* * * Предисловие Считаю своим печальным долгом известить вас о том, что преступления в Америке переживают период упадка. Причем кризис настолько велик, что выход из него мне представляется весьма сомнительным. Надстройка греха пошатнулась, зло потеряло основу, а порочность вышла из моды. С беззаконием покончено, и вскоре то же самое случится с развратом. Теперь, чтобы отыскать преступление хоть в чем-то серьезнее озорства, вам придется встать пораньше и как следует побегать по улицам. Силы тьмы упаковали чемоданы и переселились в другие места. Добродетель вновь в седле, и золотая эра славных лет, по-видимому, уже закончилась. Если читатель сомневается в моих словах, я отошлю его к данным статистики. Эти сведения получены мной недавно от нескольких репортеров, которые освещали конференцию, проходившую в «Приюте злодеев» – небольшом курорте близ Аппалачи, штат Нью-Йорк. Факты, собранные независимой службой контроля, красноречиво свидетельствуют об истинности моих тезисов. К примеру, в 1940 году процент негодяев по отношению к добропорядочным гражданам составлял три к десяти, в 1950 году – два кома семь к десяти, а в 1960 году он ровнялся одному кома девять! Если так и дальше пойдет, в 1970 году число мерзавцев сократиться до трех четвертей процента на десяток граждан, включая военных, проходящих службу за границей. Другой генеральной линией является раздражительное поведение. Учитывая эффект Лючиано-Дилинджера и компенсирующий градиент «Коза Ностры», мы уже достигли среднегодовой отметки раздражительности в три и шесть десятых процента. Сходные снижения наблюдаются в коррупции, подлости, дегенеративности и распутстве. Да, в условиях осоловевшей экономики отмечена небольшая активизация мошенничества, но причины этого явления настолько сложны, что я не буду приводить их в данном отчете. Отягощенные грузом приведенных доказательств, участники конференции рассмотрели вопрос о зловещем спаде в среде негодяев. Дискуссия мгновенно оживилась, и иногда выступления приходилось прерывать, чтобы дать оппонентам размяться и проявить свои агрессивные качества в действии. Большинство предположений было признано неуместными. Однако хочется отметить разумную догадку о влиянии радиоактивных осадков на процесс распространения добра. Между прочим, у одного оратора хватило безрассудства связать угасание злобы с вмешательством божественного промысла. Хотя перестрелку среди участников конференции вызвали, конечно же, не объяснения. В последний день некий хорошо одетый джентльмен обратился к коллегам с краткой речью, которая произвела на многих делегатов неизгладимое впечатление. – Я представитель ФБР, – признался он. – Район окружен. Сдавайтесь. Какая жалость, что по ходу совещания не было принято ни одного достойного решения, а момент отправки злодеев по местам заключения наступил так быстро. Но после того, как я ознакомился с документами и, пользуясь разрешением начальника тюрьмы, обсудил вопрос с моими репортерами, вся ситуация, в конечном счете, прояснилась. Теперь я могу конфиденциально заявить, что мне известно событие, оказавшее столь роковое действие на процветание преступности в нашей стране. Ответом является «развитие высшего общества». В результате образования высшего общества само зло трагическим образом стало невыгодным, опасным и скучным. Деньги и добро сыпятся, словно из рога изобилия, и вам пришлось бы напрячь все мозговые извилины, чтобы избежать такого внезапного и узаконенного обогащения. Впрочем, я знал горстку людей вне закона, которые, работая с девяти до семнадцати часов, пытались перекрыть утечку естественных щедрот Америки через щели и трещины ее главных управлений. Отказ от честных дивидендов отнимал так много времени, что они были вынуждены вести свою грязную игру даже во время обеденных перерывов. Я думаю, вы можете представить, как тяжело им было разработать эффективный план. Когда же они, наконец, совершили это преступление, размер их прибыли сократился до минимума. Им удалось вложить остатки капитала в сберегательный банк, и теперь они пожинают плоды своих танталовых усилий. Да, их план завершился успехом. Но при современной технике сыска и превентивных методах различных систем безопасности этот случай мне кажется неубедительным. Высокий уровень накладных затрат преступного бизнеса объясняется огромными расходами на сыск сыска и охрану от предохранения. Личный состав и оборудование работают на износ – преступники и их главари буквально валятся с ног от усталости. Зарплата и содержание штата пожирают почти весь пирог созидателей зла. Административные и бухгалтерские счета истощают капитал с такой же скоростью, с какой он появляется. Поэтому, любой злодей, даже если он не числится в «Каталоге современных американских преступников», вынужден выкладывать из кармана такие суммы, что два-три процента выручки – это предел его мечтаний. Но хуже всего отсутствие воображения, которое стало в наши дни характерной чертой злоумышленников. Нет больше людей, заинтересованных в похищении детей. Нет новых мотивов для убийства. Нет захватывающих побегов из тюрем. Иерархия среднего преступного синдиката описана в энциклопедии «Управление бизнесом» и состоит, в основном, из инженеров, программистов и