За ним, словно паутинка за пауком, тянулась привязанная к поясу тонкая белая веревка. Зум-Зуму не стоило большого труда представить себя на месте быстро погружающегося в бездну человека. И он порадовался тому, что это был не он. – Еще один лезет! – крикнул Тамо. – И там тоже! – ткнул пальцем в другую сторону Шквар. Протяженность бортов была слишком большой. Горожане, сколько бы их ни было, не могли контролировать весь периметр кормы. Понимая это, чужаки пытались пробиться в город небольшими группами, движущимися по разным направлениям. Вниз, на головы чужаков, летели камни, горючие горшки и бутылки с коктейлем Геймана. Черные люди срывались, падали и исчезали в бездне. Даже горевшие факелами не издавали при этом ни звука. А оставшиеся на стене все так же упорно карабкались вверх. Отряду Икоса Гренальдо удалось скинуть пятерых добравшихся до палубы чужаков. Но шестому все-таки удалось забраться на борт. Не успев подняться на ноги, он скинул с запястий ременные петли с крючьями и одним коротким, точным до миллиметра движением метнул выхваченный из нагрудных ножен нож в бегущего на него с занесенной над головой мотыгой плотника Сиртакуса. Когда нож вошел ему в сердце, Сиртакус не успел понять, что случилось. Он умер на бегу. Сделав по инерции еще три шага вперед, плотник упал лицом вниз и больше не двигался. Второй нож, брошенный черным человеком, вонзился в плечо Икоса Гренальдо. Выиграв короткую передышку, чужак выдернул из-за пояса крюк с привязанной к нему веревкой с узлами, зацепил крюк за вертикальную стойку бортового ограждения и кинул веревку вниз. Топнув ногами, он скинул с черных замшевых полусапожек железные когти, с помощью которых карабкался по днищу города, и выхватил из-за пояса длинный, узкий меч с маленькой, круглой гардой. Перехватив рукоятку меча обеими руками, чужак принял боевую стойку. И – замер. Только взгляд его скользил из стороны в сторону, выискивая среди горожан того, кто первым посмеет к нему подступиться. Он никому не позволил бы обрезать веревку, по которой уже лезли вверх другие одетые в черное чужаки. Если бы для этого пришлось отдать свою жизнь, он сделал бы это, не колеблясь. Как те, кто уже упал в бездну. Зум-Зум и Тамо Ваар кинулись на чужака с вилами наперевес. Мельник бежал, стиснув зубы, преисполненный решимости поддеть чужака на вилы, как сноп соломы. Зум-Зум что-то орал перекошенным в крике ртом, хотя ему самому казалось, что все происходит в мертвой, давящей тишине. Чужак легко увернулся от вил мельника и, сделав изящный пируэт, перерубил мечом рукоять тех, что целил в него Зум-Зум. На пике куража Зум-Зум попытался все же достать чужака оставшимся у него в руках черенком. Но тот с такой силой ударил его ногой в грудь, что Зум-Зум отлетел к бортовому ограждению, ударился спиной о вертикальную стойку и упал, беспомощно хватая разинутым ртом воздух, не понимая, жив он или уже мертв. – Ну-ка, все разом! – крикнул ветеринар Пронт. И первый, размахивая дедовым палашом, побежал на врага. Следом за ним, потрясая оружием, кинулись остальные. Горожане набросились на чужака сразу со всех сторон. Но тот только взмахнул мечом – и волна нападающих откатилась назад. Оставив на земле одного убитого и двух раненых. На стороне горожан был значительный численный перевес. Но это кажущееся преимущество моментально обращалось в ноль, натолкнувшись на холодный, расчетливый прагматизм профессионального убийцы, для которого не было ничего более естественного, чем лишать жизней других людей. Он делал это быстро и точно, без ненужной жестокости. Он получал удовольствие не от страданий убитого, а от осознания того, что он хорошо выполнил свою работу. Сражаться с ним на равных мог только другой такой же хладнокровный и безжалостный убийца. Меж тем на борт города один за другим взбирались люди в черном. Они цепляли за бортовое ограждение крюки и кидали вниз веревки, поймав которые вверх лезли новые полчища чужаков. Чужаки видели, что их пытаются остановить не обученные бойцы, а обычные горожане с топорами и вилами. Они знали, что на счет «раз» справятся с этим плохо вооруженным сбродом. А потому – не торопились. Когда численность поднявшихся на борт чужаков перевалила за три дюжины, они двинулись вперед. Медленно и неумолимо. Как смерть подступает к изголовью больного. К горожанам, обступившим раненого городского главу, подоспели на помощь еще человек двадцать. Но и этого было мало. Теперь даже численное преимущество было на стороне врага. Одетые в одинаковые черные костюмы чужаки не посмеивались над противниками и не перебрасывались солеными шуточками, как это принято