– По словам портного, их должно быть человек пятьдесят-шестьдесят, но, судя по линиям укреплений, может оказаться и больше, – заметил Мишель. Примерно в километре от нас по прямой, на склоне горы, виднелась поляна, посреди которой стоял замок. Рядом с ним сновали туда-сюда маленькие черные фигурки. – Досадно, что Вандаль разбил свой бинокль! – Увы! Теперь у нас остались одни лишь телескопы. Аппараты, конечно, мощные, но ведь их с места не сдвинешь! – Почему бы нам не снять с телескопа маленький видоискатель? – Время на это у тебя еще будет. Я сильно удивлюсь, если мы возьмем замок уже сегодня. – Алло! Алло! – загундосил телефон. – Через минуту открываем огонь по замку. Наблюдайте! Я бросил взгляд на наш лагерь. Половина гвардейцев, развернувшись цепью, залегла под самым гребнем лощины. Остальные суетились вокруг катапульт. Этранж и мой дядя тщательно отлаживали направляющие подставки ракет. Грузовики уже уехали. Ровно в половине девятого шесть огненных струй вырвались из наших укреплений и взмыли высоко в небо, оставляя за собой дымные хвосты. Потом след оборвался: ракеты израсходовали горючее. На лужайке перед замком сверкнули шесть вспышек, тут же превратившихся в шесть небольших облачков дыма. Через несколько секунд до нас донеслись сухие разрывы. – Недолет тридцать метров, – сообщил я в трубку. Снова взлетело шесть ракет. На сей раз они упали точно: одна взорвалась прямо на крыльце, и находившиеся на нем маленькие фигурки попадали; потом три поднялись и потащили четвертую внутрь. Еще одна из ракет угодила в окно замка. Остальные взорвались от ударов о стены, которые, похоже, не особо пострадали. – Попали! – прокричал я. Одна за другой взмыли вверх еще восемнадцать ракет. Первая же из выпущенных попала в машину Оннегера, стоявшую справа от дома, и та загорелась. – Отставить ракеты, – послышался в телефоне голос Бевена. – Корректируйте катапульты. Три первых снаряда взлетели в воздух, но совсем чуть-чуть разминулись с фортом. – Небольшой перелет, – сообщил Мишель. Я стащил его вниз. Будучи не в силах поразить наших людей, укрывшихся в лощине, враг начал поливать из одного тяжелого и нескольких ручных пулеметов нас. Некоторое время мы не осмеливались даже пошевелиться: рой пуль с жужжанием проносился над нашими головами, заставляя прижиматься к камням. Пули, выпущенные из двадцатимиллиметрового пулемета, ложились совсем рядом, чуть ниже по склону. – Хорошо еще, что у них нет снарядов дистанционного действия! – Нужно будет укрепить этот наблюдательный пункт. А пока давай спустимся ниже. Тяжелый пулемет смолк, ручные пулеметы тоже прекратили огонь. – Открываем беглый огонь по территории противника! – сообщил телефон. – Наблюдайте! Ракеты разрывались где попало на открытой местности или исчезали в пихтовой роще, не причиняя заметного ущерба, если не считать загоревшейся копны соломы. Неприятель снова открыл огонь, но теперь уже по гребню лощины. Один из наших людей, раненный, скатился вниз. Подъехал еще один грузовик – с ракетами уже более крупного калибра. Из кабины выскочил Массакр. – Катапульты, внимание… залп! На этот раз все бомбы взорвались прямо на вражеском доте. Оттуда послышались крики боли, стоны, однако пулемет продолжал стрекотать. – Вот тебе и пример явного превосходства навесного огня в позиционной войне, – заметил Мишель. – Рано или поздно мы уничтожим их халупу, а они нам ничего сделать не могут. – Странно, что они даже не попытались захватить гребень лощины. – Такую атаку легко отбить… Ну вот, что я тебе говорил! Внимание! – крикнул Мишель в телефон. – Слева ползут шестеро! Четверо гвардейцев переместились