— Да блин, у тебя и опыта таких спецопераций нет. Не суйся! — Товарищ полковник, ещё немного — и сожгут наших в Новогрозненском! Вновь телефонная трубка в руках начальника — Дежурный? Срочно ко мне начальника штаба! — Можно? — в кабинет вошёл начальник штаба, ранее упомянутый майор, тот самый «человек несуразный, в мятой форме рядового состава и кургузой кепи козырьком набок». — Можно барашку за ляжку. Василий Васильевич, сколько служишь, а всё не привыкнешь — не можно, а разрешите! Давай, собирайся, поедешь старшим поселковое отделение милиции разблокировать. Иди, бегом готовь людей! — Антон Антоныч, ну куда я! — В смысле?! — Старый я, дома жена ждёт, сын студент. Куда мне в штурмовики на старости лет. Давайте я схему операции нарисую и маршрут разработаю?! — Иди ты со своей схемой знаешь куда? — Куда? — В нарисованное тобой пешее эротическое путешествие! Свободен! — Пётр Владимирович, иди, выпускай Зарубина. Хватит, отдохнул. По-быстрому объясни ему всё. От меня передай: любые его полномочия по комплектованию людьми и техникой подтверждаю! Так и передай — подтверждаю! Не хочу с ним разговаривать, сам понимаешь почему. Жду доклада по возвращению. Ну и это, скажи, пусть бережёт себя. В добрый час! Антон Антонович выпроводил заместителя, оглянулся и, не увидев привычной у себя на родине иконы, перекрестился на портрет президента… — Равняйсь! Смирно! Вольно… Бойцы! Кто желает поработать? Песчаный карьер — 2 человека, ликёро-водочный завод — 2 человека. — Огласите пожалуйста весь список! — Парни, работа предстоит непростая, поэтому никого силой не гоню, на задание идут только добровольцы. Со мной пойдёт штурмовая группа плюс десять человек огневой поддержки. Вооружение полное, дополнительно взять два РПК (ручных пулемётов Калашникова), боекомплект максимальный. Кроме того, нужны два водителя на бронетехнику, имеющих практический опыт вождения грузовика. Короче, в бой идут одни «старики». Через пять минут бронетранспортёр с пятнадцатью спецназовцами внутри и на броне и специальное усиление проводимой операции — грузовой автомобиль ГАЗон, он же ГАЗ-33073 с металлическим кузовом и установленным внутри спаренным пулемётом КПВТ (крупнокалиберный пулемёт Владимирова танковый) калибром 14,5 мм — стояли перед воротами отдела. К Зарубину, свесившему ноги в открытый командирский люк БТР, вскарабкался Богдан Богданович. — Павел, ты давай там, береги себя! — Богдан Богданыч, с чего такая любовь? Может, сам поедешь, а я отдохну? — Не, начальник старшим тебя назначил, ты и езжай. Ребят береги! — Богдан, тебя послать или сам свалишь? Внимание всем! Проверить радиостанции. Канал работы пятый. Позывные общие по порядку с первого по пятнадцатый. ГАЗон — позывные ГАЗон 1 водителю и ГАЗон 2 стрелку. Работаем! Мощная металлическая коробка с полутора десятком живых душ, гремя и дымя мотором, стремительно летела по трассе Ростов — Баку навстречу неизвестно чему — то ли беде, то ли победе… — ГАЗоны 1 и 2, не вижу вас… Где вы, приём? — Командир, мы отстали. Движение по трассе оживлённое, никто особо дорогу не уступает. — Газоны, догоняйте. Как на место прибудете, самостоятельно выбирайте площадку, где можете крутануться и маневрировать, стволы заранее в боевое положение, держите ушки на макушке! Отбой! Посёлок, утопающий в буйной летней зелени, был расположен справа от оживлённой трассы Ростов — Баку. К прибытию спецназовцев Ойсхара — Новогрозненский, подобно котелку на огне, бурлил и кипел человеческими страстями. Жители от мала до велика с хмурыми и озлобленными лицами, выкрикивая проклятия в адрес российских милиционеров, подбадривая и заводя друг друга, не торопились освобождать дорогу БТРу, наоборот, старались преградить машине путь. В прибывших бойцов полетели палки, народ уже начал примеряться к камням. У металлических двустворчатых ворот злосчастного поселкового отделения милиции, подпирая их капотом, стоял грузовик, гружёный по самое «не хочу» сухой соломой. К старому кирпичному забору осаждённого отделения приткнулась пара телег с копнами соломы и сена, блокирующие пути отхода находившимся внутри работникам милиции. Завершал эту смертельную баррикаду стоявший вплотную к ним белый автомобиль ВАЗ-2106. Местное население заполонило всё пространство перед отделением милиции и залило собой ближайшие проулки посёлка. Возглавлял толпу старик в каракулевой папахе, в тёмном пиджаке и шерстяных брюках, заправленных в мягкие полусапоги. Он гортанно командовал толпой, взмахами длинной палки/посоха направляя движение людей и дирижируя настроениями односельчан. Взмах руки с суковатой палкой — и людская волна накатывала на указываемый объект подобно океанскому прибою. Позади толпы в нескольких местах угадывались нестарые бородатые мужчины в чёрных кожаных тюбетейках, внимательно контролирующие происходящее. — К машине! Двигатель не глушить! Спешившиеся бойцы были моментально окружены разъярённой толпой, пытавшейся утопить их в своём бурном водовороте. — Оружие к бою! Одиночный режим ведения огня! Пулёметы отставить! Целься вверх! Залпом — огонь! Сухой и резкий грохот автоматной стрельбы эхом отразился от взбегающих на пригорок домиков посёлка. Народ замер в замешательстве, а