— Майор, я выполнял приказ начальника отдела полковника Антона Антоновича Зацветина. Тебе этого мало? — Приказ должен отдаваться в письменной форме, а не в устной!! — Шикин сорвался на крик, нижняя челюсть опять выскочила вперёд и ему пришлось в некотором смущении заправлять её обратно. Справившись с непокорным органом, Назар Наумович с воодушевлением заорал: — Где письменный приказ, где?! Без боевого приказа, оформленного начальником письменно, вы не имели права на выезд за пределы отдела! Зацветин грубо нарушил существующий порядок выхода на задание, фактически он устранился от своих обязанностей и отдал вам «липовый» приказ, тем самым сняв с себя любую ответственность за возможные потери личного состава! — Шикин, да пойми ты, счёт шёл на минуты! И заложниками данной ситуации были живые люди, наши милиционеры в посёлке Новогрозненский, которых уже готовились сжечь заживо! У Зацветина не было времени готовить письменный приказ, он поставил мне боевую задачу устно! И машин ГАИ для сопровождения колонн здесь отродясь не было и водителей на технику брать было неоткуда, а надо! Это война, Назар… — Не выгораживай начальника. Зацветин вообще «полный ноль», он не на своём месте и здесь ему больше делать нечего! Обо всём произошедшем будет доложено руководству ГУВД с оценкой персональных действий руководителя и я буду требовать немедленной его замены и отправки домой! — И даже со мной не согласуешь эти кадровые перестановки, майор, ведь собственная безопасность — а ты сейчас говоришь именно о ней — это моя работа? — слова Алёшина прозвучали в тишине кабинета отчётливо и предостерегающе, подобно первым камням, катящимся с горной вершины в преддверии опасного обвала. — С тобой, придурком, я более разговаривать не намерен. Свободен, капитан! И вообще, разговаривать с вами, идиотами, более не собираюсь. Вы все преступники, все!!! — И полковник Зацветин преступник? — Шикин не обратил внимания на почерневшие глаза Зарубина и появившееся во всей его фигуре напряжение. Майор возвышенно и горделиво молчал, упрямо выдвинув непокорную нижнюю челюсть. — Гаврилыч, стань к дверям на ворота, а то гад вывернется — в глазах Зарубина потемнело. Он знал за собой такую редкую особенность, которая исправно срабатывала в нечастые минуты проявления запредельной несправедливости либо недопустимого и безнаказанного оскорбления «по- понятиям». Особенность эта была неконтролируема и летальна для спровоцировавшего её. Разогнушись подобно распрямившейся пружине и заслонив спиной открытое окно кубрика, Зарубин в два шага приблизился к Шикину. Удар правой рукой в челюсть задвинул её на место, удар левой «порадовал» правый глаз майора, снова хук, но уже в левый глаз «юриста» и в завершение подсечка ногой, опрокинувшая Николая Наумовича на чисто вымытый пол кубрика… — Павел, ты как? — Алёшин заботливо выводил друга из боевого транса. — А? Что? Где эта сволочь? — Зарубин постепенно возвращался в нормальное состояние. — Убежал к себе. Сапог даже потерял, когда на пол прилёг. Убегая, в руках его нёс, блин… — На пол прилёг? — Ну да. А ты не помнишь? — Нет, Саш, не помню. Что, хорошо я его? — Ну ты даёшь, похоже реально не помнишь…Ничего, жить будет! Ты готовься, сейчас этот нехороший человек что-то замутит. Позвоночником чую. Месть падшего не заставила себя долго ждать. Ожила рация: «500-й, приём!» — На приёме 500-й. — 500-й, срочно к 100-му. Как понял, приём? — Понял, буду. Отбой! — Разрешите, товарищ полковник? — начальник ВОВД Антон Антонович Зацветин был в кабинете один и удобно расположился за массивным рабочим столом, на безопасном расстоянии от вошедшего. На всякий случай. — Подполковник Зарубин, Вы что себе позволяете?! — Не понял вопроса, товарищ полковник. — Бросьте валять дурака! Только что у меня был майор Шикин. Вы его избили! На нём лица, да что лица, живого места нет! Слушайте сюда! За грубое нарушение дисциплины в районе ведения боевых действий и допущенный случай рукоприкладства в отношении офицера при исполнении служебных обязанностей я отстраняю Вас от работы, прекращаю вашу командировку и отправляю Вас к месту несения постоянной службы с оформлением документов к Вашему увольнению по отрицательным мотивам. Всё, свободны. Кругом! Шагом марш вещи паковать! — полковник был явно доволен собой и радовался выверенной формулировке приговора, заранее заготовленного и удачно произнесённого им без запинок. — Всё, прямо так и домой, даже поужинать не дадите? — Ну, это, поужинать можно… Разрешаю! — Пока ужинаю, Антон Антонович, рекомендую и Вам время не терять, а на пару со мной по-быстрому собирать личные вещи и документы. — Ты совсем охренел, подполковник?! — Зацветин вскочил с места, опрокинув стопку документов и уронив разнокалиберный настольный прибор. — Будешь уволен немедленно и поедешь домой под конвоем без знаков различия, в наручниках!! — Дежурный!!! В кабинет вбежал немолодой уже капитан из дежурной части — Вызывали? — Иван Иванович, выйди, пожалуйста, и проследи, чтобы сюда минут пять никто не входил. Не волнуйся, всё будет хорошо! — Зарубин уважительно приобнял за плечи взволнованного дежурного, развернул и аккуратно выставил его за дверь. — Ну ты, что творишь?! Под суд пойдёшь!! — Да-да, Антон Антонович, пойду под суд, но вместе с Вами. Вы присядьте, да послушайте меня пару