– Что случилось? – спросил я у рулевого. – Не знаю. Мы только что остановились, капитан. – Где американский капитан? – На корме, с инженером. Из люка высунулась голова Мишеля. – В чем дело? Почему стоим? – Не знаю. Давай сюда. – Сейчас. Едва он это сказал, как раздался громкий всплеск, и весь корпус судна вздрогнул. Я услышал звонкое «damn it»[8][Черт возьми! (англ.)], потом удивленный возглас и крик, страшный крик: – Все внутрь! В тот же миг Смит сбил меня с ног, отбросив в этажный коридор. Уилкинс буквально-таки нырнул вслед за нами. Смит высунул голову, убедился, что на палубе никого не осталось, и задраил дверцу. При свете лампы я увидел их бледные, искаженные лица. С грохотом захлопнулась дверь матросского кубрика. Последовал новый толчок, и «Отважный» накренился на правый борт. Споткнувшись, я больно ударился о переборку. – В чем дело, черт бы вас побрал? Уилкинс наконец ответил: – Гигантские кальмары! Я почувствовал, что холодею от ужаса. Еще в раннем детстве, когда я читал «Двадцать тысяч лье под водой», эти животные вызывали у меня панический страх. – Come with me[9][Пойдемте со мной (англ.).], – с трудом выдавил я из себя. Мы поднялись по лесенке на закрытый мостик, ноги у нас подгибались. Взглянув через большие иллюминаторы на залитую лунным светом палубу, я увидел, что на ней нет ни души. Лишь на носу, за рамой ракетной установки, извивалось нечто вроде толстого каната. Затем метрах в десяти от левого борта из иссиня-черной воды на мгновение поднялась какая-то масса, и на фоне восходящей луны в воздухе закружились длинные – на первый взгляд не менее двадцати метров – щупальца. К нам присоединился Мишель, потом остальные американцы. Смит рассказал, как все было. Когда застопорило сразу оба винта, он прошел на корму вместе с Уилкинсом и, нагнувшись, чтобы узнать, в чем дело, увидел два огромных, чуть светящихся глаза. Чудовище выбросило вперед одно из щупалец, немного не доставшее до них, и тогда он закричал… Мы попробовали перезапустить двигатели. Винты вспенили воду, «Отважный» прополз несколько метров, потом двигатели снова заглохли, и последовала новая серия толчков. – Подождем, пока не рассветет, – предложил Уилкинс. Казалось, ночи не будет конца. На рассвете мы увидели, насколько велика опасность. По крайней мере тридцать монстров окружили судно со всех сторон. Это оказались отнюдь не кальмары, хотя с первого взгляда вполне можно было ошибиться. У чудовищ было вытянутое, заостренное сзади, лишенное хвостового плавника тело длиной от десяти до двенадцати метров и диаметром от двух до трех. Спереди росли шесть огромных щупалец двадцатиметровой длины, каждое – толщиной до полуметра. Щупальца были снабжены блестящими острыми когтями и заканчивались острием, как пики. У основания щупалец располагалось шесть глаз. – Похоже, это двоюродные сестры гидр, – заметил я. – На это, старина, мне сейчас глубоко наплевать, – отозвался Мишель. – Если они все разом уцепятся за борт «Отважного»… – Какой же я идиот! Нужно было поставить на турели реактивные минометы! – Слишком поздно! Но что, если высунуть из люка один из пулеметов, снятых с самолета? И нужно будет поместить винты в туннель… если только мы выберемся! Я прокричал матросам: – Тащите пулемет и ленты! Только не выходите на палубу! – Осторожно! – вскричал Мишель. Один из монстров приближался, вспенивая воду щупальцами. Через пару мгновений он уцепился одним из них за поручень правого борта и вырвал его с корнем. – Может, если изрешетим из пулемета хоть одного, остальные съедят его и этим удовлетворятся? Слуховая трубка машины прошипела: – Капитан, винты свободны! – Хорошо, будьте наготове. Как только скомандую, давайте полный вперед. Трое матросов втащили по трапу пулемет. Я приспустил одно стекло, выставил наружу ствол и уже собирался открыть огонь, когда Мишель похлопал меня по плечу: – Подожди. Пусть этим займется кто-нибудь из американцев: они лучше знают свое оружие. Я уступил