Глава 7. Когда Борис дошёл до подъезда, на улице уже стемнело. Подходя к невысокому крыльцу, освещённому уличным плафоном, увидел ожидавший его сюрприз – возле двери подъезда сидел довольно крупный пёс, который внимательно смотрел на него. Это был взрослый, с широкой грудью, короткошёрстый ротвейлер. От холода он не дрожал, хотя на улице чувствовался хороший минус. Из пасти собаки короткими облачками вылетал пар. Уже поздно и темно. На улице – никого. В голове забегали мысли: «Опасный этот дружок. Морда серьёзная. Чтоб зайти в подъезд, надо его прогнать, только вот взгляд у него – недобрый. Что-то не встречался мне никто из соседей с эти зверем. Где хозяин-то? Блин, что же делать? Возвращаться в мастерскую? Дак там сейчас и раскладушки нету, я её сюда перетащил. Надо вернуть не забыть. А холодно!» В этот момент с угла дома раздался громкий окрик: – Шериф! Ко мне! Ты что тут расселся? Людей домой не пускаешь! Тут не твой подъезд. Ко мне! Шериф нехотя поднял задницу и закосолапил по ступенькам. Проходя мимо Бориса, обнюхал его штаны, поднял голову – посмотрел в лицо. Торопов стоял смирно, стараясь не сделать даже малейшего движения. На тротуаре ждал хозяин – молодой человек в коротком пуховике, на голове – спортивная вязаная шапка. Помахал Борису: – Вы извините пожалуйста, он вообще-то не злой. Что-то запутался с домами. Мы недавно переехали, дом вон там. Вывел его гулять и проморгал немного. Извините ещё раз. Всё, держу, извините. Только после того, как парень пристегнул к ошейнику шерифа карабин поводка, Торопов позволил себе кивнуть головой: –Да ладно, ничего страшного, всё же обошлось, вы уж повнимательнее – не болонка. Хозяин ротвейлера снова принялся объясняться, но Борис успел зайти в подъезд. Когда поднялся на свой этаж и начал копаться ключом в новом, вчера установленном замке, снизу раздался звук открываемой двери, и затем знакомый голос громко спросил: – Борис, это ты? Торопов свесился через перила вниз – оттуда выглядывал сосед. Весело поприветствовал его: – Да, дядь Петь, добрый вечер! – Привет. Чего бегаешь туда-сюда, случилось что? – В смысле? Я только что с работы пришёл. Меня, кстати, собакен в подъезд не пускал, здоровый такой ротвейлер, не знаешь хозяина? – Да нет, не видел таких. Тут у нас вроде только пара мелких блох бегает, знаешь, тощие такие, от холода трясутся без конца. Но это с нашего же дома, а больших собак нет. Я чего спросил то – показалось, что это ты, где-то часа два назад, наверное, пришёл. Потом опять звук замка, как вышел, потом опять вернулся. И вот недавно снова кто будто вышел. А мне на кухне всё слышно, ты вот сейчас ключами загремел, ну думаю – случилось что-то, думаю – спрошу. Ну и вот – показалось, видать. Борис пожал плечами: – Наверное. Нет, я тут не бегал, сейчас только подошёл. Сосед махнул рукой: – Ну и ладно тогда, всё, пока! – До свиданья! После этой небольшой беседы Торопов медленно открыл входную дверь и тихо зашёл внутрь. Включил свет. прошёл в комнату, заглянул на кухню – всё было на своих местах, никакого беспорядка. В голове крутилось: «Так и паранойя начнётся, с этими сокровищами. Дядь Петя напугал – чего ему ещё делать, пенсионеру? Сидит весь день дома, прислушивается – кто, откуда пошёл. Хотя… Кто его, дядю Колю, знает?Может микрофонов тут мне понаставили? Почему бы и нет? С их возможностями проблем никаких в этом плане нету. А может, и ерунда всё, мало ли что пенсюку старому причудилось? Хотя, зверь этот у подъезда меня задержал минут на пять, а может, и побольше. Переехал он недавно, местность плохо знает. Ну, может, и так… Так, Борис! Хватит с ума сходить! Сейчас – ужин, диван, и – спать!» Совершенно неожиданно «зачирикал» домофон. Торопов вздрогнул, спину неприятно защипал выступающий пот. Взял трубку: – Кто там? – Доставка. Борис Алексеевич? – Да, открываю, проходите. По ступенькам поднялся курьер, на первый взгляд – или старшеклассник, или первокурсник – решил Борис. Совсем молодой парень. Протянул ему накладную: – Здравствуйте, распишитесь пожалуйста. Вскрывать при мне будете? Борис поставил автограф, вернул бумагу: – Да нет, потом погляжу, спасибо большое. – Вам спасибо, до свиданья! – ответил студент и резво побежал вниз. Торопов прошёл на кухню, ножом вскрыл небольшую коробку, выложил на стол содержимое – колки в яркой коробочке, упакованные клинышки, стреплок, «пуговки» на метки, и стальные лады, каждый в отдельной завёртке. «Ну, теперь окончательно всё на «Арфию» есть. Отлично! Завтра продолжим с Витьком. А теперь – вечерняя трапеза». Приготовив немудрёный ужин – макароны, пару яиц на сковороде, настрогал огурцы с пекинской капустой, после заварил чая. Усевшись с чашкой