— Всё равно кто, — спокойно подтвердила я, вытащив руку. — Не эти трое — подошли бы любые другие, но подошли — они, — добавила с улыбкой. Улов был хорош. — Это смешно? Пятый, четвертый, четвертый, против третьего в один день, это смешно Вайю? Это правильно? — Кантор сердито сдул со лба косую челку и прищурил глаза. По-настоящему рассердился. — Что ты хочешь сделать? — Сотрясти Предел до основания, — ответила я совершенно честно. — И что такое «правильно»? Этому учат всю жизнь, поступать так, как правильно, но правильного варианта нет, Кантор. Его просто не существует. — После шестого круга, вызвать на поединок кого-то пятого или четвертого, это действительно уже не слишком ошеломляет. Ты возомнила себя воительницей Мары? — рявкнул он. — Я не понимаю, куда смотрит сир Блау, если бы твой брат был здесь… — Но моего брата здесь нет. Потому что правильно отправлять детей учиться в Корпус на десять зим или в Академию, подальше от дома. Потому что правильно, что я вижу брата раз в зиму, и то не всегда, — добавила я язвительно. — Правильно — это подчиняться Старшим без звука, не так ли Кантор? Потому что нас этому учили, потому что Старшие не могут ошибаться? — Что ты несешь? — А они могут ошибаться. Они, так же как и ты, — я ткнула пальцем в грудь Тира со всей силы, — пытаются сделать «правильно» и ошибаются. Старшие не безгрешны. — Вайю! — Правильно подчиняться Империи, правильно, что Юг стоит на коленях, и скоро на колени поставят Север… но ведь это правильно, Кантор? Правильно стоять на коленях, подчиняясь решению императорской длани? Догмы, догмы, догмы…, — меня уже несло, — … кругом догмы. Третий круг не может победить шестой, нельзя перепрыгнуть круг после двадцати, зимой идёт снег, а светило встает на западе… — Вайю! Что ты несешь?! — Правильно, что Управление подчиняется тому, в чьих руках управляющая печать, не так ли, Кантор? — Печать у Императора… — Точнее у того, в чьих жилах течет императорская кровь, — добавила я въедливо. — Хотя бы капля… — Это крамола…, — Тир резко оглянулся на менталиста. Купол тишины не внушает доверия? — Крамола — это считать, что они не люди, Кантор, — я стряхнула руку и развернула его лицом к ничего не понимающему Каро. — Смотри. Это — человек, Высший, такой же, как ты и я. Не менталист, не дознаватель, че-ло-век, в первую очередь! Кантор посмотрел на меня, как на безнадежно больную. — Смотри, я сказала! — рявкнула я. — Что правильно? Правильно держаться от дознавателей подальше? Правильно? Так тебе говорят? Так говорят Старшие? А почему? Почему? Потому что это правильно. Потому что это — догма, потому что так… — … принято, Вайю. У нас есть правила… — В жопу правила, Кантор, — я выдохнула — он так ничего и не понял. — Мне не нужно рассказывать, как у нас закрепляются правила — кровью, и как управлять общественным мнением… — Вайю! — плебейских ругательств Тир не переносил. — В жопу правила, Кантор! — повторила я с отчетливым удовольствием. — Не правила будут решать жить тебе или умереть, а люди! Не правила пошлют тебе в спину стрелу или заложат плетения! Люди! Одна засушенная в камень лепешка или две, положенная тебе в день, если повезет оказаться в тюрьме — это тоже решат не правила, а человек. Каждый раз решают люди. Он решает, Кантор, — я снова кивнула на менталиста. — Он будет решать, а не правила. — Правила решают, — снисходительно протянул Тир. — Управление подчиняется… Я разозлилась так, что у меня потемнело в глазах. — Он будет решать, — выдохнула я со свистом. — Отправить сообщение сразу или помедлить пять мгновений, выпив чаю. Он будет решать — подать сигнал или закрыть глаза на доли мгновения — показалось. — Вайю, — Кантор мягко и добродушно похлопал меня по плечу. — Иногда ты рассуждаешь как ребенок. Ничего не зависит от него. Твой менталист просто песчинка в системе, и не может изменить ничего. Мы рождаемся, растем и умираем, подчиняясь правилам, Вайю. Так устроена жизнь. — Один менталист — да. Одна песчинка выиграет мгновение, сколько выиграют десять песчинок? Сто? — Нельзя изменить систему. — Верно, — я кивнула. — Поэтому её нужно разрушить. — Сотрясти до основания, — добавил Кантор с ехидным смешком. — Сотрясти тут, — я постучала ему по виску кончиком пальца. — Невозможное — возможно, Кантор. — Что ты пытаешься сделать? — посерьезнел он. Неужели начал думать головой? — Что может сделать песчинка? — хмыкнула я. — Система прогнила. Опоры фундамента рухнут — это просто вопрос времени, и погребут всех под собой. — И я не собиралась просто ждать, пока это случится. — О