затем попятился, толкаясь, вертясь и наступая на упавших односельчан. «Смотрящие» в тюбетейках, расположившиеся позади процессии, заволновались и забегали, гортанно перекрикиваясь на ходу. Главная дорога посёлка, ведущая к федеральной трассе с одной стороны и вглубь посёлка с другой, была свободна… — Цепью спиной к отделению милиции, дистанция пять метров, влево — вправо от ворот, пулемётчики — на фланги — бегом марш! — Уважаемые граждане! Внимание! Прошу владельца грузовика незамедлительно убрать автомобиль от ворот здания! Народ молчал. — Повторяю: во избежание неприятностей отгоните грузовик на безопасное расстояние! Нестройное ворчание толпы и отдельные оскорбительные выкрики были ответом. — Дело ваше, граждане! Я вас предупреждал… Зарубин сбросил автомат с плеча, перехватил его поудобней и скомандовал по рации: — Коробочка, сдавай задом к грузовику, цепляй его на трос и резко оттаскивай выше по улице! На глазах у притихшей толпы бронетранспортёр причалил к грузовику со стогом соломы, заарканил его стальным тросом и с рёвом, вспахивая грунт блокированными ручным тормозом колёсами бедолаги, лихо отбуксировал его и бросил на обочине в безопасном отдалении от места событий. С грохотом вернувшись на место, БТР замер, не глуша мотор и слегка покачивая стволом крупнокалиберного пулемёта в сторону ненавидящего его населения. Ворота ПОМ были свободны… — Внимание всем! Оружие в режим автоматического огня! Наблюдать! — Граждане сельчане, прошу срочно убрать от здания милиции эти телеги! — Попробуй только тронь, это не твоё, где хотим, там и ставим — толпа одобрительно загудела, поддерживая выкрик одного из наблюдателей-дирижёров. — Уважаемые, вы препятствуете действиям федеральных сил и правоохранительных органов! Своим поведением вы грубо нарушаете общественный порядок! Не люблю неповиновение — Зарубин перебросил автомат из одной руки в другую, удовлетворённо хмыкнул и скомандовал в рацию: — Водитель БТР — запасную канистру бензина и спички! Ко мне бегом! Бортстрелок — внимание! Крути башкой и башней на 360 градусов! Комбат вместе с водилой подошёл к деревянным телегам, гружёным сеном. — Плещи бензин на сено, не боись… Добавь ещё… Хорош! Давай полей вторую по той же схеме. А я пока с «Жигулями» разберусь! — Чья машина, уважаемые?! Народ заволновался, недоумевая, но какие-либо движения предпринимать не желал. — Получается что ничья. Бесхозная значит. Ну — ну… Белая ВАЗовская «шестёрка» содрогнулась от мощного удара ногой в дверцу водителя. Вмятина размером с футбольный мяч проиллюстрировала серьёзность намерений и явно испорченное настроение командира. «ХРЯСЬ!!!» — от второго удара ногой лопнуло и разлетелось стекло злополучной дверцы. Толпа ахнула и заволновалась. Зарубин рукой в кожаной велосипедной перчатке очистил дверцу от остатков битого стекла, отжал кнопку блокировки и, заглянув в салон, снял авто с ручного тормоза. — Ты что творишь?! — от толпы к Зарубину быстрым шагом приближался старик в папахе. — Это Вы творите, уважаемый, а я разгребаю — комбат с интересом разглядывал пожилого человека с посохом и очень прямой для такого почтенного возраста спиной. — Как ты смеешь мешать освобождению наших сынов, да к тому же на нашей священной земле? — Земля, уважаемый, действительно священная, но не исключительно ваша, а наша общая, российская. И сыны ваши задержаны по подозрению в совершении тяжких преступлений, поэтому освобождены они могут быть только по решению суда. Вы, уважаемый, часом не судья, а если судья, то какой — мировой или федеральный? — Не судья я… — А кто тогда? — Я старейшина! — Старейшина значит… А вот скажите, мне, старейшина, на каком основании Вы препятствуете исполнению Указа Президента Российской Федерации? — Какого ещё Указа? — Указа Президента России о восстановлении конституционного строя и борьбе с незаконными вооружёнными формированиями на территории Чеченской республики. Этим Указом и приказом министра внутренних дел Российской Федерации я и направлен сюда. А Вы мне сейчас очень мешаете исполнять этот Указ! — Но вы незаконно схватили двух наших сыновей! — Отец, это милиционеры, которых вы заблокировали, и есть представители закона. Кстати, я и мои бойцы находимся сейчас при исполнении служебных обязанностей и также являемся представителями закона, а Вы лично и Ваши земляки препятствуете нашей деятельности — значит, нарушаете закон! Кроме того, ваши действия можно квалифицировать как воспрепятствование деятельности органов государственной власти — раз, сокрытие участников незаконных вооружённых формирований — два и пособничество терроризму — три! Отец, а это признаки преступлений против государства, и на их основании я имею право задержать любого, в том числе и Вас, уважаемый! Не только имею право, но и обязан задержать! Так как мы с Вами поступим? В начале первой чеченской кампании Павел Зарубин был переговорщиком. Постепенно в ходе войны его ратные способности были замечены и оценены — из переговорщиков он был выдвинут в заместители командира сводного отряда милиции, далее в командиры батальона специального назначения и плавно — в командира полка милиции в зоне ведения боевых действий. — Как тебя зовут, сынок?