место Смиту: пулемет в его огромных руках казался детской игрушкой. Он тщательно прицелился в кальмара, дремавшего на волнах, и выпустил очередь. Раненое животное буквально выпрыгнуло из воды, потом пошло ко дну. Смит уже целился во второго, как вдруг разразилась настоящая буря: с десяток гигантских рук колотили по палубе, сокрушая все на своем пути. Сорванные поручни падали за борт, щиток носового пулемета был смят, со звоном вылетело стекло, и одно щупальце просунулось в отверстие иллюминатора, сорвав при этом раму. Чудовищный отросток яростно извивался. Мишеля отбросило к перегородке, мы с Уилкинсом, словно пригвожденные, от ужаса застыли на месте. Джинс без сознания валялся на полу. Первым среагировал Смит. Сорвав с крюка пожарный топорик, он широким жестом дровосека начисто отсек щупальце. Через приоткрытую дверцу я бросился к радиопередатчику, чтобы успеть послать сигнал SOS, пока еще целы мачты антенны. «Отважный» все сильнее раскачивался с одного борта на другой, и я услышал, как какой-то матрос прокричал: «Тонем! Спасайся кто может!» Через иллюминатор я увидел, как от неистовых ударов огромных щупалец буквально вскипает море. И тут случилось deus ex machina[10][Буквально: «бог из машины» (лат.) – случайность, благоприятно влияющая на исход события.], которое спасло нам жизнь. Метрах в двухстах от нас из-под воды высунулась громадная плоская голова более десяти метров длиной и словно раскололась вдоль, открыв прожорливую пасть, усаженную белыми острыми зубами. Она раскусила первого кальмара надвое и устремилась к следующему. Рядом вынырнули еще две такие же головы, между вновь прибывшими и кальмарами завязалась битва, настолько свирепая и жестокая, что я до сих пор затрудняюсь сказать, сколько она продолжалась, час или минуту! Так же внезапно море успокоилось: лишь обрывки щупалец и мертвые туши покачивались на волнах. Прошло минут десять, прежде чем мы наконец осознали, что спасены. И тогда, на предельной скорости, мы понеслись прямо на север. К вечеру слева по борту показался скалистый архипелаг; утесы его на фоне заката напоминали развалины замков. Мы осторожно приблизились. Когда до берега оставалось совсем немного, я заметил между двумя зазубренными скалами подозрительное волнение. Еще через минуту мы разглядели стаю кальмаров и, резко свернув направо, дали полный ход, оставив чудовищ за кормой. Очень светлая лунная ночь позволяла идти достаточно быстро. Мы чуть не задели одинокого кальмара, дремавшего на волнах, и тут же разнесли его в клочья ракетным залпом. Утром мы заметили впереди какой-то остров. О’Хара поднялся на полуют, захватив с собой карту, которую набросал по аэрофотоснимкам в инфракрасных лучах. Нам удалось отыскать на ней этот узкий клочок земли, вытянутый с востока на запад и расположенный между экваториальным континентом, который мы оставили позади, и северным материком. Фотоснимки, сделанные с большой высоты, были очень нечеткими, однако на них ясно проступали пятна больших лесов и осевая линия горной цепи. На северо-востоке, за широким проливом, в поле объектива попала оконечность еще какой-то земли. Я решил обследовать восточный берег первого острова, дойти до западного мыса второго, а затем повернуть к большому полуострову на юге северного материка. Мы двинулись вдоль южного берега острова. Он был скалистый, крутой и выглядел не слишком гостеприимно. Цепь гор, тянувшаяся в глубине острова, казалась не очень высокой. Ближе к вечеру, добравшись до восточного мыса, мы встали на якорь в маленьком заливе. Взошло красное солнце, осветив унылое плоское побережье, почти лишенное растительности. Когда в небе засиял Гелиос, мы смогли лучше разглядеть безрадостную саванну, отделенную от воды узкой полосой белого песка. Когда сделали промеры, выяснилось, что неширокий пологий пляж через несколько метров круто обрывается вниз и почти у самого берега глубина достигает примерно восемнадцати метров. «Отважный» приблизился