— Я спать, — категорично ответила бабуля, обломав все мои надежды разобраться, в чем причины такой неприязни к Дианке, и направилась к себе. — Ну, ба! — вскочил я и побежал за ней, не собираясь сдаваться. — Что не так с Полянской? — Всё не так, — буркнула бабушка, уходя к себе. — Держись от неё подальше и всё у тебя будет хорошо. — Расскажи! — настаивал я, стоя в дверях её спальни. — Нет. И не проси, — отрезала бабуля. — Рассказала уже один раз. — И что? — спросил я, начиная терзаться смутными сомнениями. — Ничего, — проворчала она, укладываясь. — Ба. Расскажи, — начал ныть я, но это не сработало. — Нет, — рявкнула на меня бабушка. — Спать иди! — Ну и ладно. Я у Дианки самой спрошу. Бабуля тут же села в кровати, пристально глядя на меня. Она молчала. Мне стало жутко. — Вряд ли она знает, — наконец сказала бабуля. — А может, Оксанка и рассказала детям. Хотя, если бы так, они ему давно сказали бы. Бабушка рассуждала сама с собой. Наконец, она вспомнила, что я стою рядом. — Я подумаю над твоей просьбой, — сказала она. — Всё. Иди спать. Я поплёлся к себе и лёг в постель. Уснул я не сразу. Что такого она мне сказала? И почему теперь жалеет об этом? Ладно. Не скажет она, я мать дожму. Проснулся я от какой-то возни рядом. Открыв глаза, я увидел, как бабуля сняла с двери вешалку с моим школьным костюмом. — Что, пора вставать? — пробормотал я спросонья. — Нет, ещё полчаса, — шёпотом ответила она. Я перевернулся на другой бок и собрался ещё подремать. Но вспомнил, что мне сегодня надо пораньше на базу фонарь из кабинета Цушко вызволять. Сон тут же как рукой сняло. Я вскочил. — Ты же в шесть тридцать собирался бегать, — удивлённо глядя на меня сказала бабушка. — Ещё только шесть. Ох, блин. Ещё же бегать. Я и забыл. А начинать надо. Пашка физической подготовке совсем внимания не уделял. Рабочий день на базе в восемь начинается. Мне надо пораньше минут на десять прийти за фонариком. Но если я в семь пятнадцать с пробежки вернусь, то на базу вовремя не успею. Надо сейчас бежать. Я оделся в домашние штаны и свитер. — Я пораньше сегодня побегу, — сказал я бабуле. — Наш класс дежурит сегодня, к половине восьмого надо быть. Тут я обратил внимание на то, чем она занята. А занята она была тем, что, ни много, ни мало, меняла мне рубаху на вешалке со школьным костюмом. Одну голубую рубаху сняла, другую голубую надела на плечики. Рубашки чуть–чуть отличались оттенком. — Ба. Ты что, мне каждый день рубашку меняешь? — ошарашенно спросил я. — Конечно, — ответила она как о само собой разумеющемся. — Блин. А я думал, у меня дальтонизм после травмы развиваться начал. — Почему? — удивилась бабушка. — Ну, рубашка то одного оттенка, то другого. Каждое утро разная. — Ну ты даешь! А спросить ты не мог? — Волновать не хотел. — Кого? — Да вас. — Чем волновать? — Что зрение ухудшается. — Что за глупости? — строго сказала она. — Всегда надо обо всём говорить! — Ладно. Я побежал. На душе определённо полегчало. Рано еще слепнуть и садиться на шею бабке с матерью. Ну бабка, ну партизанка! И я тоже хорош — на третий день индеец Соколиный глаз заметил, что в тюрьме нет одной из стен. Тьфу! На улице было ещё темно. Лёгкий минус. Правильно я шапку надел и варежки. Сначала засомневался, удобно ли будет бегать в ушанке. Но, как говорится, лучше маленький Ташкент, чем большой, огромный Север. Куда там Славка говорил, он бегает? По Ленина налево до хлебозавода? Ну, попробуем. Я специально не стал сильно гнать, понимая, что не в той форме. Бежал