Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 18 из 58 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Может, Прохор Силантьевич знает? — ответил он. — Только он еще не пришел. — Кто такой Прохор Силантьевич? — спросил Рубчик. — Человек. — Да я тебя не спрашиваю, человек он или конь, — вскипел Рубчик. — Что он за человек? — Хороший человек, — ответил половой, нетерпеливо семеня около стола, желая поскорее уйти к другим посетителям. — Он из местных. Может помочь. Сёмка отпустил полового и начал экономно пить, закусывая рыжиками и занюхивая колбасой. Народу в кабаке было немного. Пришли на обед трое надзирателей из Бутырки, заказали две пары чая и вчерашних щей. Потом надзиратели ушли, зато появились мужики — по виду пильщики с Лесного рынка, — все обсыпанные мелкой стружкой. Они сидели недолго. Рубчик осоловевшими глазами смотрел, как они ели кашу с грибами и пили чай. Люди приходили и уходили. Бутылка перед Рубчиком почти опустела. Он дожевывал колбасу, когда половой подошел и кивнул в угол. Там сидел человек, появление которого Сёмка пропустил. Он был похож на лавочника — в рубахе с жилетом, в хорошо начищенных сапогах с мягкими голенищами гармошкой. Бороду он стриг коротко, но вот голова его была совершенно лысой и шишковатой. Сёмка кинул деньги на стол, поднялся и с трудом дошел до угла Прохора Силантьевича. — Наше вам, — сказал он, падая на скамью напротив бородатого. Тот посмотрел неодобрительно и вытер рот тыльной стороной ладони. Перед ним стояла большая миска с пшенной кашей, густо сдобренной изюмом, чайник чая и стакан на маленьком блюдечке. Прохор Силантьевич не ответил на приветствие, продолжая молча глядеть на Сёмку. Тот почувствовал, как хмельная беззаботность сменяется тревогой. — Простите, дядя, что беспокою, — сказал Сёмка с трудом ворочая языком после выпитой бутылки. — Ищу товарища своего. Может, вы что про него слыхали? Тут подошел половой. — Это я, Прохор Силантьевич, прислал его к вам, — тихо проговорил он. — Уж не обессудьте. Только вопросец у него занятный. Я ему ничего не сказал. Но подумал, вам интересно будет поглядеть на этого парня. Сёмка в недоумении слушал полового. — Не вовремя ты, — услышал он густой голос Прохора, обращавшегося к половому. — Сам знаешь. — Потом обернулся к Рубчику и спросил: — Кого ищешь? — Надеждин. Николай… ну… бритый такой, — пояснил Сёмка. — А, этот! — кивнул Прохор Силантьевич. — И зачем он тебе? — Да так, — замялся Рубчик, не желая рассказывать про то, что он собирался получить с бритого долю. — Было дело одно… Причитается с него, то есть. В кабак зашел еще один надзиратель и посмотрел, глядя в сторону Прохора Силантьевича, и замялся. Тот кивнул половому и указал на Сёмку. — Ну, убери его пока. Половой схватил Рубчика за рукав. — Пойдем! Пойдем пока. После договоришь. Он отвел его за прежний стол, усадил на скамью и, нагнувшись к самому уху, прошептал: — Посиди пока тут. Да не смотри туда, не твое это дело. Сёмка остался один. Бутылка уже опустела, всю закуску он тоже съел. Сидеть ему было скучно, так что Рубчик привалился спиной к стене, закинул ногу на ногу и закурил, кося глазом в угол, где Прохор Силантьевич о чем-то переговаривался с надзирателем. Тот сунул руку под стол, получил от лысого бородача какой-то сверток, а потом они снова долго перешептывались. Наконец надзиратель встал и ушел. Прохор Силантьевич посмотрел в сторону Сёмки и махнул рукой, мол, подходи. Рубчик снова оказался за его столом. — Подсматривал? — строго спросил Прохор. — Нет, — соврал Сёмка. — Вот то-то, малец, — усмехнулся мужик. — Держись правильных людей, тогда и в тюрьме тебе будет помощь и совет. — Мне бы товарища моего сыскать, — снова завел Рубчик. — Причитается с него, дядя. — Ничего тебе с него теперь не получить, — махнул рукой Прохор Силантьевич. — Почему? — удивился Рубчик. — Укрылся дерновым одеяльцем. — Чем? — Помер. Зарезали его на Лазаревском кладбище. — Кто зарезал? — оторопел Рубчик. — Уж, небось, кто-то вроде тебя, — мрачно ухмыльнулся Прохор Силантьевич.
