А Анна — не была уверена. Как бы все ни указывало на то, что это был он, она не могла исключить Лиззи. Прежде чем она успела сказать что-нибудь еще, Сэнди повторила ее мысли. — Тебе может показаться очевидным, что это должен быть Билли, учитывая время, но ты не можешь быть уверена, что это действительно не подростки. Сейчас мир уже не тот — подростки играют в гораздо более рискованные игры, чем те, в которые играли дети в ваше время. Просто «Тук-тук, Джинджер» в наши дни не стали бы этого делать. Они все так одержимы Интернетом, играми и тому подобным — детям сейчас нужно было бы повысить ставки. Все, что им нужно было бы сделать, это поискать в Интернете и узнать все о Билли Коули и о том, что произошло в Мейплдоне, а также о том, что рассказали бы им их родители, когда они выросли, — этого было бы достаточно. — Возможно, ты права, — согласилась Анна. — Мне нужно нечто большее. Фактические доказательства. — Да, думаю, это было бы лучшей идеей. Оставайся на ногах, поставь камеру, что угодно. Но убедись, что у тебя есть что-то надежное, а затем отнеси это в полицию. После еще одной, более беззаботной беседы Анна допила кофе и встала. — Мне лучше вернуться к маме. — Конечно, дорогая. Что ж, было действительно здорово наконец наверстать упущенное. Не быть чужаком, а? Анна улыбнулась, но, по правде говоря, она стремилась быть именно такой. Уходя, она вспомнила о Пэте. — Пэт Верн все еще живет здесь? Сэнди нахмурилась. — Да, хотя, как знаешь, он уже некоторое время на пенсии. А что? Анна этого не знала, но продолжила. — Ну, в то время он был офицером и многое помнил с тех пор. Кроме того, он может дать несколько советов по поводу сложившейся ситуации. С ним стоило бы поболтать неофициально. Он все еще в коттедже на краю деревни? — Разве твоя мама тебе не сказала? — Сказала мне что? — Он с Тиной, дорогая. Живет с ней уже более десяти лет. Анна прищурила глаза, глубоко задумавшись. Почему ее мама или Тина не упомянули об этом? Казалось странным упущением. Она была удивлена; она никогда бы не поставила Пэта рядом с Тиной. Она вспомнила, что он несколько раз приходил к Тине домой, пока она играла с Джони. Неужели что-то происходило даже тогда? За спиной Марка? Интрижка? — Нет, она ничего не сказала. — Не думаю, что ей пришло в голову упомянуть об этом; теперь это старые новости. На самом деле, после Марка это было неудивительно. Потерять дочь из-за убийства, а затем мужа из-за самоубийства… — Сэнди глубоко вздохнула. — Пэт был находкой, огромной поддержкой. Конечно, все знали, что он чувствовал; ни для кого не было секретом, что он всегда был неравнодушен к Тине. Когда все это произошло, он как бы проскользнул внутрь, так сказать, заняв место Марка. — Не думаю, что кто-то мог бы завидовать ей в получении небольшого количества света после всего этого мрака. — Нет, дорогая. Просто позор для Зои и Дейзи. Еще одна распавшаяся семья в Мейплдоне. Анна кивнула в знак согласия — воспоминание о том, как Эрик оставил ее и Мюриэл, промелькнуло в ее голове. — Ладно, что ж, большое спасибо, Сэнди. Ты мне очень помогла. И если бы ты могла присмотреть за мамой, когда меня не будет, это было бы здорово… немного успокоило бы меня из-за того, что она живет одна. Джеймс предложил мне взять ее с собой домой в Бристоль, но я не вижу, чтобы это сработало. — Боже мой, нет. Я тоже не могу. И, честно говоря, не думаю, что ты когда-нибудь заставила бы ее уехать из Мейплдона в любом случае — независимо от того, что происходило или насколько она была напугана. Это место у нее в крови. Глава 56 2019 Лиззи Нервы помешали Лиззи позавтракать, и теперь, когда время приближалось к обеду, у нее заурчало в животе. Последние