– А сам не знаешь? Те, которые мобилизованные – мы их зовем «хуанами» или «плешивыми», – могут по желанию записаться к нам. В конце концов, какой спрос с бедолаг, которых выпустили из тюрем или силком взяли в амию. Мартин сочувственно рассматривал этих низкорослых парнишек со смуглыми индейскими лицами в пыли и копоти. Кое-кто хромал, опираясь на товарищей. – А остальных? – Остальные… Знаешь, небось, и про остальных. Как ни крути, а ведь это они и начальство ихнее отнимают у наших бедняков свиней и кур, жгут наши дома, уводят наших жен… Миндальничать с ними не станем и возвращать их правительству, чтобы оно снова послало их в бой, – тоже. Разве я не прав? У центральной таможни они встретили Тома Логана. Американец, сидевший в тени среди мадеристов, при виде майора с Мартином встал и пошел им навстречу. С «ремингтоном» в одной руке, с ломтем сушеного мяса, от которого он время от времени откусывал, – в другой. – Слыхали про генерала Наварро? – спросил он. И, услышав отрицательный ответ, начал рассказывать. Прошел слух, будто начальник гарнизона со своими последними людьми – их человек пятьсот – сдался, предварительно выдвинув условия, а среди них такое: сохранить жизнь всем, в том числе офицерам и сержантам. Передают еще, что Франсиско Мадеро условия эти принял, чем навлек на себя ярость генерала Ороско и полковника Вильи, у которых были свои счеты с Наварро, приказавшим не так давно расстрелять в Серро-Прието их людей. – Ладно, там видно будет, – заметно помрачнев, сказал Гарса. Логан с интересом взглянул на Мартина: – Диану видели? Я ее оставил у дверей того же отеля, где вы живете. – Видел. Она там. – А не знаете, удалось ей номер снять? – Кажется, удалось. Логан прожевал последний кусок и поковырял ногтем в зубах. – Примечательная дамочка, а? Вроде бы она сама настояла, чтобы «Нью-Йорк ивнинг джорнал» отправил ее сюда. Что называется, не робкого десятка. И вчера, и сегодня стояла под пулями. – А вы? – осведомился Мартин. – А что я? – Вы, американец, что тут делаете? Логан удивленно склонил голову набок: – Тот же вопрос могу задать и вам. Вы, испанец, что тут забыли? – Сеньора инженера об этом попросили мы, – внес ясность майор. – И он согласился, с дорогой душой пошел, без возражений. – Да что вы? – Точно вам говорю. В динамите разбирается лучше всякого сапера. – А-а. Они двинулись дальше. Гарса подмигнул Мартину, показав на Логана: – А этот гринго – бог по части пулеметов. Логан улыбнулся и взял ружье на плечо. Из-под опущенного поля шляпы сталью поблескивали серые глаза, отливали красным рыжеватые бакенбарды. – Обожаю возиться с ними, чинить, если вдруг что не так… Когда мы воевали с Испанией, лежал за «гатлингом». Мартин взглянул на него новыми глазами: – Были на Кубе? – В Пуэрто-Рико, на холмах Сан-Хуана… Ваши земляки отбивались отчаянно. Я с тех пор зауважал испанцев. При этих словах майор Гарса рассмеялся сквозь зубы: – Вот что я тебе скажу… Инженера вот, хоть он по виду еще мальчишка, здесь всякий уважает. – Он ласково хлопнул Мартина по плечу. – Он заслужил себе право зваться мужчиной. Перед центральной таможней бурлила толпа, в толчее мелькали сосредоточенные лица, гудели голоса. Толпа инсургентов не сводила глаз с дверей, где стояли на карауле люди из личной охраны Франсиско Мадеро. Майор локтями проложил себе путь к крыльцу в тот самый миг, когда в дверях, позванивая шпорами, появился полковник Вилья и несколько его штабных. Он был не при параде – в запыленных кожаных гетрах, с револьвером у бедра. Шагал широко, сомбреро надвинул на глаза и тер ладонью мрачное лицо. И явно