вплотную. Мы легко перекинули помост, и грузовичок съехал на берег. Заменив ракетную установку более подвижным пулеметом с самолета, мы снарядили в разведку Мишеля, Уилкинса и Джинса. Не без тревоги смотрел я вслед машине, скрывшейся за первым подъемом. Хорошо еще, что на примятой траве остались следы шин: в случае чего по ним будет нетрудно отыскать товарищей. Под прикрытием бортовых ракет я сошел на берег и осмотрел ближайшие окрестности. В траве мне удалось собрать десятки любопытнейших образчиков теллусийских насекомых. Следы на песке указывали, что здесь водятся звери и покрупнее. Часа через два шум мотора возвестил о возвращении грузовичка. Из кабины выскочил один Мишель. – Где остальные? – Остались там. – Где это – там? – Заскакивай, вскоре сам увидишь. Мы кое-что нашли. – И что же? – Говорю же, увидишь. Заинтригованный, я передал командование Смиту и сел в машину. Мы ехали по волнистой саванне с редкими рощицами. Возле одной из них паслось стадо животных, похожих на безрогих голиафов. Еще через час езды я увидел скалу высотой метров десять; на ее плоской вершине стоял Джинс. Мишель остановил грузовичок у самого подножия. Мы сошли, обогнули скалу и проникли в грот с другой стороны. – Что ты об этом думаешь? – поинтересовался Мишель. На стенах скального грота были выбиты ряды странных знаков, удивительно напоминавших санскритский алфавит. Сначала я подумал, что друзья просто решили надо мной подшутить, но патина на камне быстро убедила меня в обратном. Знаков было сотни три-четыре. – Это еще не все. Пойдем дальше. – Подожди, только возьму оружие. С автоматами в руках мы двинулись вперед. Метрах в двухстах от скалы оказалась небольшая, словно вымершая, долина, на дне которой громоздилась гора металлических листьев и скрученных балок – остатки огромного сигарообразного аппарата. Среди обломков бродил Уилкинс. – Это еще что такое? Самолет? – Возможно. Но не земной, это уж точно! Я подошел и протиснулся в щель между нагромождением обломков. Листы обшивки глубоко вдавились в сыпучий песок. Они были из некоего желтоватого металла, который я не признал, но Уилкинс заверил меня, что это какой-то алюминиевый сплав. Инженер оставил меня скрести основание пластин, а сам направился к тому месту, где должна была находиться носовая часть. Мы услышали его удивленный возглас, потом он позвал нас. Спереди повреждения были не такими значительными, в этом месте странный аппарат сохранил очертания кончика огромной сигары. В уцелевшей перегородке виднелась дверца без замков. Она легко открылась, и мы проникли внутрь. В кабине, имевшей форму усеченного конуса, положенного набок, царил полумрак, и сначала я ничего не различал, кроме силуэтов своих товарищей. Постепенно глаза привыкли к полутьме. Я увидел нечто вроде щита управления с такими же знаками, какие были высечены на скале, узкие металлические кресла, порванные медные провода, свисающие с потолка. На рулевом рычаге из белого металла застыла высохшая кисть руки. Она была огромной, черной, все еще мускулистой, несмотря на мумификацию тканей, и имела всего четыре пальца, по-видимому с выпускными когтями. У запястья рука была оторвана. Не сговариваясь, мы склонили головы. Сколько времени эта рука сжимала рычаг управления в последнем, невероятном усилии? Сколько лет прошло с тех пор, как она все-таки посадила корабль на этот затерянный остров? Что за существа управляли кораблем? Может, это были исследователи с одной из планет Гелиоса, может быть, пришельцы из космоса, с отдаленной звезды, а может быть, жертвы, выброшенные на Теллус из своей вселенной – такие же, как мы? Лишь много лет спустя нам удалось найти ответ на эти вопросы, да и то далеко не полный. Мы рылись в обломках аппарата до наступления сумерек. Ничего особенного обнаружить не удалось: несколько пустых банок, части каких-то приборов, книга с алюминиевыми страницами, но, увы, без всяких иллюстраций, да еще молоток вполне земной формы – вот