Она молчит, но я чувствую ее взгляд. Я останавливаюсь, и мы выходим из машины. Беру с собой покрывало, а Мадлен мою рукопись. Не думал, что захочу быть рядом, когда она будет читать. Но именно это я хочу сейчас. Сегодня. Мадлен складывает свои ноги на мои, когда мы устраиваемся на покрывале. Она лежит на спине и читает. Багровый закат, который уже накрывает Салем, освещает ее лицо, стройные ноги. Я тереблю край ее цветного сарафана, но Мадлен даже не обращает на меня внимания. Она полностью увлечена чтением. Не могу сказать, что я успокоился. Моего отца похоронили только сегодня. Я скорблю. Но чувствую какую-то смиренность. Что я могу еще сделать? Тянусь к своему телефону и тихо включаю песню Stereophonics «You’re My Star». Мадлен ее очень любит. Мысли о том, как мы будем ориентироваться дальше, без папы, я оставляю на потом. Я не могу так резко переключиться. Нам нужно многое обсудить с мамой. Слишком многое. – Стайлз. Стайлз, проснись. Открываю глаза и непонимающе смотрю на Мадлен. Она нависает надо мной и улыбается. – Долго я спал? – Не знаю, – отвечает Мадлен. – Я потеряла счет времени. Еще не темно, но уже достаточно близко к этому. Мадлен собирает распечатанные листы. Я проверяю свой телефон слишком долго. Мне хочется спросить, как много она прочла и что она вообще думает об этом. Но я боюсь. Да, черт возьми, я боюсь. – Пора домой, – говорит она, вставая. Я поднимаюсь на ноги вслед за ней и собираю покрывало. Мы молчим пока идем к машине, пока я завожу мотор, пока выезжаю на дорогу. Мадлен так задумчива, что я просто теряюсь в догадках. – Малышка, – зову я. Она вздыхает и поворачивает голову. – Я прочла…– Она замечает, как я слегка напрягся. – Стайлз…я, это… – Что? – Мой голос нетерпелив. – Расслабься. – Она кладет свою руку на мое колено. – Прости, просто… мне кажется, что я слишком возомнил, написав о себе. Будто история моей жизни достойна книги. Будто я… боже, Мадлен скажи что-нибудь. – Наконец-то ты закончил, – говорит она, закатывая глаза. – Что мне сказать? Что это прекрасно? Да, Стайлз. Это удивительно, это прекрасно. Я смотрела на все со стороны. – Она переводит дыхание. – На тебя, на меня, на нас. Мне многое открылось, многое стало ясным. Это было даже странно. – Что именно? – Я смотрю на дорогу, но бросаю на нее быстрый взгляд. – Странно читать о себе. Будто это не я. Люси права. Я снова бросаю взгляд на Мадлен. – Ты должен писать. – Мадлен крепче сжимает листы в руке. – И ты должен закончить. – Ты уверена? – тихо уточняю я. – Абсолютно. – Ее ответ честный и искренний. Он такой не потому, что она меня любит. Она действительно так думает. И мне нужно было это. Только это. Ее взгляд, ее мнение, ее поддержка. Теперь я полностью в себе уверен. – Я люблю тебя, – говорю я. – И я тебя, – отвечает Мадлен. – И еще кое-что. – Что? – Твоя история, твоя жизнь достойна книги. Любая история достойна книги. В доме непривычно тихо. То есть, именно за последние несколько дней это стало непривычным. Мы с Мадлен входим на кухню, чтобы перекусить. Ни я, ни она не съели за этот долгий день ни кусочка. Чарли стоит у кухонной стойки и устало улыбается при виде нас. – Все спят, – говорит она. – Ханна? – спрашиваю я. – Она с вашей мамой, – объясняет Чарли. – Лив и Макс решили остаться у твоих родителей. – Она смотрит на Мадлен. – О. – Мадлен удивляется. – Все понятно. – Я сажусь за стойку. – Тетя Роза осталась. – Да, – кивает Чарли. – Вам нужно выспаться. Завтра дедушка и бабушка улетают рано утром. Тебе нужно их проводить до Бостона, Стайлз. Я устало киваю. Мадлен привычным жестом гладит мне спину. – Сначала мы хотим поесть, Чарли, – говорит она. Чарли тут же спохватывается и открывает холодильник. Но Мадлен спрыгивает с высокого стула и легонько отталкивает ее от холодильника. – Мы справимся сами. Тебе тоже нужно отдохнуть. Чарли все еще сопротивляется, но усталость берет вверх. Она целует нас в одного за другим в щеки и удаляется в свою спальню. – Как на счет макарон с пармезаном? – предлагает Мадлен. – Я съем все, что ты приготовишь, малышка. Она порхает по нашей большой сверкающей кухне. Даже немного непривычно видеть ее здесь. Я привык ее видеть на {нашей} кухне, в маленькой квартирке, в Бостоне. Мадлен ставит передо мной дымящуюся тарелку, в нос сразу ударяет вкусный запах, и рот наполняется слюной. Мы молча поглощаем макароны, поглядывая друг на друга. – Теперь, спать. – Мадлен ставит посуду в посудомоечную машину. Я все еще сижу за стойкой со стаканом сока в руках. Тихие звуки шагов позади, привлекают наше внимание. На кухню входит мама и, видя нас, на ее лице появляется изумление. – Вы еще не спите? – прочистив горло, интересуется она. Я встаю на ноги. – Мы были голодны. Останемся у нас сегодня, хорошо? Мама смотрит только на меня. – Да, конечно. Макс не захотел остаться, так что он… – Чарли сказала нам. – Хорошо. – Мама делает шаги к холодильнику. На ней длинный халат, темные волнистые волосы распущены по плечам, а под глазами огромные тени. Сегодняшний день был слишком эмоциональным, слишком грустным. – Мама, – зову ее я. Она вновь смотрит на меня, затем на Мадлен. – Все хорошо, ступайте спать. Мадлен подходит ко мне, и я беру ее за руку. Когда между нами тремя исчезнет эта неловкость? Закончится ли это когда-нибудь? Как только мы собираемся пойти, мама останавливает нас: – Подождите. Минуточку. – Ее глаза рассматривают каждый предмет в комнате. – Мне нужно… – Что? – Я возвращаюсь к стойке. – Присядьте. Мы садимся на свои прежние места и с непониманием смотрим на маму. Она стоит по другую сторону кухонной стойки и нервно кусает свою нижнюю губу. – Возможно, – начинает она и вздыхает, – я не должна это делать сегодня, но я сделаю. Мы с Мадлен быстро переглядываемся. – Может тебе не стоит, не сегодня, – пытаюсь уговорить ее я. Хотя даже не могу сообразить, что она хочет нам сказать.