– Простите, что получить? – Дырку в черепушке, вот что. – А-а… Ну, вот я и зашел сюда. Главарь еще минуту вглядывался в него, словно сомневаясь. Потом одной рукой протянул Мартину бумажник, а другой спрятал револьвер к себе в карман. Кто-то пододвинул ему стакан воды, и он осушил его маленькими глотками. Допив, хлопнул в ладоши: – Собирайтесь, ребятки, выходим. Остальные допили свои порции, поставили стопки и двинулись к дверям, не сделав ни малейшего поползновения уплатить. Хозяин воспринял это со всегдашним смирением: бутылка текилы и бутылка сотола – небольшая плата за то, что его оставили в покое. Главарь взял свой карабин, и тут Мартин показал ему на красный ящик, куда один из гостей стряхнул пепел с сигары. – Вы позволите, сеньор, сказать вам два слова? Тот остановился и окинул его неприязненным взглядом: – На то Господь и дал нам всем язык… Но за свои слова каждый отвечает сам. Мартин снова показал на ящик: – Это динамит? – А если и так, то что? – А то, что я бы на вашем месте не курил вблизи. Заряды старые и, кажется, вспотели. – Чего-чего? – На поверхности, как испарина, проступает нитроглицерин. Рискуете взлететь на воздух. Главарь заморгал: – С чего вы взяли? – Говорю же: он инженер, – снова вмешался усач. Главарь скорчил пренебрежительную гримасу. – Мои ребята, – он показал на свирепые ухмыляющиеся лица, – с безносой в обнимку пляшут. – Тем не менее, – ответил Мартин. – Зачем нарываться? Мексиканец как будто призадумался. Потом снова обернулся к своим: – Слыхали? Гасите свои сигары, с огнем не играют. Все вышли. Но главарь тут же снова возник в дверях. И взглянул на Мартина: – Вы чего – разбираетесь во взрывчатке и всяком таком прочем? – Немного. Это часть моей работы. – Он сказал, вы инженер? По какой части? – Горный. Главарь в задумчивости провел ногтем большого пальца по усам. – И умеете так заложить динамит, чтоб что надо взорвать, а остальное не тронуть? – Не понимаю. – Ну, чтобы взорвать какое-нибудь место, но так, слегка… Чуточку. Столько, сколько нужно. – Это зависит от того, что требуется… Но думаю, что справлюсь. Лицо главаря осветилось широкой улыбкой. – Придется вам сопроводить нас! Не в службу, а в дружбу. Мартин ощутил холодок под ложечкой. Растерянно взглянул на мадериста, но по лицу его понял, что возражения не допускаются. И потому надел шляпу, вышел наружу и вслед за главарем и его людьми зашагал по правой стороне улицы. Куда направляются, не сказали, а спросить он не решился. Пальба доносилась с трех точек, по солнцу определил Мартин, – с севера, с запада и с юга. И не ослабевала. Только в восточной части Сьюдад-Хуареса было вроде бы тихо. Время от времени его спутники останавливались на перекрестках, всматривались и стреляли наугад, словно бы проверяя, нет ли угрозы впереди, а потом поочередно бегом бросались вперед и собирались на другой стороне. И каждый раз главарь ободряюще хлопал Мартина по спине: – Шевелите копытами, инженер… Не зевайте, а то подстрелят. Обстреляли их только однажды. Неподалеку от арены для боя быков, с оконечности проспекта треснули два выстрела, и от вжикнувших над головой пуль Мартин покрылся гусиной кожей. Его спутники остановились на миг, вскинули карабины и вразнобой ответили огнем. И только главарь, не пригибаясь, медленно, с безразличным видом шел вперед. Перехватив взгляд Мартина, остававшегося на углу, задержался, обстоятельно раскурил сигару и двинулся дальше. – Так что, дружище, с динамитом вы в ладах? Прижимаясь к стенам домов, они снова шли вперед. Мартин кивнул: – Да, по работе случалось иметь с ним дело. В шахтах часто приходилось подрывать пласты. Мексиканец остановился, наклонившись, отцепил шпоры и подвесил их к поясу рядом с кобурой. – Забавно вы сказали насчет испарины. Глазок – смотрок. – Динамит – это нитроглицерин, которым пропитывают такое особое вещество вроде глины, чтобы можно было безопасно хранить и использовать. – Ну надо же… А потеет как человек? – Более или менее. От времени, от жары, от сырости или от холода эта пропитка начинает выделять влагу. – Мартин подбородком показал на тех двоих, что тащили красный ящик. – Его и переносить-то с места на место опасно. – Ладно уж, мы почти дошли, – рассмеялся мексиканец. – А то, конечно, если рванет – костей не соберешь. Время от времени они останавливались, чтобы сориентироваться. Опускали ящик на землю, а главарь разворачивал лист бумаги, где карандашом был начерчен план. Пройдя еще несколько шагов, Мартин заметил, что главарь с любопытством посматривает на него краем глаза. – Давно в Мексике? – С января. Приехал работать на шахте, а они все закрылись из-за революции. – Во как… Из Испании ради этого? – Ну да. – А у нас, что ли, своих инженеров нет? – Да есть, конечно. Но у компании, которая ведет разработку, капитал испанский, и акционеры тоже. Вот меня и направили оттуда. Главарь показал на своих людей: – Очень это хреново, когда и капитал, и акционеры нездешние. Мы и революцию-то устроили, чтобы капиталисты не высасывали из бедняков все соки… Чтоб землю разделить между теми, кто ее обрабатывает, а шахты принадлежали народу. Он говорил очень убежденно, резко и пылко. Мартину это показалось разумным – до известной степени. Правительство и пресса изображали повстанцев как оголтелых и бессердечных разбойников, а тут возникал иной образ. Любопытно было бы узнать их получше. – Да кому бы шахты ни принадлежали, – ответил он, – кто-то должен ими управлять. Организовывать работу. И не кто попало, а тот, кто знает дело. Главарь взглянул на него с насмешкой: – А вот ты знаешь? – Я этому учился. – Иными словами, кто бы у нас тут ни верховодил, ты без работы не останешься, так? – Надеюсь на это. В глазах главаря мелькнуло нечто вроде уважения. – Повезло, что смог выучиться. – Он снова показал на своих товарищей. – А из этих вот, с голоду помиравших, никто даже в школу не ходил. Да и я выучился с грехом пополам только читать да писать кое-как. – А четыре правила арифметики? – Знаю только два – складывать и вычитать. На остальные времени не хватило. – Думаю, революция переменит все это, а?