на левый фланг. Неприятель поливал гребень лощины из автоматов с такой яростью, что удерживаться там стало для нас невозможно, и папаша Борю со своими людьми отступил. Из вражеских окопов выскочило человек тридцать. Они бежали, ложились, снова вскакивали. – Атака по фронту! Слева уже вспыхнула перестрелка. Бевен подпустил противника метров на пятнадцать к лощине, а затем отдал приказ гранатометчикам. Обрезки чугунных труб, начиненные взрывчаткой, отлично справились с отведенной им ролью, уложив зараз одиннадцать человек: кого-то убило, кого-то ранило. Прежде чем враг отошел, папаша Борю снял еще двоих из своего винчестера. На левом фланге у нас был один убитый и двое раненых, тогда как со стороны противника погибли трое и один был ранен. Этого мы захватили в плен, но у него вся правая рука была буквально разворочена картечью, и он истек кровью, прежде чем Массакр успел наложить ему жгут. Катапульты не успокаивались еще с четверть часа. Двенадцатый залп оказался особенно удачным: одна из бомб угодила в дот, и тяжелый пулемет умолк, теперь уже окончательно. Три гнезда пулеметчиков также были подавлены, а четвертый ручной пулемет замолчал сам по себе: судя по всему, заело затвор. Наши люди пошли в атаку и ценой двух человек ранеными ворвались во вражеские окопы и захватили трех пленных. Остальным удалось убежать. Пока разведчики осторожно продвигались вперед, мы обстреливали замок. Примерно с десяток ракет достигло цели. Я с любопытством следил за траекторией первых шести ракет крупного калибра. На этот раз стены не выдержали, и целое крыло дома обрушилось. Быстрый допрос пленных позволил установить численность сил противника. Они потеряли семнадцать человек убитыми и двадцать ранеными, но в замке оставалось еще около пятидесяти защитников. После первой победы мы захватили два ручных пулемета, неповрежденный двадцатимиллиметровый пулемет и большое количество боеприпасов. Наша небольшая армия тотчас же стала представлять собой серьезную силу. В ожидании разведчиков мы продолжали обстрел, и вскоре в замке вспыхнул пожар. Наконец вернулись разведчики. Вторая линия вражеской обороны в двухстах метрах от замка состояла из окопов с тремя пулеметными гнездами и небольшим количеством автоматических ружей. Закончив с рапортом, папаша Борю добавил: – Вот только непонятно, что они собирались делать со всем этим оружием? Не могли же они знать наперед, что с ними случится! Надо сообщить о них в полицию. – Так ведь мы теперь и есть полиция, старина! – А ведь и правда! Ну это все упрощает! Бевен вместе с нами поднялся на вершину холма, тщательно осмотрел местность и попросил Мишеля, превосходно рисовавшего на досуге, наскоро набросать план окрестностей. – Вы останетесь здесь с двумя бойцами и артиллерией. Я заберу с собой остальных, а также катапульты и пулемет. У меня тут три сигнальные ракеты, как увидите их – сразу же прекращайте огонь. Вражеские рубежи тянутся вон по тому невысокому валу, внизу поляны. Стреляйте поточнее! – Массакра вы тоже берете? – Нет, он останется здесь. Он – единственный хирург на этой планете! – Хорошо. Но не забывайте, что вы – инженер! Волоча за собой пулемет и катапульты, их отряд двинулся к замку. Я отдал артиллерии приказ открыть огонь по окопам. Обстрел продолжался сорок пять минут, по две ракеты в минуту – приходилось экономить боеприпасы, так как у нас было всего двести десять ракет, а завод и так творил чудеса. За неимением бинокля, нам не удавалось точно определить из наблюдательного пункта, какой урон мы нанесли врагу. В общем и целом мы лишь старались сосредоточить огонь в центре или по самым