— Вопрос поединков я буду обсуждать только со Старшим Рода, как и меру нанесенного оскорбления. Как вторая Наследница я просто не смогла бы проигнорировать урон чести, нанесенный Гостям, — закончила я язвительно. — Не обязательно было доводить до такого…, — менторским и спокойным тоном продолжил Таджо. — Неужели такая реакция общества для вас удивительна? Боевая пятерка — дома, в поместье, у единственных заклинателей Предела. Реакция ожидаема, — продолжила я тихо. — Дядя защищает Блау сейчас на Совете, в отсутствии брата я не могу переложить это на него, и вынуждена защищать честь рода сама. То, что будут недовольные — это очевидно. — Можно было решить вопрос иначе, — пророкотал недовольно Бутч. — Иначе? Дознавательской подстилкой одноклассники называют меня в первый раз, — продолжила я очень сухо. — Это новый опыт. Наверное, мне стоило отправить Вестник брату, чтобы пришел в Школу. Или нет… вернуться домой и вечером пожаловаться дяде. Бутч едва слышно выругался сквозь зубы. — Вы любите провоцировать… — Люблю. И я ставила на прическу, — я тряхнула головой — утреннее творчество Каро я расплела и голова чувствовала себя легко и невесомо. — То, что Блау продались Управлению, говорит почти каждый, а дознавательская подстилка… это немного превысило размеры моей фантазии. Леди обычно мечтают о чем-то более утонченном и традиционном… — Вы не в моем вкусе, — фыркнул Райдо, — не переживайте. — Вы — тоже не в моем, — я сладко улыбнулась в ответ. — Люблю умных… Райдо поперхнулся, а на губах Каро мелькнула слабая и едва живая, но всё же улыбка. — И вы знали, что так будет, — продолжила я тихо, — когда решили остановится у Блау. Знали. Знали, что дяде придется отвечать на неудобные вопросы в Совете, Акселю — драться в Корпусе, мне — в Школе. Это плата за ваш комфорт, — я обвела руками уютную гостиную, столик, бутылку вина. — Что изменилось сейчас? В гостиной повисло молчание. — Если сейчас придет Вестник из Запретного города и там имя рода Хейли заменят на Блау, как быстро от разговоров вы перейдете к действиям? — я внимательно посмотрела в глаза каждому. — Честь лицезреть змея первым достанется тому, кто будет взламывать сознание сиры Блау, — я выполнила короткий поклон-приглашение на танец по всем правилам. — Прошу! — Здесь что-то такое в воздухе… ваш Север… расслабляет, — Райдо сбросил маску извечного придурка, и оценил меня внимательно, холодным и совершенно трезвым взглядом, как обвиняемую. Вот и ответ, кто будет ломать первым. — В свете этого ваши сентенции по поводу поединков выглядят несколько… наигранно. — А я — не расстроюсь, — Райдо рубанул рукой воздух. — Буду с нетерпением ждать, когда вас опустят с небес на землю с вашим третьим кругом. Вам нужно немного поумерить высокомерие, леди. И лучше сейчас, чем в столице. Я невоспитанно фыркнула. Как «опускают» в столице я знала прекрасно. У меня были превосходные Учителя. И, если быть честной, я так рвалась в Академию по одной простой причине — вернуть сторицей всем и всё за десять зим Грани, которую устроили слабой провинциалке столичные мажоры. Каждый плевок в лицо, каждое презрительное слово, каждую подножку, каждое взорванное зелье на алхимии. Подставить тех, кто подставлял меня, и станцевать на их костях. Но… есть вещи важнее личного. Это — подождет. Пока достаточно, что я помню всех и каждого. — Леди…, — Бутч тихо позвал меня, но разговаривать больше я не намерена. — Определитесь, кто вы, — я встала и тщательно расправила юбки ханьфу. — Гости клана, дознаватели, представители Управления… ищите, что вы там ищите, но не переходите черту. Дела рода Блау касаются только Блау. — Уверяю, ваш дядя не остался в накладе. Выгода, которую … — Райдо! — холодно одернул Таджо и тот сразу заткнулся. — Тем более — по всем вопросам — к дяде. Раз вина мне здесь не дадут, я откланяюсь. День был длинным, — я выполнила поклон по всем правилам, послала сочувствующую улыбку поникшему Каро, и пошла на конюшни. Мне нужен был Старик. *** Я стояла, подперев плечом стойку, и уже десять мгновений наблюдала за неспешной и основательной работой аларийца в конюшне. Старик готовил дальнее стойло, почти последнее в ряду, рядом с моим. Нэнс всегда смеялась, что на конюшнях есть отдельная личная комната у каждого райхарца и у Мисси. На мое стойло не покушался никто и никогда, и даже чистить, и стелить свежее, вкусно пахнущее разнотравьем сено, дозволялось только Ликасу и Старику. Лично. Я уже протоптала дорожку в коридоре — от одного стойла до другого, подметая пол юбками ханьфу, отправила Вестник Ремзи, мысленно пересчитала всех лошадей в конюшне, вспомнив кличку каждого, но алариец последовательно и медленно продолжал делать свою работу. Судя по тому, как тщательно Старик проверял поилку, подстилку, всё ли на своих местах, мы ожидаем нового постояльца. Странно, дядя не говорил мне, что купил нового коня. Я дожидалась молча, пока старый алариец, хряхтя, закончит все свои важные дела. Вестник появился передо мной с негромким хлопком и яркой вспышкой — кони взволнованно заржали, и Старик прицокнул языком, покосившись на меня с неодобрением. Я