минут. Если есть «валидол», рекомендую положить под язык. — Да ты, да я тебя, да … — Зацветин машинально спрятался за спинку кресла. — Вы, Антон Антонович, оказывается, выражаясь фигурально, «полный ноль»! Вы в должности начальника временного районного отдела внутренних дел Чеченской республики явно не на своём месте и здесь Вам больше делать нечего! Вы, по оценке майора Шикина, преступник, отправивший людей на смерть без оформления боевого приказа, отдавший подчинённым подложный устный боевой приказ! Обо всём этом любезный Вам майор Шикин в ближайшее время доложит руководству ГУВД, добросовестно проинформировав генерала и его заместителей и будет настаивать на Вашем немедленном отстранении, Вашей замене и отправке Вас домой! — Врёшь!! — полковник осел, нет, бухнулся в кресло. — Врёшь, сука!!! — Ну зачем же так, полковник? Сука в огороде бегает, а я перед Вами стою. Всё это было сказано в присутствии старшего оперуполномоченного по особо важным делам управления собственной безопасности капитана Алёшина. Можете полюбопытствовать, сука… — Дежурный, сюда! — Антон Антонович терял голос и лицо. Находившийся за дверью дежурный вновь вбежал в кабинет. — Срочно ко мне капитана Алёшина! — Слушаюсь! — Погоди, Иван Иванович! Товарищ полковник, пока Вы свои проверки устраиваете, майор Шикин уже наверняка из дежурной части по прямой телефонной линии в ГУВД названивает, информирует, так сказать… Ох, чую скоро дурно запахнет! — Иван Иванович, бегом майора Шикина искать и доставить его сюда! — А что его искать, Антон Антонович, он действительно у нас в дежурке околачивается, требует телефонной связи с областным ГУВД, а линия пока на повреждении. — Иван, да беги уже в дежурку, к телефону его не пускать ни в коем случае, привести ко мне. И подполковника Жарова срочно сюда! — Антон Антонович, кому дела передавать, Богдану Богдановичу? — Зарубин сохранял полную серьёзность. — Мы ещё с тобой поговорим. Позже. Можете идти. Зарубин повернулся, подошёл к двери и уже взялся за дверную ручку. — Погоди, Павел Николаевич! — Слушаю, Антон Антонович. — Если всё сказанное тобой правда, можешь ещё при случае добавить Шикину? За такое можно добавить, можно… — Това-а-а-рищ полковник?! — Ну ладно, я тогда сам… — Антон Антонович, ну хорош уже! — Ну ладно, ладно, иди. Вечерком я к тебе загляну… Любимый бронетранспортёр без хозяина загрустил. Люки задраены, ствол КПВТ грустно опущен, как хвост у побитой собаки. — Кормилец! — Зарубин похлопал верного дружка по броне и открыл бортовой люк. Всё было на месте. Сев на крутящееся металлическое креслице стрелка, он лихо приподнял ствол крупнокалиберного пулемёта и развернул башню в сторону предполагаемого противника. — Традиции — дело святое, как же без них — Павел достал магнитофонные кассеты, выбрал одну из них — Годится! Вставив кассету в магнитолу, Зарубин выставил звук на полную, врубил музон и с удовольствием улёгся на жёсткую металлическую лавочку, предназначенную для размещения десанта. Срывая ворон с близлежащих деревьев и испугав дремавшую поблизости собаку, в воздухе разнеслось разудалое мощное мужское пение, и зазвучал альбом знаменитой группы «Deep Purple» — «Deep Purple in Rock» 1970 года выпуска. Испуганное вороньё разлетелось кто куда, сбежавший было собакен всё же вернулся и улёгся в пыли неподалёку от БТР. Заложив руки за голову, Павел Николаевич блаженно уплывал по волнам своей памяти в уже ставшее таким далёким детство, в котором его небольшая комната в трёхкомнатной родительской квартире, расположенной в панельной девятиэтажке и которую он делил пополам с братом, фактически ему уже не принадлежала; сила стереофонического проигрывателя первого класса «Вега-101 стерео», приобретённого им, 15-летним подростком за двести с лишним честно заработанных, советских рублей, превратила её в очаг мировой (в рамках одной школы) музыкальной поп-культуры, дневной (пока родители на работе) клуб, дискотеку и иногда алкогольный, да-да-да, именно алкогольный бар, где прослушивались, а затем многократно переписывались новинки рок-музыки. Зазвучала третья по счёту, любимая Павлом композиция «Child in Time». Гитарист группы Ричи Блэкмор, всё ускоряя и убыстряя темп композиции, своей фантастической игрой выжимал из электрогитары возможное и невозможное; принимая музыкальный вызов, ему вторил клавишник Джон Лорд, извлекавший из электрооргана Хаммонда потрясающе быстрые проигрыши, повторяющие один-в-один рифы гитариста. Музыканты поочерёдно выдавали всё новые и новые гармонично переплетённые звуки, всё ускоряя ритм и устраивая виртуозную «перекличку-перестрелку»! Одновременно Блэкмор и Лорд, взяв на своих классных инструментах одинаковую тональность, взлетели на немыслимо высокую ноту и … По броне постучали. Зарубин с неохотой встал со своего ложа, убавил звук и выглянул наружу. Перед бронетранспортёром стояли начальник ВОВД Зацветин и его заместитель Жаров. — Мы к тебе, пустишь? — Как я могу не пустить руководство? Заходите, гости дорогие, только головы берегите — железный конь он норовистый такой. — Где личный состав? — На постах, либо отдыхает. — Все при деле? — Да не беспокойтесь, Пётр Владимирович, они вас давно срисовали и сюда не сунутся до вашего ухода. Субординация! — Субординация, говоришь? Антон Антонович, Вы хотели что-то сказать Павлу.