налоговых инспекторов, которые соответственно исполняют роли головорезов, взломщиков и рэкетиров. Трости и галстуки, шляпы и свитера потеряли свойственные им антисоциальные функции, а слова «простите» и «благодарю вас» стали обычными фразами при требовании выручки или выкупа. Надеюсь, что следующая конференция в «Приюте злодеев» будет посвящена оживлению нашей вялой и поникшей преступности. Газеты должны подготовить ряд статей на злободневные темы – к примеру, «Физическая ликвидация совета директоров, как метод пресечения растрат», «Сотня краж со взломом – это риск, на который вы можете пойти», «Добавьте немного очарования в ваши мелкие преступления», «Продержится ли отказ от смертной казни?» и, наконец, «Народ против программ научного развития». Нам хотелось бы верить, что предстоящий съезд разработает пути для реставрации почти исчезнувших сил тьмы. Истории этой книги, представленные вместе с вышеуказанными документами, помогут нам высветить наиболее оригинальные и обещающие виды преступлений, которые могли бы спасти злодейство от забвения. Альфред Хичкок Роберт Блох Вдали от всех Поезд прибыл с опозданием, и, наверное, перевалило за девять, когда Натали поняла, что осталась одна на пустой платформе хайтауерской станции. Здание заперли на ночь – здесь был полустанок, а не город. Натали растерялась. Она надеялась, что ее будет встречать доктор Брейсгедл. Перед тем как покинуть Лондон, Натали отправила дяде телеграмму, сообщив время прибытия. Но поезд опоздал, и возможно дядя, не дождавшись ее, ушел. Натали неуверенно осмотрелась и, заметив телефонную будку, приняла решение. Последнее письмо доктора Брейсгедла она положила в кошелек, на конверте был указан адрес и номер телефона. Девушка покопалась в сумке, на ощупь нашла письмо и подошла к будке. Звонок создал много проблем. Сначала оператор никак не мог наладить связь, потом пошли гудки на линии. Через мутное стекло будки она заметила темные холмы. Быстрый взгляд на них подсказал причину затруднений. Прежде всего, напомнила себе Натали, это западная провинция. Условия, должно быть, примитивные… – Алло, алло! Сквозь шум и треск на линии появился женский голос. Гудки оборвались. Женщина почти кричала, пробиваясь через фон, в котором сливалось несколько других голосов. Натали склонилась вперед и четко произнесла: – Это Натали Риверс. Скажите, доктор Брейсгедл дома? – Кто, вы говорите, звонит? – Натали Риверс. Я его племянница. – Кто его, мисс? – Племянница, – повторила Натали. – Скажите, я могу с ним поговорить? – Одну минуту. Последовала пауза, в течение которой поток голосов в трубке усилился и заполнил все пространство. Но потом на фоне невнятной болтовни Натали услышала звучный мужской голос. – Доктор Брейсгедл у телефона. Милая Натали, какая неожиданная радость! – Неожиданная? Но я отправила вам сегодня телеграмму из Лондона. Почувствовав в своем голосе колючие нотки раздражения, Натали глубоко вздохнула и задержала дыхание. – Значит она не пришла? – Боюсь, что наша почта оказалась не на высоте, – ответил доктор Брейсгедл, сопроводив заявление сдавленным извиняющимся смешком. – Твоя телеграмма не пришла. Хотя, наверное, ты ее и посылала. Он снова тихо хохотнул. – Где ты, моя милая? – На станции Хайтауер. – Ах, дорогая. Это же совсем в другой стороне. – В другой стороне? – От семейства Питерби. Они позвонили мне прямо перед тобой – минуты три назад. Какая-то глупая чушь об аппендиците, хотя я уверен, случай окажется простым расстройством желудка. Но я обещал отправиться к ним – знаешь, все-таки возможно обострение. – Вы хотите сказать, что к вам по-прежнему обращаются за помощью? – Это печальная необходимость, моя милая. В наших краях не так уж много докторов. К счастью, здесь мало и пациентов. Доктор Брейсгедл сопроводил свою шутку коротким смехом. – Теперь слушай меня. Оставайся на станции. Я сейчас отправлю к тебе мисс Пламмер, и она привезет тебя домой. У тебя много багажа? – Только дорожная сумка. Остальное привезут с домашними вещами на корабле. – На корабле? – Разве я вам об этом не писала? – Да-да, все верно, ты писала. Впрочем, какая разница. Мисс Пламмер уже отправляется к тебе. – Я буду ждать на платформе. – Что-что? Говори громче, я плохо тебя слышу. – Я говорю, что буду ждать на платформе. – Хорошо. Доктор Брейсгедл внезапно рассмеялся. – Тебя здесь ждет вся наша компания. – Может быть я вам помешаю? Все-таки вы меня не ждали… – Не беспокойся об этом. Им давно пора уходить. А ты подожди мисс Пламмер. Телефон щелкнул, и Натали вернулась на платформу. Легковой автомобиль появился удивительно быстро, затормозив у самых рельсов. Высокая худощавая женщина с седыми волосами, одетая в мятую форменную одежду белого цвета, вышла из машины и помахала Натали. – Поторапливайся, милая, – крикнула она. – Это я, пожалуй, положу назад. Схватив сумку, она потащила ее к задней дверце машины. – Теперь залезай – и поедем! Едва дождавшись, пока Натали закроет дверь, грозная мисс Пламмер завела мотор, и машина выехала задним ходом на дорогу. Стрелка спидометра тут же рванулась к семидесяти. Натали вздрогнула, и мисс Пламмер мгновенно заметила ее волнение. – Ты меня извини, – сказала она. – Но доктора вызвали, а я не могу отсутствовать слишком долго.