тихо выругалась сквозь зубы — вечерние планы срывались. Ремзи писал: «Не сегодня. У нас проверки. Менталисты. Снимают уровни». — Мои менталисты дома? Они не брали коней? Старик отрицательно качнул седой головой. Значит, у Хейли работает вторая пятерка. — Аю? — Пока ничего мисси, — Старик развел руками. Аллари не узнали про Аю. — Нужно ещё время. Ещё время? Аю не такая большая шишка, чтобы информацию было добыть так сложно. Либо там есть что — то, что знать мне пока не полагалось. Либо это очередные аларийские игры. Аллари дали бы фору любому Высшему в искусстве создавать тени в ясный день. Праздник — послезавтра, мне не хотелось бы идти в дом к Аю, не имея ни малейшего представления о том, что происходит. Леди Фелисити вызывала странное чувство, жаль, что я не подвизалась на стезе душевных болезней в свое время. Аю мне хотелось проверить … на сумасшествие. Именно так, после долгих раздумий я сформулировала для себя эмоции, которые возникали при общении с совершенно положительной на первый взгляд, старушкой Аю. — Предположим, я поверила. Вам нужно время. И послушно не задам ни единого вопроса на эту тему, — протянула я тихо. Скребок на мгновение остановился, и Старик снова начал интенсивно чистить и так лоснящуюся темно-шоколадную шкуру второго дядиного райхарца. Я взяла второй скребок с полки и пристроилась с другого бока — водить щеткой по шелковистой шкуре — истинное удовольствие. — Это потому что я не попросила Ликаса? Старик продолжал молча чистить райхарца. Седая макушка, как будто присыпанная солью с перцем мелькала туда-сюда. — Ликас говорил — снять немилость, — я перестала скрести и гладила коня по сильной мощной шее — красавец. — Сняла, — добавила я между прочим. Скребок с другого бока замер, и конь требовательно повернул морду, протестующе фыркнув — продолжать. — Я сняла немилость, — повторила я отчетливо. — Как? — наконец-то Старик подал голос. — В Храме. Милостью Великого. Алариец захохотал. Хрипло, каркающе, откидывая назад седую голову. Конь занервничал, переступая копытами — шум рядом райхарца нервировал. — Забавно, правда? Милость одного Бога снимает немилость другого, — улыбнулась я в ответ. — Мисси…, — почти простонал Старик, — Великий не снимает немилость уже зим пятьсот как… — Снимает, — я пожала плечами. — Ваша информация устарела… — Снимает… устарела…, — Старик снова захохотал, — … увидеть бы их морды… сняла немилость… а-ха-ха-ха… пошла и сняла немилость… просто пошла и сняла… я хочу видеть Совет, когда они это узнают… — Они удивятся? — Удивятся? Удивятся?! О, да…, — он никак не мог успокоиться. Я терпеливо ждала, успокоительно почесывая коня за ушком, прислонившись лбом к теплой шее. Мне ласково фыркали в ухо и ерошили мягкими бархатными губами волосы — он начал жевать косу — хочет вкусненького. — Т-ш-ш-ш, мальчик, я принесу с кухни, — я поцеловала его в нос и аккуратно забрала у него закуску, вытащив кончик косы изо рта. — Мисси, Ликас ещё не знает? — Старик с предвкушением потер руки. — Не знает. — Не знает! — Старик снова захохотал. Наставнику я сказать ещё не успела, но сомневаюсь, что он будет смеяться так же. — Мне тоже кажется это очень смешным, — я переложила скребок в другую руку и продолжила тщательно чистить райхарца. — Высокомерие аллари, которые считают, что только они способны снять последствия печати Немеса. Смех Старика резко прервался. — Аллари, которые считают всех ниже себя. Великого, который не одаривал милостью уже пятьсот зим, менталистов, которые только и способны, что ходить по краешку изнанки, не в силах постичь круг… — Мисси… — Меня, которая не должна быть в состоянии понять, что вы хотите. Ведь вы этого хотели? Чтобы я пришла, попросила, и аллари великодушно сняли бы немилость, ведь змей — это ментальная проекция. Кому, как ни аллари, знать, как можно бороться с такими вещами. — Мисси… — Я не права? Вы не этого хотели? — Поговорите с Ликасом, мисси. Он ваш Хранитель, и никто не будет вставать между вами, — Старик тихо вздохнул. — Просто поговорите с ним. — Поговорю, — пообещала я, переложив скребок в другую руку, чтобы почесать коня за ушком — он настойчиво тыкался в руку и выгибал шею, красуясь. — Когда он перестанет от меня бегать. Поговорю непременно. — Мисси… ему сложно. С одной стороны — Совет… — … с другой — я… но последнюю декаду, как приехал табор, Наставник ведёт себя странно… — Мисси, — Старик перестал делать вид, что работает и поднял голову так, чтобы видеть мои глаза. — Табор здесь не причем. Как у вас проходит день, мисси? Утро начинается с чернокафтанников, день вы с ними — и ни на шаг, вечер и даже ночь, — алариец хмыкнул. — Это не я привела их в поместье и…, — понимание осенило. — Я стала уделять меньше внимания аллари… — Вообще не уделяете, мисси, — рубанул Старик. — Раньше, когда была проблема, куда вы всегда бежали? — К аллари, к Нэнс, на конюшни и… к Ликасу, — закончила я тихо. — А теперь? Теперь у вас есть «свои менталисты», — выплюнул Старик презрительно и резко провел скребком несколько раз по и так лоснящейся до шоколадного блеска шкуре. — Теперь вы бежите к ним. — Они уедут…