— Все? — Все! — Отлично! Продолжай наблюдение. Местные, проводив испуганным взглядом удалившийся колёсный монстр, опять потянулись к воротам ПОМ. «Ну погодите, ещё не вечер. И не таких обламывали» — Павел Николаевич перешёл к финальной части этого смертельного «марлезонского балета». — Боец, ко мне! Ближайший спецназовец быстро подошёл к командиру. — Приказываю сжечь автомашину и телеги с сеном — Зарубин отдавал приказания нарочито громко, чтобы слышали окружающие. И тихо добавил — Делаешь факел из газеты или пучка соломы и не спеша, основательно суетишься вокруг сеновозок — зажжёшь факел и маши им побольше, но солому не жги — пугай народ, отвлекай их внимание. Понял? — Понял — так же тихо ответил тот. — Сжечь весь транспорт к чертям! Немедленно! — трубно скомандовал Павел Николаевич. — Есть сжечь весь транспорт! — лихо прокричал боец в ответ и бегом направился к обречённой технике. Народ заволновался, качнулся от ворот ПОМ в сторону своего «кровного» транспорта с грузом сена/соломы. Увидев, что исполнительный боец уже запалил самодельный факел, сельчане с криками и проклятиями бросились к нему в надежде предотвратить гибель техники и фуража. Ворота были свободны. — 901-й 500-му, приём! — 901-й на связи! — Машина со спецгрузом готова? — Ждёт на холостых оборотах… — По-быстрому тихо отворяй ворота и запускай груз в Гудермес на максимальной скорости! Не подведи, брат… Начали! Створки старых железных, основательно смазанных салом ворот бесшумно отворились, в образовавшуюся щель проскользнула тонированная «шестёрка» и, быстро набирая скорость, запрыгала на выбоинах грунтовой дороги, с визгом затормозила перед выездом на трассу Ростов — Баку, повернула налево и на скорости скрылась за поворотом. Ворота отделения тихо закрылись. — 301-й 500-му, приём! — На связи 301-й. — Разворачивайся и возвращайся к нам. Боевиков с оружием видишь? — Есть маленько… — Бегом к нам! Не мешкай! — Внимание всем! Говорит командир! Общий сбор! Бегом ко мне!! — Командир, это поджигатель! Мои действия? — Красавчик, туши факела, верни сено и землю крестьянам. Бегом ко мне! Отбой! В клубах летней пыли материализовалась бронированная «буханка». Сверху из люка по-прежнему сверкал глазами вошедший в роль Пётр Владимирович. Зарубин отворил бронированную дверь, заглянул внутрь и скомандовал томившимся внутри бойцам — Парни, выходим! Поступаете во временное подчинение начальнику поселкового отделения милиции для их усиления. Через пару дней вернётесь. Пётр Владимирович, тебя это не касается. — 901-й, приём! — На приёме 901-й! — Приоткрой ворота и принимай подкрепление. Ворота снова приоткрылись. Пятёрка бойцов проскользнула в них и ворота закрылись. — Ну, хлопцы, быстро в машину. Бегом, бегом! Ничего, в тесноте, да не в обиде. Всем спасибо! Водитель — едем домой. Гони, брат, гони!! По прибытии в отдел Зарубин первым делом навестил попавших в ДТП на ГАЗОНе бойцов: родные братья-спецназовцы Сергей и Валерий выглядели неважно — рассечёные лбы и брови, наспех зашитые прикомандированным врачом-лейтенантом и залепленные пластырем; заплывшие синяками глаза; залитые зелёнкой ссадины. — Ну, золотая рота, рассказывайте, как вы докатились до жизни такой! — Командир, движение по трассе было напряжённое, машин до фига и больше. Нам особо никто дорогу не уступал, ну ГАЗон, это не ваш БТР, от которого все шарахаются. Мы шли во втором ряду. Вдруг со встречки нам лоб в лоб летит жёлтая ГАЗель с детишками. Справа от нас в крайнем ряду КАМАЗ, сдавать некуда, а этот летит, не сворачивая, камикадзе, блин! Вот и пришлось резко влево вывернуть, а там кювет. Глубокий, падла! Кувыркнулись мы неслабо! В кабине сверху в зажиме кувалда была приторочена, так она, родная, из креплений выскочила и летала по кабине аки голубь. Вот она нас и приголубила! — Ну, братья — акробаты, да вы легко отделались! ГАЗон на ходу? — Николаич, всё в порядке, уже бегает. Пулемётную спарку завтра на место приварим. — Тогда на сегодня всё. Разрешаю по 150 перед сном, но не более! Отдыхайте… Зарубин вошёл в свой кубрик. Небольшое помещение с 3-мя железными кроватями, но с чистыми окнами и достаточно уютное, если не обращать внимания на развешанное на протянутой через комнату верёвке разнокалиберное сохнущее бельё. В дверь постучали. «Войдите!» — разрешил комбат. — Здорово, Николаич! — А, Александр Гаврилович, друг любезный, заходи — в комнату заглянул капитан из управления собственной безопасности одного с Зарубиным областного ГУВД, человек очень неробкого десятка, честный и порядочный, что в общем-то для большинства его коллег весьма редкие качества; также направленный в эту непростую командировку сроком на полгода. Когда-то служившие в одном подразделении, Павел и Александр очень сдружились за эти месяцы, поддерживали друг друга в сложные моменты и уже не раз защищали друг другу спину. — Ну что, как делищи, как повоевали на пару с Петром Владимировичем? — Всё норм, Саш, всё норм. Бывало хуже… Дверь в кубрик вновь распахнулась и в помещение без спроса вошёл новый персонаж: невысокий, скорее даже очень невысокий майор в коричневом камуфляже и в коротких нечищеных сапогах; со ступнями ног, вывернутых в стороны как у юных балерин перед танцем — звали его Назаром Наумовичем по фамилии Шикин и являлся он работником отдела кадров одного с приятелями ГУВД. Откуда он сейчас взялся и где всё время с начала командировки находился — сие было неведомо… — Ну что, доигрался?! — Шикин не скрывал злорадства в голосе — ну всё, отпрыгался, теперь поедешь домой и там с тебя мы погоны-то быстро снимем — продолжал непонятно чему торжествовать и непонятно к кому обращаться «настоящий майор». Офицеры, прибывшие в эту командировку из областного центра, хорошо знали, что он из себя представляет: злопамятный, мстительный, в силу своего малого роста отравленный непроходящим «комплексом Наполеона», Шикин никогда не упускал возможности самоутвердиться и возвыситься за счёт унижения других, подчас косвенно от него зависящих. Бывший командир учебной роты в одном из военных учебных заведений, впоследствии расформированном, он прекрасно выслуживался перед новым, уже милицейским, начальством, идя по головам и по крови простых милиционеров. В силу занимаемой должности в отделе воспитательной работы областного главка, любящий и умеющий рапортовать руководству о чужих ошибках и падениях, он зачастую скрывал или искажал часть информации о событиях с личным составом, чтобы насладиться унижением попавших в частичную от него зависимость сотрудников. «Унижая — возвышайся» можно смело вышить на обшлагах его грязного камуфляжа. — Майор, тебя что, в детстве стучаться не учили? — Поговори мне ещё, Алёшин — недомерок зыркнул на особиста злобным взглядом. При этом его нижняя челюсть с неприятным шелчком выскочила вперёд — была у него такая физиологическая особенность. Назар стал напоминать питона Каа из мультфильма «Маугли» — Тебя это тоже касается, где твоя профессиональная бдительность, а? — Какая муха тебя укусила, Назар Наумович? — Может съел чего? Не груби, чай не дома, не в своём служебном кабинете — Зарубин решил вмешаться в странно складывающуюся ситуацию. — Я сейчас опросил сотрудников, управлявших ГАЗОНом в мероприятии под твоим руководством. Оказывается, они не имели водительских удостоверений и поэтому не могли управлять транспортным средством, тем более специализированным. Кроме того, в результате твоих неправомерных, скорее преступных действий, было допущено серьёзное ДТП, в котором могли пострадать, нет, погибнуть, гражданские лица и дети из числа местного населения! Ты понимаешь, что