– Да ты расслабься, а то сам звуки издашь! – Учитель, я тут вспомнил выражение одно: «Последний человек на Земле сидел в комнате. В дверь постучали». Вот и я так же – не знаю, что и думать. Да вы рассказывайте дальше – интересно ведь. Как говорится, Страдивари открывал свои секреты ученикам только устно, запрещая что-либо записывать. Только ученики видать, тупарями оказались – как дед помер, никто таких скрипок создать и не смог. Или не до конца успел рассказать, или бухали они без конца! А я хочу всё услышать, пока вы здесь. И вы так хорошо объясняете. Я прям заслушиваюсь. И это не подхалимаж! Честное слово! Борис внимательно посмотрел на него: – Хорошо, может, ты и прав, философ юный. Ну, слушай тогда. Сделаем пружины, приклеим их в специальной колонне распорками, потом увидишь, как, и установим клёцы. Это такие бруски внутри корпуса, которые держат деки и боковуху жёстко, на месте. Потом поставим футеры. Без них корпус слабее. А нам нужна прочная конструкция – гитара будет на двенадцать струн. Слушай, Витюха, тебе на самом деле интересно, или ты просто так спрашиваешь, чтоб разговор поддержать? Собеседник отвернулся, и замолчал. До Бориса дошло, что он задал не совсем корректный вопрос, но ответ подмастерья всё равно ему нужен: – Чего молчишь? Я ведь с тобой секретами делюсь. Сам только половину из этого год целый в Самаре осваивал. В цехе. С тобой делюсь всем, ничего не утаиваю. А Страдивари всех учеников из мастерской выгонял перед окончательной лакировкой. Так до сих пор секрет никто и не открыл. Витёк поднял голову: – Учитель, конечно же, мне интересно. Ещё как. Если бы нет, то я давно б в магазине телефонами торговал. Или в столицу уехал, там есть чем заняться. Чего вы, не видите, я даже в выходные дни срываюсь, чтоб посмотреть, что дальше? А Страдивари олухов своих из мастерской выгонял, потому что, когда они работают, то пыль в помещении постоянно поднимается. А лакировать при пыли нельзя ни за что – на лак пристанет, ничем не выровняешь потом. Я думаю, что так и было. И как сейчас стали считать, секрет звука его скрипок не в лаке, а в составе пропитки, которой он покрывал корпуса перед лакировкой. Пропитка была против жучков-древоточцев. То есть, для сохранности. И вот как раз секрет этого состава нынче никому не известен. А состав лака химики уже лет двадцать, как разобрали по полочкам. Так что, я с вами тут по зову души. Мне инструменты нравятся, в них живое что-то есть. Я это как раз тут и познал. Торопов внимательно смотрел на своего ученика – такое происходило впервые – прозвучал вполне обдуманный ответ почти взрослого человека. Похлопал помощника по плечу: – Я понял. Больше не буду спрашивать. Давай, грифом займёмся. Принеси из комнатки струбцины, там коробка стоит, на ней написано – «Гриф». – Сейчас. А где коробка, я знаю. Там через тире ещё дописано: «стервятник». Борис усмехнулся: – Точно? Что-то я не заметил. А ты фильм «Золото Маккены» смотрел? – Нет, не попадался. Что, хороший? Торопов, намазывая бруски клеем, медленно ответил: – Отличный. Скачай, посмотри обязательно. Подмастерье прокричал уже из дальней комнатки: – А вы почему спросили? – Да если бы смотрел, то впереди обязательно бы написал «Старый». В этот момент прозвучал входной звонок. Борис громко спросил: – Кто там пришёл? Витя, погляди! Подмастерье уже подходил к нему с коробкой в руках: – Да я уже глянул. Там тот тип, который на днях вас спрашивал – синерукий, Букварь. – Понятно. Иди, открой ему, а сам потом ступай в чайную, и включи музон какой-нибудь, а то он говорить будет стесняться. Когда Витёк открыл пришедшему дверь, тут же раздался хрипловатый голос: – Привет, бродяга! Хорь в норе? Витюша тихим голосом поприветствовал: – Здравствуйте. Проходите, тут Борис Алексеевич, на месте. С клеем работает, – и сразу удалился в дальнюю комнату. Через минуту Элвис запел свою бессмертную «Всё в порядке, мама!», а Букварь с серьёзным лицом подошёл к Борису: – Привет, Борёк! Торопов в это время затягивал струбцины: – Здравствуй, Саня. Извини, я тут клей намазал, не бросишь. Сейчас затяну, и тогда чайку заварим. Гость замахал рукой: – Не, не кипишуй, я на один момент. Сегодня без чифира. Делай своё, заканчивай. На меня не гляди. Я чего заскочил-то – сеструху тут видал, разговаривал с ней. Сказала, что Юркий меня спрашивал. Ты отсемафорь ему, что в порядке у меня всё. Я на какое-то время свалю в край, там дела небольшие спеклись. А сюда, как закончу, сразу и появлюсь. – Точно у тебя всё нормально? – Да, конечно, нормально. Калым хороший нарисовался. Ну и там быть нужно, пока не знаю, сколько времени займёт. У вас то, как тут дела? – Да всё в порядке у нас. Саня, ты