полчаса она сидела в своей машине, ожидая, наблюдая за подъездной дорожкой, ее пальцы барабанили по рулю. Она предположила, что у Билли, должно быть, есть транспорт… как иначе он мог приехать в Мейплдон из своего фургона на фермерском поле? Он сказал, что должен находиться в радиусе десяти миль, чтобы соблюдать свои условия, так что о ходьбе, конечно, не может быть и речи. Она в двадцатый раз проверила время на своем мобильном телефоне. Неужели он передумал? Решил, что это не стоит риска? Лиззи оглянулась в сторону отеля типа «постель и завтрак» и заметила темную фигуру, скрывающуюся за занавеской в одной из комнат наверху. Это, должно быть, Гвен. Она упомянула, что подготовит еще несколько комнат для гостей. Вероятно, она задавалась вопросом, почему Лиззи сидит в ее машине. Она привлекала к себе внимание, так что, если Билли действительно появится, Гвен наверняка будет еще больше интересоваться им. Ей нужно было быть более беспечной. Надеясь, что Гвен все еще наблюдает, она вышла из машины, сосредоточив внимание на своем мобильном телефоне. Она подняла его, поводя им вокруг, как будто пытаясь найти сигнал. Может быть, Гвен подумает, что она все это время пыталась позвонить. Лиззи стояла у входной двери, все еще обшаривая глазами подъездную дорожку. Это был единственный путь в отель типа «постель и завтрак». Возможно, она пошла бы прогуляться, по крайней мере, она была бы вне поля зрения и могла бы поймать Билли до того, как он появится на подъездной дорожке. Они могли ходить и разговаривать; им не нужно было сидеть на виду у Гвен. Их разговор был бы более приватным. Но что, если он пришел другим путем, через деревья, через поле или еще как-нибудь? Она бы скучала по нему, если бы ее здесь не было. Ее желудок превратился в один большой узел. Звонок мобильного вырвал ее из раздумий. Нет идентификатора вызывающего абонента. Она приняла вызов. — Алло? — Привет, Лиззи, это Анна. Нам нужно поговорить. — От интенсивности ее голоса пульс Лиззи участился. — Эм… ладно. Сейчас? По телефону? — Нет. Лично. Мне нужно тебе кое-что показать. Ты можешь подъехать сюда? — Не сейчас, у меня… э-э… кое-что сделать надо. — Она поймала себя на том, что запинается, боясь, что Анна по ее тону поймет, что она собирается встретиться с Билли Коули. Глупо, она знала… как мог кто-то знать, кроме нее? И особенно по голосу. Ее лицо покраснело при мысли о своем идиотизме. Одного осознания того, что она встречается с осужденным детоубийцей, который оказался ее отцом, тем самым, который, по сообщениям, жестоко обращался с ней в детстве и бросил ее, было достаточно, чтобы вызвать целый спектр эмоций. Страх. Ненадежность. Гнев. Все это заставляло ее чувствовать, что ее мир вращается, вращается в неправильном направлении с большой скоростью. Заставляя ее чувствовать себя так, как будто она и ее мысли были прозрачны. — Значит, попозже сегодня днем? Это важно. — Конечно. Я позвоню, когда буду в пути. Звонок закончился. Кровь Лиззи закипела, когда в ушах зазвенели слова Анны: «Мне нужно тебе кое-что показать. Это важно.» Что теперь? Внимание Анны привлек какой-то звук. Хруст шин по гравию. Но не машины. В поле зрения появилась сгорбленная фигура Билли Коули, его ноги медленно двигались, крутя педали велосипеда. Лиззи рванулась вперед и на трясущихся ногах побежала к нему, надеясь, что никто не заметил его приближения. — Остановись здесь. Мы вернемся тем же путем, которым ты пришел, — сказала Лиззи. Ее голос был более твердым, чем она чувствовала. — Оставь велосипед за одним из деревьев. Билли молча выполнил ее приказ. Он повернулся к ней лицом. В ярком полуденном солнце он выглядел совсем не так, как прошлой