в руке на диван, облегчённо вздохнул: «День окончен, – включив с пульта телевизор, уже через минуту понял, что засыпает. – Ну всё, пора кровать обновлять». Приняв душ, Борис улёгся, и не успев даже поздравить себя с новосельем, моментально заснул. Ночью просыпался несколько раз, не оставляло ощущение тревоги, казалось, что он не сделал что-то важное, что-то упустил, и по этой причине упорядоченность его жизни вот-вот развалится, и наступит неразрешимый разумом хаос. Торопов закрывал глаза и опять погружался в обволакивающее сознание тяжёлое ничто. Уже под утро Борису приснился дядя Валера. Только во сне он был непривычно моложавый и бодрый. Всё происходило в мастерской. Попов, находясь на свободном пятачке перед стеллажами, одетый в джинсовый костюм и обутый в грязные кеды, подпрыгивал на одном месте, вытянув вверх руки, его ладони во время прыжков были сложены «лодочкой». После нескольких подскоков он слегка присел и свёл согнутые в локтях руки внизу, изобразив что-то, похожее на колесо. Закончив эти «упражнения», дядь Валера вытянул шею в его сторону и вопросительно посмотрел в глаза. Это физкультурное действо повторялось снова и снова. Звуков в этом сне не было никаких. Когда Борис окончательно проснулся, весь этот «спортивный эпизод» помнился ему в мельчайших деталях, но он никак не мог понять, что за танцы там изображал покойник. На душе остались только тяжёлое впечатление от вида живого и бодрого Валерия Сергеевича, и мысль –«Верно тёть Шура подсказала – надо обязательно в церковь сходить, а то попрыгает-попрыгает да начнёт потом на контрабасе играть, да в трубу дудеть…» Зайдя в мастерскую, Борис увидел Витька, который, высунув от усердия язык, сидел на стуле за верстаком и увлечённо вырезал из липового бруска свою тайную задумку. Увидев шефа, сразу обмотал заготовку и резак в грязное полотенце, встал со своего места и учтиво поклонился: – Доброе утро, учитель. Торопов, ухватив ироничную «волну», остановился и, подняв вверх согнутую в локте правую руку, низким голосом поприветствовал его в ответ: – И тебе благих дел на сегодня, любезнейший ученик. Витёк не смог удержать серьёзное выражение лица, и расхохотался: – Я попался! Первый раз! Учту. С чего сегодня начнём, Борис Алексеевич? Я всё приготовил. Как вы велели. Борис глянул на верстак – струбцины и прищепки лежали ровными рядками, рядом с ними расположились полоски для усиления обечаек и, как вишенка на торте – бумажная салфетка с чистенькими пилками. – Молодец Витя, быть тебе мастером, если не передумаешь! Сегодня делаем, что задумали – корпус. Заклеим клёцы, а сперва боковины в размер сделаем. Потом – деки. Сейчас переоденусь, и – вперёд! А корпус будущей гитары уже начинал проявлять свой задуманный мастером вид. Когда этап приклейки клёца и контриков был закончен, Торопов тщательно выпилил по разметке верхнюю деку и приложил её сверху. Витёк заворожённо поглядел на эту далеко ещё не законченную конструкцию: – Ну очень мне интересно, что в итоге получится? Борис пожал плечами: – Ну, за внешний вид я не переживаю, а вот как звучать будет, ещё поколдовать нужно. – Учитель, в каком смысле – поколдовать? – У всех свои заморочки. Итальянские мастера, например, жгут засушенных цикад и окуривают этим дымом верхние пластины. Надо нам тоже чего-нибудь придумать. Сверчков, что ли, собрать да насушить? Надо в подвале посмотреть, говорят, там могут быть. Витёк оторопело посмотрел на него: – Шеф, вы что, действительно в это верите? Вот чёрная кошка, перебегающая вам дорогу, означает только то, что животное куда-то идёт, и больше – ничего. Бред все эти приметы. – Витя, ты точно это знаешь? – Да про это все знают, просто суеверия крепко сидят в подкорке мозга человека, так как развитие интеллекта до появления цифровых технологий длилось тысячелетиями, а современное осознание реальности существует не более, чем всего-то сто лет. А даже и меньше. Пережитки убогого ума ещё не до конца выветрились. Борис покивал головой: – То-то я смотрю, умных всё больше и больше становится, только на старых кроватях никто из них спать не хочет. Но ты всё равно, дома у себя в подвал сходи, погляди – есть сверчки, нет. – Хорошо. Обязательно проверю. Что теперь, учитель? – А сейчас я деку верхнюю отциклюю, а ты посмотри – на грифе клей просох, нет? Только струбцины не раскручивай. – Утром глядел – не высох клей ещё. Мягкий. – Тогда не трогай. Пусть ещё лежит. Займись заготовками на пружины. И тонкие не выбирай. Витёк пошёл за коробкой в угол, где положил её в выходные, после колки щитов. Когда перенёс, спросил: – Чуть не забыл спросить, как вам спалось на новом месте? Кошмары не мучали? Борис оторвался от циклёвки: