Посмотрел на Леву, тот развел руками. Впереди не было никаких препятствий. Если это растяжка от гранаты, то ее ставил невидимка из своей же, невидимой глазу, лески. Я показал гитаристу жестом: ничего не вижу, но делать нечего – придется выполнять! – Чего телитесь? – переспросил незнакомец. Сам он уже присел на карточки. И согнулся низко-низко, будто собирался пройти под брусьями на школьной спортплощадке. С одним отличием – брусьев не было. Выглядело все это по-идиотски, но я тоже присел, согнулся. Лева, кряхтя, пытался повторить мой маневр, но у него это с трудом получалось. – Ниже! – зашипел провожатый. – Да стараюсь я, блин! Он пытался присесть, но с его габаритами это было и правда трудно. Решил даже вступиться за своего товарища. – Послушай, это точно надо? Тут же, – я показал на свободный проход посреди деревянных кресел, – ничего нет! – Надо! – огрызнулся он. – Я же сказал: делайте и без лишних вопросов. Лева в итоге встал на колени – так получилось ниже. Незнакомец хмыкнул: – Сойдет! Двинули! Со стороны это, наверное, выглядело очень смешно: три здоровых мужика на карачках ползут по темному и пустому вагону, хотя никаких препятствий нет. У первого в руках автомат и фонарь, а Левы – еще кофр с гитарой. Как он умудрился его не потерять? Схватил, когда мы пацанов не нашли у опушки? Вот ведь: членов группы просрали, зато гитару – нет. Лева крякнул, кофр за что-то зацепился. Провожатый оглянулся, посветил фонарем. – Тише ты! Тут нельзя шуметь! – Слушай! Я не знаю, кого ты здесь испугался, но просто тупо зацепился, понимаешь? – Тсссс! – оборвал его незнакомец. – Не шуми, говорю же! Выцарапывай эту свою шутку, только без лишних звуков! Лева дернул кофр – он тихо выскочил из-за ножки пассажирского кресла. – И чего он так боится? – зашептал мне в ухо гитарист. – Без понятия, – ответил я. Но незнакомец опять смотрел назад, приложил палец к губам: типа помалкивайте! Таким макаром – а-ля человеческая многоножка – мы и прошествовали через весь вагон. У двери в тамбур незнакомец поднялся. – Ближе ко мне – и можете вставать. Прошли! – Что прошли? – Что-что? Много будешь знать – скоро состаришься! Этот путь не был бы моим, если бы все знали его секреты. Даже вы, – он посмотрел на нас. – Это мы еще удачно сегодня, а то бывает… – Что «бывает»? – Не все доходят, – он усмехнулся, но, услышав, как что-то звякнуло в соседнем вагоне, снова помрачнел. Резко. – Тут надо быть очень осторожным. Сапер ошибается… не дважды, короче. Илья встал, поднял кофр. Незнакомец посмотрел на него. – Ты бы оставил это здесь пока! – он указала на чемодан с гитарой. – Не, я потаскаю. Свое добро не тянет, – сказал Лева, хотя видно было, что он чертовски устал. – Если что – я понесу, – вступился я за него. Лева посмотрел на меня с благодарностью – наши контры на тему первенства в группе начали потихоньку отходить на второй план. – Хорошо, ваше барахло – сами и таскайте, но смотрите: в следующих вагонах оно может помешать. – В следующих вагонах? – переспросил Лева. – А сколько их? – Когда как… – ответил незнакомец. – В смысле «когда как»? – опешил я. – Вагоны, они либо есть, либо их нет. Либо их четыре, либо их три. В узкоколейке их чаще всего вообще по паре ходит. У нас вот в Каринторфе, например… – Тут вам не Каринторф! Я же говорю: не знаю, сколько их сегодня будет. В один день – одно количество, в другой – другое. Просто примите это как… как факт, короче. – И как мы поймем, сколько их? – Только когда пройдем их все, – ответил незнакомец и открыл дверь в тамбур. Мы шагнули в неизвестность. 4 Этот вагон ничем не отличался от предыдущего. Такие же деревянные кресла, такой же темный и пустой проход между ними. Никого. – Идите за мной. И не смотрите по сторонам, что бы ни случилось! – А что может случиться? – улыбнулся Лева. Все-таки ему начал надоедать этот идиотский квест: никого нет, а этот тип заставляет ползать. Да еще и прижиматься к земле. Шагнули вперед, на это раз не сгибаясь, – и сходство вагонов резко закончилось. Я вдруг понял, что поезд движется. Черт побери! Пейзаж за окном не был статичным: вот только что мы проехали фонарь, потом еще один и еще. – Ты это видишь? – спросил я Леву. – Не только вижу, но и слышу, – ответил гитарист. И правда – нас уже окружала не тишина, слышно было мерное перестукивание колес поезда. Тадам-тадам-тадам-тадам. Мы движемся. – Мы что, разве едем? – спросил я в провожатого. Он оглянулся, приставил палец к губам и шепнул: – Тссс! Я же говорил: не обращайте ни на что внимание. Просто идите за мной! Боже мой! Что тут вообще происходит? Это что, массовый глюк такой? Но ведь не только я это вижу, Лева тоже. Не могли же мы оба слететь с катушек. Ведь не могли, да?! – Лева! – шепнул я, но не договорил. Красные огни мелькнули в окне – поезд затормозил. Да так резко, что я полетел вперед и ударился лбом о провожатого. Он тихонько крякнул и повалился вправо, прямо между креслами. И только тут я увидел, что на самом деле мы тут не одни. Чьи-то руки схватили за плащ нашего проводника. Они были в струпьях и ожогах, ошметки гнилой кожи свисали с пальцев, а из наростов на коже сочился гной. – Твою мать! Кто это? – закричал Лева. Но на удивление наш незнакомец, которому мешали подняться с пола чужие руки, в ответ зашипел: «Тсссс! Не надо… я… они…» Его держали с двух сторон – на двух лежаках были завернуты в вещмешки два человека. Точнее – два полутрупа. Их лица напоминали персонажей сериала «Ходячие мертвецы» – в принципе, им можно было бы сниматься в нем без грима. – Помоги-и! – шептал тот, что справа. – Ар-р-ргх-х! – тянул провожатого на себя левый. Лева бросился ему на выручку, зарядив кофром прямо по руке того, что справа. Руку хрустнула и повисла на сухожилиях. Точнее – на тех ошметках, что от них осталось. – Стой! Нет! – зашептал провожатый, обращаясь к гитаристу. – Нет, ты не понимаешь! Но Лева продолжал бить кофром до тех пор, пока рука «лежачего» окончательно не упала на пол. Его голова повернулась в нашу сторону – и гитарист зарядил еще и по ней. Он хотел ударить еще раз, но провожатый его остановил – кофр едва не задел голову, волосы с которой опадали сами собой, как листья в осенний день. Да еще и с кусками ороговевшей кожи. – Нет! – он глянул в глаза Лева. – Ты хочешь иметь дело со всеми? Я оглянулся – боже мой, тут на каждом кресле лежало по такому вот полутрупу. Некоторые из них бредили, другие кашляли кровью, третьи шептали просьбы о помощи. – Кто это? – Не время! – ответил наш провожатый. – Надо уходить. Сейчас начнется!