не спеша, чтобы пульс не зашкаливал. Добежал до Большого моста. Это отсюда Пашка прыгнул. Я остановился на середине и посмотрел вниз. Высоко. Это же до какого отчаяния надо было дойти? Я побежал дальше. Думая о Пашке, о вчерашнем разговоре с бабулей на ночь глядя. Возвращаясь назад, уже недалеко от моего дома, я увидел в противоположном конце улицы бегущего мне навстречу Славку. Я перешёл на шаг и дождался его возле своей калитки. — Не понял, — поравнявшись со мной, Славка остановился. — Ты уже всё? — Привет. Я сегодня школу пропущу, — поспешил я объясниться. — Скажи, пожалуйста, Юльке и Кириешке, что я сегодня в больницу иду выписываться. — Что, на целый день? — недоверчиво спросил Славка. — Нет. Ещё Мишку Кузнецова в больнице навещу, — попытался я переключить внимание Славки. — А что с Мишкой? — заинтересовано спросил он, поддавшись на мою уловку. — Ты не в курсе? У него дядька освободился, мать Мишкину в пьяном виде гонять пытался, а Мишка заступаться полез и получил. — Ох, ничего себе! — воскликнул Славка. Похоже, в школе ещё не знали об этом инциденте. — И что с ним? — Лицо сильно разбито, возможно, нос сломан. Сегодня схожу, поточнее узнаю. — Привет от меня ему передавай. Вообще, от всех наших передавай. — Конечно, передам, — пообещал я. Мы пожали друг другу руки, Славка побежал на пробежку, а я пошел принимать водные процедуры. Бабушка уже не спрашивала, зачем я в одних трусах с полотенцем и ведром воды на улицу попёрся. Я в этот раз лил на себя воду не так быстро, как вчера. Ещё и обтёрся как мог. В баню никак не попаду с этой работой и учёбой. В ближайшие выходные опять пролетаю: у нас поход с ночёвкой. Вернувшись в кухню, я наткнулся на недовольный взгляд бабули. — Распаренный после бега и холодной водой, — пробурчала она. — Ну а как? До пробежки обливаться? — спросил я. — Зачем тебе вообще обливаться? — Закаляться, — ответил я. — И мыться как-то же надо. — Нормальные люди в бане моются. — А, кстати, где у нас ближайшая баня? — решил уточнить я, вытираясь и одеваясь. — И как она работает? — На Площади напротив библиотеки. С десяти утра до десяти вечера. Понедельник, вторник — выходные. Среда — санитарный день, — доложила бабушка, ставя передо мной миску гречки с молоком. — А как же людям мыться с понедельника по среду? — удивился я. — У кого-то при доме своя баня есть. Но на неделе баню обычно не топят. Хлопотно это. И раз в неделю баню делать тяжело. Это же не просто помылся и всё. Это хата вся моется, постель меняется, бельё всё перестирывается. Свои бани люди раз в две недели топят, насколько знаю. А просто помыться, так на заводах свои котельные, люди каждый день после смены моются. На автобазе так же. — Мне каждый день не надо. Пару раз в неделю и нормально. Если баня до десяти часов работает, то можно успеть после работы, — прикинул я. — Касса закрывается в девять. До девяти надо успеть купить билет. — Я понял, — прошамкал я с набитым ртом. Час на помыться более чем хватит. Ну что? Жизнь-то налаживается. Сегодня ещё и в баньку схожу. Мне вспомнилась русская баня в нашем фитнес-клубе, ещё мне нравился хаммам. Финская и инфракрасная сауны так себе, на любителя. В советской общественной бане, конечно, не такой выбор. Просто парилка по типу русской бани. Но мне большего и не надо на самом деле. — Мне пора бежать, — чмокнул я бабушку. Чтобы не палить легенду про дежурство в школе, я пошёл в школьном костюме, но втихаря сунул в портфель домашние штаны и свитер. Переоденусь на базе.