочные бумаги и охранную грамоту, выписанную епископом Кларнским. Бумаги сыграли свою роль, и очень быстро беседа подошла к концу, чему я был несказанно рад. Внимание некоторых людей не сулит ровным счетом ничего хорошего. – Лаура, посмотри… посмотрите это. Рихард передвинул тетрадь колдунье, поднялся из-за стола и направился к выходу. Вильгельм и бретер последовали за капитаном, а мне пришлось задержаться, дабы собрать документы и дать необходимые пояснения по ритуалу. – Магистр, почему вы не носите свое университетское кольцо? – спросила вдруг девушка, которая была младше меня на несколько лет и окончила обучение явно не так давно. – А вам нравится, когда простецы делают знаки от сглаза и плюют вслед? – ответил я вопросом на вопрос. – Считаете это достаточным поводом? – Лаура дождалась моего кивка, указала на тетрадь и холодно попросила: – Будьте добры показать схему сорванного ритуала. Ох уж эта цеховая гордость! Люди слишком много значения придают всякой мишуре. Снять перстень для них словно отречься от собственных способностей и добровольно опуститься до уровня простецов. Мне бы их проблемы! – Вот эта схема, маэстро. – Я раскрыл нужную страницу, собрал со стола документы и вышел из комнаты, не прощаясь. Полагал, будто задержался достаточно, но капитан Колингерт так никуда и не ушел, стоял в коридоре. – Магистр! Я могу рассчитывать на ваше благоразумие? – Он положил руку мне на плечо, проникновенно заглянул в глаза и предупредил: – Не стоит распространяться о случившемся… – Буду нем как рыба, раз это надо для пользы дела, – пообещал я, накрыв ладонь Рихарда своей. – Да и с кем откровенничать в Кларне, капитан? Колингерт на миг задумался, затем спросил: – И долго вы там пробудете? – Не имею ни малейшего представления. Все зависит от сложности расследования. – Мы с вами неплохо пустили кровь лаварским еретикам, магистр. Я буду молиться, чтобы с вами не стряслось чего-нибудь… непоправимого. Рихард убрал руку, и я отступил от него, судорожно стиснув кулак. Не из желания ударить, вовсе нет. Просто не хотелось дать развеяться теплу чужого эфира. – Благодарю, капитан, – сказал я, хоть мы оба прекрасно знали, что воспоминания о боевом братстве – лишь пустые слова, за которыми скрывается банальная угроза. – Где мой человек?