и все находки. В кормовой части, где должны были помещаться двигатели, громоздились оплавленные ржавые глыбы, среди них был кусок тяжелого белого металла внутри толстой свинцовой трубы. Позднее анализ, проведенный в Нью-Вашингтоне, показал, что это был уран. Мы сделали несколько фотоснимков и вернулись на корабль. Удивляться скудости находок было нечего: судя по надписи на скале, некоторые члены экипажа спаслись, и, естественно, они забрали все, что могло иметь хоть какую-то ценность. На то, чтобы обойти весь остров, уже не было времени. Назвав его «островом Тайны», мы отплыли к соседнему, расположенному дальше на северо-востоке. Здесь нам с трудом удалось причалить, но выгрузить машину мы так и не смогли. Небольшая часть побережья, которую мы осмотрели, оказалась безводной и голой. Если не считать насекомых, на острове кишели одни плоские гадюки. Впрочем, мы нашли несколько каменных орудий ссви. Исследование южной оконечности северного материка принесло нам куда больше открытий и тревог. Ранним утром «Отважный» стал на якорь в бухте, защищенной высокими скалами самых фантастических очертаний. Спустить грузовичок оказалось непросто, и, когда Мишель, Смит и я наконец сели в машину и двинулись в путь, солнце стояло уже высоко. Не без труда мы поднялись на плато, простиравшееся на север и восток до самого горизонта. С юга плато обрамляла цепь невысоких гор, к которым мы и направились по саванне с редкими группами деревьев. Здесь был настоящий звериный заповедник: голиафы, «слоны», а также более мелкие животные то и дело попадались навстречу поодиночке и большими стадами. Мы разбудили парочку тигрозавров, но те, к счастью, были настроены мирно: наш грузовичок не выдержал бы столкновения. В три часа пополудни, когда мы доедали запоздалый завтрак, вдали показалось какое-то странное многочисленное стадо. Когда оно приблизилось, мы узнали ссви из большой красной расы – расы Взлика. Я вспомнил, как тот неоднократно говорил мне, что их племя пришло с юга, отделившись от остальных по непонятным причинам. Было это не так давно, всего за несколько поколений до нашего «перелета» на Теллус. Эта встреча нас огорчила: ссви преграждали нам путь к горам, а с учетом их воинственного характера ехать напролом было опасно – дело неминуемо закончилось бы сражением. Но ссви, по-видимому, нас не заметили; они свернули влево и скрылись за линией горизонта. Мы устроили короткий военный совет. Я был за немедленное возвращение – мы и без того слишком удалились от «Отважного», направившись вглубь неведомой страны. Но Смит и Мишель хотели проехать еще немного вперед и вернуться лишь на следующий день. В общем, мы двинулись дальше и около четырех часов увидели на юге скалу высотой в три десятка метров: она отстояла далеко от горной цепи. Мне показалось, что ее вершина покрыта зубцами. Подъехав ближе, мы убедились, что эти зубцы на самом деле были башнями высотой метров в десять, расположенными с интервалами примерно в двадцать шагов. Пространство вокруг скалы в радиусе полукилометра с лишним было совершенно оголено, здесь не росло ни деревца, ни кустика. Между башнями скакали ссви. Казалось, они сильно встревожены, и через бинокль я разглядел, как они показывают на нас пальцами. Не зная, что думать, я замедлил ход. Внезапно прямо напротив нас, с вершины одной из башен, до которой оставалось метров четыреста, взвился в небо какой-то длинный черный предмет и, описав дугу, с нарастающим свистом ринулся вниз. Гигантское копье весом килограммов в тридцать врезалось в землю всего в трех шагах от нас. Я резко затормозил, потом, опомнившись, выкрутил руль и дал газу. – Зигзагами, давай зигзагами! – прокричал Мишель. Оглянувшись, я увидел в небе с десяток черных молний. Они вонзались в почву вокруг машины, от одной мы увернулись буквально чудом. За моей спиной затрещал пулемет: Смит взялся за дело! Нужно сказать, что в свое время он был чемпионом по стрельбе в американской авиации.