краям окопов, там, где разведчики засекли пулеметные гнезда. Мы дали уже тридцать пять залпов, когда наконец заговорил наш пулемет. Сорок пятый угодил прямо на вал. Спустя пару мгновений я увидел дымный хвост сигнальной ракеты. – Прекратить огонь! – прокричал я. По ту сторону замка вспыхнула перестрелка. Наши атаковали и с фронта, и с тыла. Я с облегчением отметил, что вражеские пулеметы молчат. Яростное сражение продолжалось минут двадцать. То и дело слышались разрывы гранат; глухо рвались бомбы катапульт. Потом вдруг все стихло. Мы обменялись обеспокоенными взглядами, спрашивая себя, успешно ли прошла атака, много ли жертв с нашей стороны. Наконец из лесу, размахивая листком бумаги, показался один из гвардейцев. Буквально скатившись по склону, он подбежал к нам. – Все в порядке, – проговорил он, с трудом переводя дыхание, и протянул донесение. Мишель лихорадочно развернул листок и прочел вслух: «Окопы захвачены. Пятеро убитых, двенадцать раненых. Противник понес большие потери. Человек двадцать забаррикадировались в замке. Возьмите грузовик, подвезите реактивные минометы и доктора. Остановитесь у домика егерей. Будьте осторожны, в лесу еще могут скрываться вражеские элементы». Мы нашли Бевена в охотничьей сторожке. – Схватка была горячей, но закончилась быстро. Ваши ракеты, – сказал он дяде, – дали превосходный результат! Без них… и без ваших катапульт… – добавил он, поворачиваясь ко мне, – даже не знаю, что бы мы делали. – Кого именно из наших убили? – Троих рабочих: Салавена, Фрё и Робера. И двоих крестьян – их имен я не знаю. Тут, в соседней комнате, трое тяжелораненых. Массакр тотчас же направился к ним. – Легкораненых – девять, – продолжал Бевен, – и я один из них. – Он указал на свою забинтованную левую руку. – Ерунда: у основания большого пальца засел осколок. – А с их стороны? – Много убитых и раненых. Три последних залпа угодили прямо в окопы. Пойдемте посмотрим. То была действительно чистая работа. Даже настоящая артиллерия вряд ли смогла бы сработать чище. Едва мы высунулись из окопа, как просвистевшая над нашими головами автоматная очередь напомнила нам об осторожности. – Им удалось унести легкий пулемет и одно автоматическое ружье, – сказал Бевен, – так что, месье Бурна, вам придется показать парочке наших парней, как управлять этими вашими подставками для ракет. – Зачем? Я займусь этим сам! – Я не позволю вам рисковать! – Во-первых, в сорок третьем я прошел всю итальянскую кампанию, а эти бандиты не страшнее гитлеровских фрицев. Во-вторых, астрономов тут и без меня хватает! А в-третьих, я майор запаса, а вы всего лишь лейтенант, так что вы можете идти, больше вас не задерживаю! – закончил он шуткой. – Хорошо. Но будьте осторожны. Мы установили ракетные подставки в окопах, метрах в двухстах от замка. Величественное здание сильно пострадало: все правое крыло сгорело, окна и двери были забаррикадированы. На поляне виднелась куча рваного почерневшего железа – все, что осталось от роскошного авто Оннегера. – Вы не знаете, что стало с нашими девушками? – спросил Мишель. – Один из пленных заверил нас, что еще в самом начале наступления их заперли в глубоком сводчатом подвале. Похоже, мадемуазель Оннегер не разделяет идей своих родственников. По всей видимости, она тоже там – за то, что хотела предупредить нас о замыслах своего папаши и братца. Цельтесь в дверь и окна, – закончил Бевен, обращаясь к моему дяде. Приветствуемые новой очередью всякий раз, как кто-нибудь из нас поднимал голову, мы навели направляющие подставки. Дядя включил электрический контакт. Коротко взвыли ракеты, и последовал оглушительный взрыв.