ночью. Свет падал на бело-седые пряди его волос, заставляя их мерцать. Они были коротко подстрижены по бокам, верхняя часть немного длиннее и зачесаны назад с помощью геля или масла, открывая залысины. Он носил их длиннее, когда она была маленькой, и они были светлыми и растрепанными, более неопрятными. Не то чтобы она его помнила — сейчас она вспоминала его фотографии из газет. Он был плотнее сложен, а не тощим, как тогда. У него было это типичное качество «жесткого человека», подумала она. Он напомнил ей Рэя Уинстоуна, актера, который, казалось, всегда играл роли гангстера. Может быть, Билли всегда был таким, а может быть, приобрел за годы тюремного заключения. Она сделала глубокий вдох, чтобы справиться с растущим беспокойством. Возможно, она совершает огромную ошибку, находясь здесь с ним. Одна. Никто не знает. Она пожалела, что не рассказала Анне по телефону прямо сейчас. Ей не нужно было говорить, с кем она была, просто что у нее была встреча с кем-то, и это может обернуться неприятно, и если она не перезвонит Анне к трем, чтобы предупредить полицию или что-то в этом роде. Лиззи сунула руку в карман джинсов, нащупывая свой мобильный телефон. Однако это не давало стопроцентной уверенности — район был не очень хорош для сигнала, и чем дальше она углублялась в переулки, тем меньше вероятность того, что она сможет сделать какие-либо звонки, даже на 999, была ничтожной. Дело было не только в том, что ее сеть была ненадежной; ей сказали, что в некоторых районах Мейплдона ни одна сеть не была надежной. Лиззи подошла к Билли сбоку, спиной к солнцу, опустив голову и глядя на подъездную дорожку, которая теперь превратилась из гравия в пыльную, грязную колею. Она почувствовала, как по спине потекли струйки пота. Лиззи чувствовала, что Билли наблюдает за ней, пока они шли. Он еще не произнес ни слова, даже не поздоровался. Одному из них вскоре пришлось нарушить молчание; это было неудобно. Зачем он пришел, если не собирался говорить? Нетерпение — ее промах — взяло верх. — Итак, у тебя есть что сказать? Что-нибудь, что ты хочешь снять со своей груди? — Например? — просто спросил он. Лиззи ощетинилась. Он действительно собирался сделать это настолько трудным, насколько это возможно? Заставить ее вытянуть из него все до последнего слова? «Например, почему ты это сделал?» Теперь она повернулась, чтобы посмотреть ему прямо в глаза, желая увидеть его реакцию. — Что именно? — Его лоб нахмурился. Громкий вздох сорвался с губ Лиззи. — Я не пытаюсь быть неловким, Элиза. Но тебе нужно быть более конкретной. Услышав, что ее называют Элизой, она испытала странное ощущение. Это звучало неправильно. Звучало совсем не знакомо, хотя она догадалась, что в какой-то момент, когда она была маленькой, ее, должно быть, называли Элизой. Сколько она себя помнила, она просила всех называть ее Лиззи, прежде чем официально изменить свое имя путем опроса в шестнадцать лет. Она взяла фамилию последних людей, которые ее воспитывали: Бренфилды. Ей нравилась их фамилия больше, чем они сами, но они были достаточно приличными. — Прекрасно. Достаточно ли это конкретно? — спросила она, прежде чем задать один вопрос, затем другой и еще один, и все они внезапно вырвались из нее, как извергающийся вулкан. — Ты убил мою маму? Ты издевался надо мной в детстве? Ты бросил меня? Почему социальные службы забрали меня? Ты убил Джони Хейс? Где ее тело? Почему ты не сообщил ее бедным родителям, где находится их мертвая дочь? Как ты мог так поступить со мной? Как ты мог убить ребенка? Задыхаясь, она остановилась и прислонилась к дереву, слезы текли по ее щекам. Тихую сельскую улочку наполнили рыдания. Билли положил руку ей на