среди бойцов и наемников. Они шли молча. Походка их была размеренной и упругой. Руки уверенно сжимали рукоятки мечей. Взгляды не выражали ничего, кроме железной уверенности в собственной силе. Они делали свое дело – и только. – Нам с ними не справиться, – дрогнувшим голосом произнес Граус Корт. – И что ты предлагаешь? – спросил Шквар. По сути, вопрос был адресован не персонально Корту, а всем присутствующим. – Может быть, сдадимся? – неуверенно предложил кто-то. – Что-то мне не верится, что в их планы входит оставить нас в живых. – Доктор Янсен пальцем поправил очки на носу. – Отступаем на холм! – скомандовал ветеринар Пронт. – Там мы сможем занять оборону! Трудно сказать, насколько дельным было это предложение. Но другого не было. Поэтому никто не стал спорить. Горожане организованно отошли на вершину невысокого холма, заросшего полынью и мятой, и встали там кольцом. Свое оружие они держали так, будто оно жгло им руки. – Когда они подойдут, я дам команду, и мы все разом кинемся вперед, – тихо заговорил Карл Пронт. – Три шага – не больше. Быстро наносим удар и отступаем на прежнюю позицию. – После чего они наносят удар по нам, – невесело продолжил садовник Трапко. – И нам – кирдык. – Ну, это мы еще поглядим, – сказал и быстро облизнул пересохшие губы Тамо Ваар. – Разумеется, – согласился с ним Трапко. Приблизившись к холму, чужаки чуть замедлили шаг. Вперед выдвинулись двенадцать человек. Рассредоточившись, чтобы не мешать друг другу, они вскинули мечи и ринулись в атаку. – Вперед! – будто с перепугу заорал Пронт. С вилами наперевес и поднятыми топорами горожане кинулись вниз по склону. Карл Пронт бежал первым, что-то громко крича и размахивая дедовым палашом. Безумная контратака горожан не испугала, но наконец-то удивила чужаков. Они не видели смысла в происходящем. Защитники Корнстона были обречены. Спорить с этим было так же бессмысленно, как пытаться спрятаться от смерти в Смааре. Но почему-то, вопреки здравому смыслу, горожане поступали безрассудно. Победить они, разумеется, не могли. Но не подчиненное никакой логике, отчаянное безрассудство позволило им остаться в живых. Мечи столкнулись с вилами и топорами. Длинные рукоятки и пологий склон давали горожанам преимущество. Однако чужаки знали свое дело. Первым упал со вспоротым животом Карл Пронт, рискнувший скрестить свой палаш с мечом одного из черных. Меч другого чужака полоснул по плечу Грауса Корта. Надсадно закричал садовод Трапко, оставшийся без трех пальцев на руке. – Отходим! Отходим!.. Не останавливаясь, чужаки тут же атаковали занятую горожанами вершину холма. Выставленные вперед вилы и мотыги не позволяли чужакам приблизиться на расстояние удара меча. Но то один, то другой из них, извернувшись ловко всем телом, проскальзывал меж длинными древками, наносил быстрый колющий удар и успевал уйти из-под ударов топоров тех, кто стоял во втором ряду. Оставив дюжину бойцов добивать обороняющихся на холме горожан, чужаки двинулись через огороды в направлении городка. Разрозненные, малочисленные группы горожан пытались хотя бы приостановить их движение. Но все их попытки заканчивались лишь новыми жертвами. – Что ты тут делаешь, Икос? – спросил Тамо, увидев, что место рядом с ним занял городскойглава. – А как ты думаешь? – мрачно усмехнулся Гренальдо. Левая рука его висела на перевязи. На сгибе локтя правой он держал вилы. – Ты же ранен. – Не так сильно, чтобы не суметь удержать вилы. С шагом вперед Гренальдо сделал резкий выпад. Черный, как всегда, успел увернуться. Но зубья вил все же зацепили его плечо. – Видел? – насмешливо оскалился городской глава. – Ты-то этого не помнишь, но прежде я работал на скотном дворе. До того, как ты появился в городе. Икос сделал еще один выпад. Но на этот раз удача ему изменила. Черный сумел увернуться от удара и, припав к земле, пронзил мечом бедро Икоса. Вскрикнув, городской глава упал на одно колено. Но вилы все еще оставались у него в руке. И, стиснув зубы, Икос воткнул их в икру своего противника. Черный не издал ни звука. Только глаза его широко распахнулись. А по переносице сбежала капля пота. Он вскинул меч, чтобы раскроить им голову Икоса. И только кирка доктора Янсена, вовремя подставленная под удар, спасла Гренальдо от смерти. Улучив момент, Тамо воткнул вилы чужаку в живот. Во взгляде чужака мелькнуло изумление, крепко разбавленное недоверием. Он отказывался верить в то, что эта деревенщина, с вилами и мотыгами в руках, сумела его убить. Он сделал шаг назад. Оступился. Упал. И покатился вниз по склону. – Ну, хотя бы не зря погибнем, – философски изрек доктор Янсен. – Как нога, Икос?