сдерживал ярость. При виде Гарсы остановился: – Здоро́во… Далеко собрался? – Да вот, сопровождаю инженера, сеньор полковник. Вилья даже не взглянул на Мартина. – Инженеры мне сейчас до… одного места. А вот ты мне очень нужен. – Что случилось? – Что случилось, спрашиваешь? – Оглянувшись и увидев, что их обступили люди, он повысил голос: – Да у меня слов приличных нет, чтоб тебе объяснить! Генерал Наварро вышел сухим из воды, вот что случилось. – То есть как? – А вот так! Сеньор Мадеро переменил свое решение. Раньше обещал, что он выдаст мне этого убийцу, когда возьмем Сьюдад-Хуарес. И мы его взяли! А теперь сеньор Мадеро заявляет, что это невозможно. Человечность и милосердие не дают, понимаешь ли! – А что говорит генерал Ороско? – Он принял сторону Мадеро и всей этой звездобратии, которая вокруг него вьется и именует себя его правительством: всей этой швали, которая сидит, в потолок поплевывает, пока мы там лоб под пули подставляем… И теперь твердит, что хлопнуть эту тварь паскудную, это потаскухино отродье будет политически неверно. – Неверно? – Так и говорят, всеми буквами! В общем, нам плюнули в душу, а меня учтиво послали… не скажу куда. Собравшиеся вокруг инсургенты возмутились. Стали вспоминать, сколько народу казнил генерал Наварро, и, хлопая по прикладам своих винтовок, требовать, чтобы таможню сейчас же взяли штурмом, а Тигра Серро-Прието расстреляли безо всяких церемоний. Часовые в дверях начали тревожно переглядываться. Крик поднялся такой, что самому Вилье пришлось вскинуть руки и утихомиривать распаленную толпу. – Спокойно, ребята, спокойно, – сказал он под конец. – Ступайте к бабам своим – у кого они есть, конечно. Ешьте и отдыхайте, вы это заслужили. И не волнуйтесь – все уладится, я вам обещаю. Вилья, Гарса и Мартин в сопровождении Сармьенто и еще двоих двинулись прочь от таможни. Том Логан с «ремингтоном» на плече невозмутимо провожал их взглядом. – Да вы бы видели этих мразей, – продолжал сетовать Вилья. – «Правительство демократической Мексики»! Сплошь, сплошь помещики да адвокаты… Ни одного бойца нет среди них, ни единого вояки! У них даже военный министр винтовку в руках не держал. – Ну и что же нам делать, сеньор полковник? – осведомился Гарса. – Я подал рапорт. Ухожу. – То есть как это так – ухожу? – А вот так, – мрачно подтвердил Сармьенто. – В отставку. Вилья кивнул: – Индеец сказал как. Уеду на свое ранчо в Сан-Андрес – и дело с концом. – Ага… Поладили, значит? – Не поладили, а нагадили. Мне в душу! Но сам знаешь – кулик в своем болоте велик. Бери десять тысяч песо – и ступай на все четыре стороны. – Ай, мамочка моя… – протянул майор и растерянно заскреб в затылке. – А нам что делать? – А вы поступаете в это… как его?… распоряжение Рауля Мадеро, президентова брата… Теперь под его началом будете, и скажи спасибо, что не под концом. – А если мы не желаем? – А не желаете – валите домой, к свиньям своим… Заметь, я не сказал «к свиньям собачьим». Тебе тоже выплатят сколько-то, мы ведь за это бились, верно? – А революция-то, сеньор полковник? Вилья полуобернулся и взглянул на здание таможни. – По словам господ, которые там сидят, революция уже совершилась. И они уже видят себя в столице. По всему судя, теперь, когда Сьюдад-Хуарес взят, старику Порфирио скоро крышка. И теперь все изменится. Так они говорят, хотя я лично особых перемен пока не наблюдаю. Гарса понуро покачал головой. Шляпу он снял, и на ярком солнце шрам вдоль щеки казался глубже. Потом майор с опаской взглянул на Сармьенто: – Индеец тоже остается? – Нет, со мной поедет. Охранять будет. – А я, сеньор полковник?