да, и три поединка подряд в провинциальной Школе — это просто великая революция… — Десять зим, Кантор. Через десять зим каждый из этого класса займет своё место, уготованное ему… по правилам. Каждая песчинка займет свое место в системе. — Песчинка, Вайю… — Невозможное — возможно, Кантор. Невозможное — означает только одно, этого ещё никто не делал. Ты видел обвал в Лирнейских? Всегда какой-то камешек летит первым, пока не превращается в реку из камней, которая сносит всё на своем пути… Изменения начинаются тут, — я снова постучала пальцем по виску, — и сейчас, а не через десять зим. — Небольшая заноза, — хмыкнул Тир. — На первый камешек, прости, ты пока не тянешь… — Я не собираюсь быть камешком, Тир, — фыркнула я в ответ. — Предпочту быть той, кто его кинет. — И, ты довольна результатом? Дознавательская… подстилка… это было именно то, что ты хотела? — Дознавательская, Тир, — парировала я спокойно. — Единственная на весь Север… — О, да, именно поэтому ты кинулась защищать честь рода? — Кто сказал, что не честь мундира? Черного. Кантор прищурился. — Соплюха четырнадцати зим встала на защиту чести и достоинства Рода и… Управления, — прошептала я нежно. — Как часто, ты думаешь, юные сиры вызывают кого-то в круг из-за оскорбления, нанесенного дознавателям? — Оскорбили Блау… в присутствии… и…, — наконец-то до него начало доходить. Повод для вызова юнцы дали мне просто превосходный — лучше не придумаешь, я планировала ограничиться причинами несовершенства внешности и облика. — Управлению всё равно, — тряхнул челкой Кантор. — Всё равно, — подтвердила я. — Именно поэтому не позднее завтрашней вечерней зари у Бартушей и этой… пары подпевал пройдут обыски. Тщательные обыски. Изымут что-нибудь не слишком опасное, но достаточное, чтобы доставить Главам родом много неприятных мгновений. — Если болезненные реакции Таджо на оскорбления в свою сторону остались такими же, а когда задевали дознавателей, он воспринимал это очень лично, то и методы останутся прежними. Все только в рамках закона и полномочий. Воистину, случайности правят миром, даже думая пару декад, я бы не придумала настолько хороший план и повод. — Они и так уже доставили неприятные мгновения… снимают уровни у всех, — прошептал Кантор. — Были у нас и у Фейу, идут последовательно… — Перепись уровней населения Севера? — весело фыркнула я. — Это не смешно, Вайю. Высшие… недовольны. Очень. Дознаватели лезут во всё и ходят по тонкой нити, а Блау сейчас неотделимы от черных… — Наша форма тоже черная, — фыркнула я снова. — Вайю! Ты можешь хоть иногда быть серьезнее? Дознаватели достанут всех, но менталисты неприкосновенны, куда будет направлено общественное недовольство? — Блау… — И ты, ты, Вайю, как самое слабое звено. Поэтому нужно думать не о том, как сотрясти Предел, а как прожить зиму, — рявкнул он сердито, дернув меня за руку. Я поморщилась — больно, и Каро сразу шагнул вперед к куполу. — Понимаешь ты — понимают они, — я легонько кивнула в сторону Каро. — Что такую драгоценность как я, нужно защищать. И как ты думаешь, он будет делать это? Потому что приписывают правила? Или потому что он уже твердо решил это сам, — шепнула я Кантору в ухо, приподнявшись на цыпочки. — Я вызываю желание защищать, Кантор? Мне достался нечитаемый взгляд, но руку внимательный Тир отпустил, отметив реакцию менталиста. — Как ты этого добилась? — и голос звучал… расчетливо. — Че-ло-век! — пропела я с насмешкой. — Люди, Кантор. Тебя окружают люди, а не Высшие, не враги и не инструменты. Лю-ди. — Блау, давай без нравоучений. Что ты сделала? — Познакомилась. Тир скептически вздернул бровь, и я тоскливо вздохнула — сложный случай. Сейчас из Кантора вырастет что-то вроде второго дяди, если не хуже, учитывая тировский уровень силы, расчетливости в этом возрасте и изворотливого ума. — Я просто спросила имя, Кантор. Имя… и немного аларийского творят чудеса, — фыркнула я насмешливо через плечо. Пара шагов, граница купола дрогнула, и я повисла на руке Каро. — В Храм. Ремзи стоял в толпе прихлебателей Хейли, которые с неослабевающим интересом, старательно делая вид, что им всё равно, жадно следили за нашим общением. Анастаса и Фей-Фей уже не было — ушли на полигон. Я послала отдельную, широкую и светлую улыбку Зикерту. С ним мы встретимся вечером, у нас осталось несколько нерешенных вопросов. *** Каро сопел. Все время, пока карета не тронулась. — Зачем, леди Блау? — Нужно было пропустить оскорбление мимо ушей? — я тщательно и аккуратно расправляла перчатки на коленях — пальчик к пальчику. — Можно было…