плечо. — Шшш, шшш. Все в порядке. Я понимаю, есть много вопросов, на которые ты хочешь получить ответы. Я понимаю, у тебя были годы и годы выслушивания всех ужасных вещей, которые я должен был сделать, годы накопления ненависти ко мне, которой хватило бы на всю жизнь. Его голос был ровным, почти успокаивающим. Но Лиззи знала, что не должна позволять ему манипулировать собой. Она должна была оставаться сильной, копать глубже, чтобы узнать правду. — Так что? Давай. Отвечай немедленно, — сказала она монотонным и холодным голосом. Билли издал короткий, резкий смешок. У Лиззи кровь застыла в жилах. Что, черт возьми, было смешного? — Возможно, я уже забыл порядок выполнения. — Он улыбнулся, отступая назад, создавая некоторую дистанцию между ними. — Возможно, тебе придется подсказать мне, но я попробую. — Это не смешно, Билли. — Нет. — Он опустил голову. — Извини, я знаю. Я просто нервничаю, вот и все. Прошло очень много времени с тех пор, как у меня был настоящий разговор. Прошло слишком много времени с тех пор, как я видел свою маленькую девочку. — Оставь разговоры о жалости… я не та, кто может вызвать у тебя хоть какое-то сочувствие. — Верно. Конечно, — сказал он, и его глаза потемнели. — Тогда ладно. Отвечая на твой первый вопрос, я любил Рози всем своим существом. Но мы поженились очень молодыми. Конечно, это не значит, что я бы не женился на ней, даже если бы она не была беременна тобой, но я уверен, что мы бы подождали, пока у нас не будет больше денег. Но мы справились. Нам помогли получить бунгало в виде наследства от моего отца, и мы подумали, что это идеальное место. Однако с самого начала мы не вписывались в коллектив. Мы никогда не были «одними из них». Они были забавной компанией, жители Мейплдона, и, несмотря на то, что мы так старались понравиться, нас так и не приняли. И вскоре Рози заболела. Сначала мы думали, что это усталость — уход за маленьким ребенком, бессонные ночи и все такое. Но со временем у нее появились другие симптомы, и в конце концов ей поставили диагноз «рак шейки матки». К тому времени было уже слишком поздно. Никакое лечение не помогло бы: оно продлило бы ее жизнь, но она была в терминальной стадии, поэтому отказалась от лечения. Я не убивал твою мать, Элиза. Это сделал рак. — Он смахнул слезу со щеки. Лиззи отвела глаза. Она не хотела видеть его эмоции. Она плохо справлялась со своими собственными проблемами; она не хотела нести ответственность за его. — Тогда ты остался со мной, — сказала Лиззи. — Да, и вот тогда я потерял всякий контроль. — Значит, ты отказался от меня? Пренебрег и даже причинил мне боль? — Вспыхнул горячий гнев. — Нет, Элиза. Я никогда не причинял тебе боль, по крайней мере, нарочно. Но ты причиняла мне боль. Раньше ты набрасывалась на меня… била, пинала и кусала. Я думаю, ты хотела наказать меня. Ты не понимала, почему твоя мама бросила тебя, и я был переполнен горем, не в силах сам достаточно понять. Неспособный должным образом заботиться о тебе. Я потерял всякий интерес к работе, было достаточно трудно найти приличную работу плотника по всей деревне, чтобы поддерживать приток денег, даже до того, как Рози стало плохо, но потом я остался дома, чтобы быть с ней. После того, как она умерла… ну… Наверное, я перестал даже смотреть. Я удивлен, что тебя не забрали у меня раньше, и в какой-то момент я действительно подумал, что, возможно, это к лучшему — ты казалась такой встревоженной, и я не знал, как с этим справиться, может быть, это сделали бы лучшие люди. Но если бы кто-то дал мне шанс, поддержал меня, помог, тогда все могло бы быть по-другому. Если бы я знал тогда, что я знаю сейчас… Но нет. Его тон стал резче, голос громче.