Сёмка долго сидел молча, пытаясь привыкнуть к мысли о том, что с Надеждина теперь ему денег не получить. — А точно ли зарезали? — спросил он наконец. — Сходи на Божедомку, посмотри, может, его уже туда из части привезли. — Как же ж?.. — промямлил Сёмка, понимая, что ожидаемых денег он теперь не получит. — Что же ж?.. — Значит, это ты с ним того коллекционера почистил? — спросил Прохор. Сёмка инстинктивно хотел все отрицать, но Прохор цыкнул языком. — Да я все знаю, не тушуйся, парень. Николай твой должен был процент отдать за наводочку. Так что его не один ты искал. Только я нашел раньше. — Ты, что ли, его на дом тот навел, дядя? — спросил Сёмка удивленно. — А тебе какое дело? — Эх! — всхлипнул Рубчик. — Думал, погуляю! А теперь без гроша в кармане. Он загрустил и уронил голову на кулаки. — Ничо, — прогудел Прохор. — Ты мне только расскажи, где твой товарищ слам ныкал? Вы же добра, небось, много взяли? — Много! — пьяно кивнул Сёмка. — В Марьину Рощу свезли на хату к его хозяйке. — Может, оно там? Рубчик помотал головой. — Не знаю. Он мне сказал, что придет к пруду уже с выручкой. А если его зарезали, так, наверное, и товар весь забрали. Прохор почесал шишки на своем лысом черепе. — Может, оно и так. Адресок все равно скажи, я наведаюсь, проверю. — А если найдете? Мою долю отдадите? Прохор зло усмехнулся: — А как же! Мы — люди честные. Приходи завтра на Сухаревку. Спроси там у любого в антикварном ряду, как найти Маркела Антоновича, все ему расскажи. А приглянешься Маркелу Антоновичу — считай, повезло тебе. Он тебя в дело возьмет, и горя знать не будешь. А теперь ступай, ты мне тут мешаешь. Маша лежала на мягкой перине с закрытыми глазами и прислушивалась. В доме было тихо, только где-то далеко на кухне стучала ножом толстая кухарка да за окном иногда слышался приглушенный грохот колес по мостовой. Маша плохо помнила, как ее привели в эту комнату, помогли раздеться и уложили на кровать. Она уснула моментально, без снов, как будто умерла. «И, наверное, лучше, если бы умерла», — подумала она, вспоминая последние подробности вчерашнего разговора на кухне. Из огня да в полымя! Дмитрий Ильич оказался не спасителем, а настоящим сутенером — продал ее в публичный дом «за процентик»! Ей хотелось заплакать, но слез почему-то не было. Ведь пока ничего плохого с ней не случилось, думала Маша. А даст бог и не случится. Ведь убереглась же она от Рака в его подвале. Но тут она вспомнила Сёмку, свою комнату на втором этаже и все, что там случилось… Кто-то открыл дверь и вошел. Маша повернула голову. — Проснулась? — спросила девушка в одной длинной сорочке, с босыми ногами и нечесаными русыми волосами. Маша с трудом узнала в ней ту, которая вчера ночью отвела ее в эту комнату. Отвечать не хотелось. Девушка подошла, запросто села на ее постель и потянулась. — Тебя как звать? — Маша. — А меня Нюра. Маша удивилась: — А разве не Мадлен? Девушка хохотнула. — Мадлен — это для них. — Она небрежно махнула рукой куда-то в сторону. — А для своих — Нюра. А еще у нас тут Инезильда, Сафо и Адель. Любка, Верка и Олька то есть. А еще Дуняша. Вот она и точно — Дуняша. А ты, значит, Маша. — Да.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!