— Мне не хватает вас обоих, — сказал он. — Я пойду, но не собираюсь легко сдаваться. Она кивнула и закрыла дверь. Только после этого, она опустилась на пол и расплакалась. *** В тот вечер Деррек снова говорил со своей мамой, которая сказала, что ему действительно нужно как—то изменить свою жизнь. Прижимая телефон к своему уху, он прислонился затылком к спинке дивана, свободной рукой прокладывая к колену пакет со льдом. — Когда мы с твоим отцом снова увидим Райана? — спросила мама. — Понятия не имею. Я уже говорил тебе, думаю, ты спугнула её этими рулетами из ветчины. Сколько раз нам всем нужно сказать тебе, что рецепт этих рулетов нужно сжечь? — Этот рецепт мне дала бабушка Дора. — Ну, как только она протянет ноги, тебе нужно бросить этот рецепт в могилу вместе с ней. Прозвучал вздох, а затем смех. — Она отомстит тебе, когда услышит об этом. Деррек улыбнулся, потому что знал, что мама права. Бабушка Дора отомстит. Они с бабушкой дразнили друг друга насчёт вещей, которые большинство людей не понимали, и о которых не говорили. Но это и делало бабушку Дору особенной. Она не была похожа ни на одну другую бабушку в мире. В динамике раздался громкий и тяжёлый вздох его мамы. — Я могла бы поклясться, что Джилл было весело, когда она была здесь. — Она отлично провела время, мам. Но проблема не в этом. Мэгги не следовало отдавать мне письмо или вообще поднимать тему с судом. Было неподходящее время и место. — Мэгги чувствует себя ужасно из—за этого. Она была взволнована, когда хотела рассказать тебе новости. Она просто пытается помочь и делает это против желаний Аарона. Деррек перестал водить пакетом со льдом по своему больному колену. — В любом случае, что не так с Аароном? Он делает из мухи слона. Деррек знал, что это неправильное суждение недавнего настроения Аарона, но его мама не знала всю историю, и он не был готов посвятить её в детали. — Он чувствительный, — сказала она. — Он всегда чувствовал конкуренцию между вами. Тебе следует позвонить ему и сказать, что ему не о чем переживать. Скажи ему, что ты не влюблён в Мэгги, и ты бы никогда не попытался встать между ними. Это всё, что ему нужно услышать. Деррек не был уверен, сможет ли когда—нибудь сделать это. — Это он сказал? — Я мама. Я знаю такие вещи. Запах горелого и лёгкий дым напомнили ему, что он поставил в духовку замороженный ужин. — Мне пора идти, мам. Ужин зовёт. Она едва успела попрощаться, прежде чем он вскочил на ноги, позволив пакету со льдом упасть на пол, в то время как телефон он бросил на диванную подушку. Он схватил прихватку, достал подгоревший полуфабрикат с нижней решётки и выбросил его в раковину. Дым поднимался вверх, угрожая заполнить комнату. Он доковылял до входной двери и открыл её. Затем протёр глаза и несколько раз моргнул, чтобы убедиться, что ему не привиделось. Джилл стояла прямо за его дверью, с бледным лицом и округлившимися большими глазами, наполненными беспокойством. — Джилл? Что происходит? Она схватила его за руку и потянула в сторону своей квартиры. — Райан. У него жар уже несколько часов, и он плачет не так, как обычно. Нэйт не перезванивает, и я не знаю, что делать. Оставив свою дверь открытой, Деррек пошёл за ней в её квартиру, а затем в комнату Райана. Глаза Райана были широко раскрыты. Он пнулся ножкой, и уголки его губ приподнялись вверх. — Посмотри на это, — произнёс Деррек, — он мне улыбается. Она протянула руку через край кроватки и коснулась лба Райана. — Он не улыбается тебе. У него газы. Деррек на мгновение не поверил в это, но не собирался спорить. Он наклонил голову, чтобы получше рассмотреть своего сына. Маленький мальчик выглядел практически так же, как и всегда. Он потянулся в кроватку и дотронулся до лба Райана, как сделала Джилл. — Ты права. Он тёплый. Как долго он так себя чувствует? — Он был тёплым ещё утром. Хотя я не придавала этому особое значение, пока он не проспал свой поздний обед. Тогда я решила измерить ему температуру. В четыре часа было сто градусов (прим.пер.: 37.8 °С), и недавно я изменила ещё раз, и было чуть больше ста. Тогда я решила позвонить Нэйту. — Ты читала что—нибудь о детской температуре в этой своей детской книге? Она кивнула. — Там сказано, что нужно убедиться, чтобы ребёнок не был одет слишком тепло, не должно быть слишком много одеял или слишком много слоёв одежды. — Твой компьютер ещё включён? Она снова кивнула. — Не против, если я посмотрю пару вещей? — Он на кофейном столике в другой комнате. Деррек направился в ту сторону, и вскоре следом зашла Джилл с Райаном на руках. — Что—нибудь нашёл? — Тут сказано, что лучше всего измерять температуру ректально. — Я использовала ушной термометр. — Рекомендуют подождать двадцать минут, если ребёнок принимал ванну. — Правда? Там так написано? — А что, ты его купала? — Да, и у меня нет ректального термометра. — У меня в квартире есть. — Ты всё продумал, да? — Люди в магазине очень помогли, — он пошёл к двери, сказав, что сейчас вернётся, что и сделал в рекордное время. Он достал термометр из пластикового футляра и поднял его в воздух. — Ты делала это раньше? — Нет, — сказала Джилл. — Ушной термометр казался лучшим вариантом. — Я тебя понимаю, но мы должны попробовать, прежде чем паниковать, — он указал жестом в сторону комнаты Райана. — Пойдём? Она пошла за ним в детскую комнату и положила Райана на пеленальный столик. — Мы должны снять подгузник и затем быть осторожными, чтобы не ввести термометр слишком далеко. — Вперёд, сделай это, — сказала Джилл. — Я его отвлеку. Джилл начала целовать личико Райана и рассказывать ему о замечательных вещах, которые они когда—нибудь сделают вместе. Дерреку не нравились мысли о том, что он не будет частью всего этого веселья. Он расстегнул подгузник и минуту исследовал ситуацию, прежде чем пытаться делать что—либо с термометром. — Ты закончил? — Я даже не начал. Дай мне минуту. — Не удивляйся, если он... — Слишком поздно. Отвратительно. Он проигнорировал улыбку на лице Джилл. Термометр пискнул, и он быстро достал его. — Девяносто девять градусов по Фаренгейту (прим.пер.: 37.2 °С), это нормально.