Под полом сновали мыши, недовольные тем, что их потревожили. Хотя в их поведении угадывалась какая-то чрезмерная смелость и уверенность. Хатч вернулся из флигеля в главную комнату. – Там всякие инструменты. Какая-то неприятная на вид коса… Похоже, этому месту лет сто. Он подошел к маленькой железной печке. Похлопал грязными руками по ее круглому «брюху». – Заржавела вся, но, похоже, сухая. Фил проверил на прочность напоминавший козлы стол, надавив на него двумя руками. Тот заскрипел. Дом занял единственное сиденье – грубо сколоченный деревянный стул, стоявший во главе стола – и, морщась, пытался снять ботинки. – Хатч, взгляни-ка. Я не могу шнурки развязать. Боюсь посмотреть, что там. У меня колено, как бурдюк с гвоздями. Мне нужен волшебный спрей, который был у тебя утром. Потом сможешь развести огонь. Сидя на корточках, Хатч скривился и посмотрел на Дома через плечо. – Я на полном серьезе подумываю оставить тебя здесь утром. Весь дом скрипел и покачивался, как деревянный корабль, застрявший во льдах. – Эта хибара вообще надежная? – спросил Фил. Хатч чертыхался над печкой. А потом, не поворачивая головы, ответил: – Я бы не стал проверять ее на прочность. Люк снова посветил фонариком на стены и потолок. Он был самым высоким и, пытаясь избежать удара о низкие балки, приложился головой об одну из железных ламп. Фил, Дом и Хатч расхохотались. – Ты в порядке, дружище? – запоздало спросил Хатч. – Нехороший был звук. – В порядке. – Люк посветил фонариком на узкую лестницу, ведущую на второй этаж. – Там уже был кто-нибудь? – С таким коленом, – проворчал Дом, – я с места не двинусь, пока Хатч не вызовет помощь, и в саду не приземлится вертолет шведских ВВС. Верно я говорю, ты, никчемный йоркширский засранец? А своей картой можешь растопить огонь, пользы больше будет. Тут уже засмеялись все. Даже Люк не удержался. Хотел или нет, но он снова испытал к Дому симпатию. Он был слишком чувствительным. А этот форсированный марш по жуткому лесу доконал его. Ноги продолжали нести его вперед, словно он все еще карабкался по каменистым склонам и перелезал через валежник. Все просто устали. – Не хочу показаться дураком, но… – Это был бы подвиг, – пробормотал Дом, стягивая второй ботинок. – Хатч, где твой спрей? Люк посмотрел на Дома. – Отвали. – Затем повернулся к Хатчу. – Но я определенно слышал что-то там. В лесу. Дом скривился. – Не начинай эту чушь. Тут и так все хреново, без твоего дерьма. – Я не вру. Это было похоже на… не могу описать. Какой-то грохот. Но никто его не слушал. – Хочу себе новые ноги, – Фил встал в одних носках. – Пойду проверю спальни. – Моя та, что с ванной, – сказал Хатч. Он ковырял дверцу печки перочинным ножом, купленным в Стокгольме в туристском магазине. Недешевая штука, как и все в этой стране. Люк тоже купил себе такой, потому что ему нравилась идея отправиться на природу с ножом. Дом отказался от покупки, сочтя нож слишком дорогим, и сказал, что если потребуется, возьмет у Хатча. Фил потерял свой в самом начале похода: оставил его на месте первого лагеря. Снаружи раздался раскат грома, словно железными пластинами ударили по камню. Следом полыхнула молния, похоже, где-то совсем рядом с домом. Она осветила пыльный деревянный пол у дверного проема. Фил задержался на первой ступени лестницы, потрогал пальцем одно из распятий и, словно обращаясь к самому себе, произнес: – Думаете, они вас обезопасят? Как бы не так. 8 Фил буквально скатился с лестницы. Их внимание привлек даже не топот его ног а тяжелое дыхание. Снизу на него уставились три пары выпученных глаз. Лучи трех фонариков осветили подножие лестницы. Слетев по ступеням, Фил упал на колени. Пересев на задницу, он отполз от лестницы в сторону. В голове Хатча возник образ висящего на дереве куска мяса. Дом скинул ноги со стола. – Какого черта? Люк, который сидел у двери и смотрел на дождь, до сих пор не веря, что они собираются провести здесь ночь, вскочил на ноги. Он пригнулся, словно в ожидании удара. Открыл рот но не смог произнести ни слова. Хатча от страха накрыла глупая зевота. Фил попытался закричать, но из него вырвалось только какое-то скуление. – Там что-то есть! – судорожно сглотнул он. Хатч посмотрел на потолок и понизил голос до шепота. – Ты шутишь. – Идем, – сказал Дом. Хатч поднял руку. – Шшш. Дом и Фил шарили у стола в поисках ботинок. Опустив голову, Дом спросил что-то шепотом у Фила. Тот быстро повернулся к нему. – Я не знаю! Я видел это. В кровати. Несмотря на абсурдность заявления никто не рассмеялся. Никто не мог даже сглотнуть. Сама идея существования в этом месте кровати должна была сбросить напряжение, но каким-то образом лишь усилила его. Хатч поднял обе руки грязными ладонями наружу. – Тихо! Остынь. Просто успокойся. Здесь никого не может быть. Посмотри на пыль. Когда мы входили, следов нигде не было. Это невозможно. Пухлое бледное лицо Фила нервно подрагивало. Он с трудом выпалил. – Оно там. Наверху. – Что именно? – потребовал ответа Дом. – Животное? – спросил Люк. Хатч посмотрел на Люка. – Иди погуляй. Люк нахмурился. – Нож, – сказал Хатч и поднял свой вверх. Дом надел один ботинок, а другой, валявшийся на полу, пытался нащупать голой ногой. – Ерунда какая-то. Полная ерунда. Хатч вытянул вперед шею. – Послушай, это не может быть животное. Дом натянул второй ботинок и поморщился. – На хрен. Я пас. – Дом, прекрати! Слушайте. – Хатч медленно подошел к подножию лестницы. Люк отошел от двери, чтобы выпустить Фила и Дома. – Осторожнее, Хатч. Вдруг там медведь. Хатч покачал головой. – Он бы уже спустился к нам. Хатч посмотрел на Фила и Дома, стоявших на крыльце и вглядывавшихся в глубь дома. Порыв влажного воздуха и запах сырой древесины в помещении усилился, словно выгоняя непрошеных гостей.