Вася-негр ушёл. Мы с Иваном тоже засобирались. Когда мы вышли, я спросил его: — А что мы сразу с ним не пошли? — Домой ко мне зайти надо, — ответил Иван. — Зачем, за сыром? — предположил я. — Можно без него обойтись. Там у Цушко на подоконнике целый бакалейный отдел. — Не за сыром, — уклончиво ответил Иван. Я не стал настаивать, придёт время, объяснит. — Давай зайдём ко мне тоже, — попросил я. — Я только на час дома отпросился. Бабушка с матерью за меня волнуются. Тебя увидят, отпустят. А без тебя могут не отпустить. — Ну, хорошо, зайдём, — согласился Иван. — У тебя фонарь есть? — Есть где-то. — Давай я наш возьму. Кстати, а ты что, получается, про Васю не знал, что он подставной? Чудно получается — как в таком небольшом городе негра-милиционера никто раньше не заметил! — Так его тут и не было еще несколько недель назад, явно перевели откуда-то, — пожал плечами Иван, — и не обязаны они меня были в такие дела посвящать, не мое это дело. Вернее, раньше было не мое, пока Вероника в неприятности не встряла. Мы подошли к моему дому. В кухне горел свет. Я почему-то вспомнил про Пашкину покойную собаку. — Вань, а ты слышал, что с моей собакой перед Новым годом случилось? — Нет. А что с ней? — Погибла каким-то неестественным образом. Славка её повисшей на заборе нашёл. Голова между штакетинами застряла. — Ничего себе. Как это её угораздило? — Вот и я не знаю. Мы вошли в хату. Раздеваться, разуваться не стали. Только заглянули. Иван поздоровался, а я попросил у бабули фонарик и пообещал вернуться ещё через час. Мы беспрепятственно покинули дом, моя хитрость с Иваном сработала. Бабушка даже не спросила, куда мы собрались. Мы пошли к Ивану домой. У него тоже горел свет, но меня он приглашать в дом не стал, попросил подождать у калитки. Вскоре он вернулся, и мы пошли на базу. — Я не знаю, — сказал Иван на ходу, — решат ли в ОБХСС так скрупулёзно копать под Цушко, как ты сегодня предлагал. Но, если документы нам удастся испортить, у него появится шанс отмазаться. Я взглянул на Ивана, не понимая, к чему он клонит. — С волками жить, по волчьи выть, — сказал задетый за живое Иван. — Дед Вероникин дал кое-что. Оставим в кабинете у этого упыря. Я ему не прощу, что Веронике хотел жизнь испортить. За все ответит. — Что там тебе дед дал? — напрягся я. — Взрывчатку, что ли? Иван взглянул на меня, как будто первый раз увидел. — А это идея, — сказал он, усмехнувшись. — Нет, не взрывчатка. Всего лишь наган и пяток патронов. — Зачем? — не понял я. — Под статью за хранение подвести его хотите? — С такого он никак не соскочит, — зло проговорил Иван. Видно было, что он пошел на принцип и переубедить его не удастся. — Ну, я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — сказал ему я. — Главное, своих пальцев не оставь. — За кого ты меня держишь? Естественно, не оставлю. Протерли все, и даже перчатки вот взял. — Это правильно. Дальше мы шли молча, каждый думал о своём. Вскоре мы подошли к единственному освещённому окну базы и постучали. Вася почти сразу выглянул и открыл нам входную дверь. — Кабинет Цушко заперт? — спросил Иван Васю. — Да, вот ключ, — Вася вытащил из стола при входе ключ, к которому скрученным бинтом был привязан многократно сложенный тетрадный листок с надписью «каб.13». Иван взял ключ, и я сразу повёл его в кабинет Цушко. Окно кабинета выходило на железную дорогу. — Будем свет включать? — спросил я Ивана. — Не стоит. Я включил фонарик. — Вон в том ящике у Цушко бар, — подсветил я фонариком нужную дверцу, — там же он деньги держит. Было бы логично туда же оружие подложить. — Патроны отдельно положить надо, — сказал Иван. — Хорошо бы приклеить их куда-то. Так, чтобы и не на виду, и чтобы нашли при обыске быстро и наверняка. Найдут патроны, будут тщательнее искать, найдут наган. — Клей, вон, на окне стоит, — подсветил я подоконник. — А бумагу я сейчас принесу. — Перчатку возьми. — Точно. Вторую тоже давай. Я надел перчатки, взял фонарь и пошёл к своему рабочему месту. Снял с ящика с упакованным сахаром мешки, выбрал из середины стопки росбакалеевский пакет в надежде, что не заляпал его, когда прятал от проверяющих из Брянска. Положил всё обратно и вернулся в кабинет Цушко. Соблюдая предосторожность, положил пакет на подоконник. Вернул Ивану перчатки. Он надел их, взял пакет. — О, то, что надо. — обрадовался он, положил в пакет патроны, густо смазал клеем одну сторону пакета и прилепил к обратной стороне столешницы рабочего стола Цушко. — Да кто ж там искать–то будет? — удивился я. — Ты ничего не понимаешь, — всё должно быть под руками. — И оружие, и патроны к нему. Куда, ты говорил, спрятать наган лучше? — Вон за спиной у него, как раз, шкафчик с бутылками. — Посвети, — попросил Иван. Он открыл дверцу. Нашему взору предстали причудливые бутылки. Я с интересом разглядывал их. Армянский коньяк, Джин капитанский, ликёр Шартрез, Ром советский и даже Советский виски. Я и знать не знал, что в СССР всё это выпускалось. Ещё там лежала начатая коробка зефира в шоколаде. Несколько купюр по рублю, по три. Больших денег не было. — Странно. Это же торговая база. Должны быть деньги, — сказал я оглядываясь. — Ты видишь где-нибудь сейф? — В шкафу каком-нибудь, небось, маленький сейф спрятал, — предположил Иван. — А посмотри, ты в перчатках, — попросил я, — что в коробке зефирной? Глава 23 Среда, 17.02.71 г. Торговая база. Кабинет Цушко. Иван открыл коробку. Там оказались зефирки. — Да. Какая неожиданность, — усмехнулся я. — Так зефирку хочется. — Нельзя, — ответил мне Иван. — Давай, наган за бутылки положим, да и всё. — Смотри, чтоб это естественно выглядело. — Нормально выглядит, — сказал Иван, пряча наган в баре Цушко. — Всё. Уходим? — Куда уходим? — удивился я. — А акт с подписью Вероники? — О, ё моё! Забыл. — Что, будем все документы перебирать? — спросил я Ивана. — Да, надо бы его найти, пир мышам устроить, — пробормотал Иван. — Чтоб наверняка.