с разговором заскочил? – уточнил Борис. – Ну да, брателла, в самую масть ты заметил – сообщить кой чего нужно, – понизив голос, ответил тот. – Слушаю тебя, Саша, говори, – Борис уже закончил с поклейкой грифа, и опершись руками, чуть подпрыгнув, уселся на верстак. – Внимательно слушаю. Букварь немного прищурился и посмотрел ему в лицо: – Юркий тебе рассказывал про мой базар? – Саша, уточни. – Ну как я в одной камере с дедком интересным сидел. Прямо перед тем, как откинулся. Был у вас такой разговор? – Да, эту историю Юрка мне рассказывал. Что дед этот тебе про сокровища заливал. И что цацки эти у нас в городе где-то припрятаны. И ещё он мне говорил, что уточнял у тебя насчёт передачи этой истории, и ты не был против. Букварь выставил вперёд раскрытую ладонь: – Боря, да ты успокойся, я же не за базар зашёл привлечь! Я знаю за себя, и сам так же у деда уточнял насчёт истории. Тогда, в камере, сразу. Специально спрашивал, потому что понятно было за его авторитет. Серьёзный был постоялец. Ну и, конечно, я уточнял, можно ли на воле с кентами поделиться такой увлекательной историей. Он не запрещал, ответил–«да за ради бога, хочешь, так трепись!» Я и Юркому так же сказал. Всё по правилам! Но, произошли некоторые изменения. Автор заявил претензию на распространение. – Это ты о чём? – Пару недель назад он у меня появился. Как нашёл, понятия не имею, я ему адреса не оставлял. Хорошо, сеструхи не было. – Кто явился то? Дед, что ли? – Собственной персоной. У него погоняло – дядя Коля. Ну вот и дальше чё – дядя Коля настоятельно посоветовал мне про цацки отныне молчать! Ни одного слова, никому! Сказал: «Сам знаешь, и знай себе дальше. Но чтобы больше никто не услышал об этом ни одного словечка. Предупреждаю лично, сам! Будешь лишнего базарить, ответ по полной спрошу». И ещё потом раз десять уточнял: «Ты всё понял, Саша? Подтверди мне ещё раз!» Борис кивнул: – Саня, я тебя тоже понял. И меня ты пришёл предупредить, чтоб я – никому! Да? – Ну, конечно, Боря. Я ж ведь за своих-то переживаю всегда. Ну и решил, что Юрка тебе рассказывал. – Ну да, говорил. Тут вот, в мастерской. Сидели, чай пили, ну и базарили. Как обычно, вдвоём. А, вспомнил, ещё Профессор слышал. Он зашёл случайно, и мы у него уточняли про эти артефакты. А он ведь монеты всякие собирает да марки. Разбирается, одним словом. Оказалось, и про эти вещи много чего знал. Целую лекцию нам выдал. Подтвердил, что такие драгоценности точно были, но исчезли. Вроде как украли. Про эти ограбления во многих справочниках по антиквариату написано. Ну и так далее. В общем, поболтали на эту тему. Но мы же тогда не знали, что изменится всё. Спокойно обсуждали. – Понятно, Боря. За тот момент мы ответа не несём. Если уж Профессор начнёт языком чесать, то спрос с него. А кто это? – Да его ещё Дядюшкой зовут. Он и музыкой в своё время фарцевал, ты его может и знаешь. В очках такой, и рот слюнявый. – А-а! Знаю я его! Жлоб этот, бурундук Плюшкин! Помню, ага, он мне ещё Элвиса три плёнки пытался всучить! У них вид, помню был, как с помойки. Зато просил за них денег, как за диски-фирму́! Хотел ему очки погнуть, да не стал связываться. – Правильно сделал. Он бы сразу в ментовку побежал, был с ним такой случай. Букварь протянул руку, стал прощаться: – Короче так, Боря, я пойду, а вы тут не забывайте, что жить на свете хорошо. Дедуля тот не простой. Между собой, конечно, базарьте хоть о чём – оба в курсе темы, но с кем-нибудь не надо. У них везде глаза да уши. Сказав последнюю фразу, Букварь молча поводил указательным пальцем в воздухе, повернулся и пошёл к выходу. После того, как раздался щелчок закрываемого замка, к Борису из чайной вышел Витёк, держа в руках лист бумаги, на котором синим фломастером было написано: «УЧИТЕЛЬ, Я ВСЁ СЛЫШАЛ», – и пониже приписка мелким шрифтом –«расскажете?» Торопов молча поводил головой из стороны в сторону: «Нет!». Подошёл к нему, взял у него плакат, и карандашом на обратной стороне написал: «Никогда в жизни! Даже не спрашивай! Категорическое НЕТ! БРОНЯ!!! Считай, что Букваря здесь не было. Забудь об этом». Развернул написанное в сторону Витюши. Увидев, что он всё прочитал, порвал исписанный лист на мелкие кусочки и бросил их в короб с мусором. Скорчив страдальческую гримасу, Витёк картинно «нос повесил» – опустил вниз голову. Чтобы разрядить затянувшуюся паузу, Борис решил перейти к обсуждению текущих задач: – Витенька, ты контрики и струбцины приготовил? – Ага, вон там лежат. – Я теперь пойду, а ты сейчас пи́лки на завтра проверь, если что – поправь надфильком немного, а потом можешь резьбой заняться. Завтра вплотную с корпусом будем работать. Всё, давай, пойду переодеваться Глава 11