творишь, Зарубин?! — Это ты творишь, Шикин, а я расхлёбываю — уже второй раз за день Зарубину пришлось произносить эту фразу. Он достал рацию и скомандовал в эфир — это 500-й, братьев Григорьевых ко мне срочно! — Кто разрешил тебе опрашивать сотрудников? Это не твоя, а моя прерогатива — Алёшин нахмурился и заметно напрягся. — Ты часом не забываешься, товарищ майор? — Разрешите? — в кабинет настороженно и как-то боком вошли братья-спецназовцы Сергей и Валерий. — Извините, парни, что не даём вам отдыхать после тяжкой работы. Так надо. Вопрос к вам обоим: что господин майор Шикин у вас спрашивал и что вы ему ответили? Майор Шикин, я старше Вас по должности и по званию, поэтому соблаговолите помолчать. — Майор Шикин требовал у нас водительские удостоверения. Мы ответили, что они у нас дома. Мы не берём на войну любые документы, кроме удостоверения личности — это требование наших командиров мы обязательно соблюдаем в любой боевой командировке. — Что ещё от вас требовали и что вы отвечали? Майор, я же ясно сказал — всё с вами обсудим потом! Что непонятно?! Продолжайте, бойцы… — Мы сказали, что готовы пойти на телефонную станцию, позвонить домой и попросить, чтобы нам прислали копии водительских удостоверений. — Что ещё? Каков был ответ товарища майора? — Назар Наумович сказал, что он уволит нас за грубое нарушение правил дорожного движения и по отрицательным мотивам; сказал, чтобы собирали свои вещи и мотали домой. Да, вот ещё что — он сказал, что Вы, Павел Николаевич, тоже будете уволены… — Это мы уже слышали. Сергей, Валерий! Отставить собираться домой, отдыхайте, завтра снова работа, чую, непростая. С товарищем майором мы всё порешаем. Никто вас не уволит, да, товарищ майор? Повеселевшие братья тихо покинули помещение. — Назар Наумович, а скажи пожалуйста, как ты намеревался уволить сотрудников, состоящих на должностях далёкого от нас органа внутренних дел, не являясь их штатным командиром и как ты, затейник офигительный, собирался отправить их домой в условиях проведения контртеррористической операции? Может быть, на твоём персональном вертолёте? Что-то я не вижу взлётной площадки и ревущего геликоптера с твоими инициалами на борту. Или на рейсовом автобусе Баку — Ростов через всю мятежную республику в милицейской форме со знаками различия — прямо ваххабитам в руки, кукурузу шелушить?! — Как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне, да ещё в присутствии рядового состава?! — челюсть Назара Наумовича снова щёлкнула и вылетела из салазок, придав его лицу сходство с бультерьером, пожелавшим вцепиться в жертву. — Ты не отмажешь своих бандитов и сам получишь по полной, давно напрашиваешься! — Уж не от тебя ли получу, болезный? — О твоём преступном поведении и фактах укрывательства грубых нарушений подчинённых будет немедленно доложено руководству областного ГУВД. Прощайся с погонами, подполковник! И с твоих любимчиков погоны сорвём однозначно! — Любезный Назар Наумович! Первые погоны мне надел министр внутренних дел СССР генерал-лейтенант Власов Александр Владимирович, звание подполковника присвоил генерал-майор Кладницкий Иван Иванович, начальник РУБОП. Так что, дружок, не ты мне погоны одел, не тебе их и снимать. А по поводу моих преступных действий давай-ка поподробнее — что ты называешь преступными деяниями, законник хренов?! — Ты допустил к управлению транспортным боевым средством лиц, не имевших водительских удостоверений — раз! Ты выдвинулся колонной техники на оживлённую гражданскую трассу, не выставив автомобилей сопровождения — два, допустил разрывы в колонне боевой техники — три, не проконтролировал прибытие всех единиц автотранспорта в конечный пункт маршрута — четыре! — Церковь тоже я разрушил? — И самое главное твоё нарушение — ты проводил специальную операцию без боевого приказа!