– Это правильно. Это ты молодец, внучок, – закивал князь. – У нас ведь в родовитых домах как. Кормилица там, или еще какой слуга, что долго в доме служит, и тебя еще мальцом знал, считай родственник, и может даже взрослому дворянину такую выволочку устроить, что хоть святых выноси. И ничего. Терпим. Потому как верность, она дорогого стоит. – Это верно, – вздохнул Сашка. – Дед, – вдруг насторожился он, осененный какой-то догадкой, – а ведь ты эту охоту не просто так затеял. Похоже, нам поговорить нужно. Но так, чтобы этого разговора точно никто не слышал. Я прав? Вместо ответа, старик с довольным видом расправил усы и, огладив бороду, только прикрыл глаза, давая понять, что парень прав. Кивнув, Сашка поднялся и, дернув себя за воротник рубашки, сообщил: – Сбегаю пока переоденусь. – Не суетись, – отмахнулся князь. – Слуги в машину штаны да сапоги кинут, а добычу приносить собаки будут. Мы с тобой просто малость погуляем да постреляем, ежели будет во что. Спустя двадцать минут Матвей доложил, что машина подана и все к поездке готово. Сашка только удивился такой оперативности, но слуга потихоньку рассказал ему, что князь имеет привычку регулярно так выезжать, и для подобных развлечений у них давно уже все приготовлено. «Вот, значит, как, – проворчал про себя Сашка. – Это у деда не просто развлечение, а оперативная необходимость. Только от кого он в собственном доме хоронится? Есть причины кому-то не доверять? И кому же? Слугам? Или домочадцам? Интересный вопрос. Надо будет разъяснить этот ребус». Они спустились во двор, и князь, указав парню на стоящий первым автомобиль, не спеша уселся на сиденье. Устроившись рядом с ним, Сашка оглянулся и с удивлением рассмотрел во второй машине четверых мужчин с оружейными чехлами и несколько спаниелей, весело крутившихся у них под ногами. «Похоже, у деда и вправду все уже отработано», – подумал он, задумчиво потирая шрам на щеке. – Потерпи, скоро все узнаешь, – тихо сказал князь, бросив на него быстрый взгляд. Автомобили выехали на набережную и, набрав скорость, покатили в сторону Путиловского завода. Миновав деревню Автово, кавалькада свернула куда-то в поля и верст через пять остановилась. Выскочившие из второй машины слуги принесли им охотничьи сапоги, навроде болотных, только часть, которая закрывала бедра, была сшита из грубой холстины. Скинув свою обувь, Сашка быстро перемотал портянки и, натянув странную обувку, пару раз притопнул каблуками. Сапоги встали, словно по мерке шитые. Заинтересованно осмотрев обновку, парень старательно напряг память, пытаясь вспомнить, было ли в его мире что-то подобное, но так ничего не вспомнив, махнул рукой. Получив от подошедшего слуги охотничье ружье примерно двадцатого калибра, он осмотрел патроны и, зарядив его, вопросительно посмотрел на деда. Не спеша переобувшись, князь взял свое ружье и, выбравшись из машины, с удовольствием потянулся, расправляя плечи. – Пойдем, внучок. Постреляем. Слуги спустили собак, и спаниели с азартным лаем скрылись в траве. Буквально через три минуты в нескольких шагах от охотников они подняли перепела, и Сашка, не удержавшись, выстрелил навскидку. И к собственному удивлению, попал. Выдрессированный пес принес добычу и, получив кусочек чего-то вкусненького, снова умчался. – Изрядно, – одобрительно кивнул князь. – Добрый выстрел. Они отошли от слуг шагов на десять, и старик, положив ружье на плечо, тихо заговорил. – Ты прости меня, Саша, что загнал тебя. Но Господь свидетель, так было нужно. История эта при дворе имеет большой резонанс и, похоже, кому-то она очень сильно помешала. – Чем? – не понял Сашка. – Тем, что я не оказался сломленным, – вздохнул князь. – Не понимаю, – помолчав, качнул Сашка головой. – Если кто-то хотел тебя сломать, то ему надо было, прежде всего, убрать меня. А проще всего это было сделать, пока я был на Кавказе. – Тогда они еще не были полностью уверены, что ты это ты. Зато теперь они это знают. – Прости, дедушка. Они – это кто? – вздохнул парень. – Самому бы точно знать, – скривился старик. – Но теперь тебе нужно быть очень осторожным. – Думаешь, рискнут в дом залезть? – удивился Сашка. – При чем тут дом? – не понял старик. – Нет, Сашенька. Эти люди играют тоньше. Спровоцируют на поединок, и все. – Ну, стреляться со мной себе дороже, – хищно усмехнулся Сашка. – Если я чего и умею толком в этой жизни, так это стрелять. – А сабля? – удивился князь. – Ну, сабля это отдельная песня, – вздохнул парень, еще сам толком не разобравшийся, кто его учил и что он на самом деле умеет. Один выигранный поединок, это еще не показатель. А вот в своем умении стрелять он был уверен. Недаром же столько времени проводил в овраге за станицей, сжигая патроны десятками. Князь, молча кивнув, заметил очередного взлетевшего перепела и, ловко перекинув ружье, спустил курок. К удивлению парня, дед умудрился попасть. Похвалив принесшую добычу собаку, князь с гордостью посмотрел на парня, мол, умею. В ответ Сашка только улыбнулся. – Понимаешь, Саша, – продолжил князь, – те, кто станет тебя провоцировать, пойдут на все, чтобы добиться своего. Я им мешаю. Сильно. Так всегда было. Меня и подкупить пытались, и запугать, и дочерям грозили. Всякое было, – признался князь, тяжело вздохнув. «Ого! Да ты, дед, кремень», – подумал Сашка и, усмехнувшись про себя, решил слегка польстить старику, задумчиво протянув: – Читал я в одной книжке, что когда-то истинные воины носили при себе особые камни. Кому какой подходит. Но больше всего среди них ценился кремень. Тот, кто носил такой камень, считался лучшим воином. Я бы тебе вручил такой камень. – Слыхал такое, – чуть улыбнувшись, неожиданно кивнул старик. – Камень воинов. Но вернемся к делу. Через два дня у нас с тобой состоится аудиенция у его величества. Я должен буду представить тебя царю и лично подтвердить, что ты мой внук, – старик замолчал, искоса поглядывая на парня. – Если ты сомневаешься, то я пойму, – вздохнул Сашка. – И просто вернусь обратно в станицу. Или еще куда уеду. – Вот так просто. И даже просить ничего не станешь? – удивился князь. – А чего мне просить? – пожал Сашка плечами. – Имений? Денег? Земель? Деньги я и сам заработаю, а имения и земли мне не нужны. Я солдат, механик, но не помещик. В любом случае, если так сложится, то вы никогда больше обо мне не услышите, и я вас ничем не побеспокою. – Гордый. И упрямый, – одобрительно усмехнулся старик. – Наша порода. Нет, Сашенька. Нет у меня сомнений. Ты – мой внук. Я это сказал при всей семье, и это же я повторю при государе императоре. И на смертном одре повторю. А разговор этот я затеял, чтобы тебя предостеречь. Император не любит дуэлей. – А если оскорбили? Как тогда быть? – не понял Сашка. – Смолчать? Это не про меня. Я любому болтуну с ходу в рожу дам. А там будь, что будет. – Ты с кулаками-то поаккуратнее, – проворчал князь, построжев лицом. – Не масленицу гуляешь, чтобы кулаками махать. – Мне можно. Я контуженый, – нахально усмехнулся Сашка. – Ты бы дал своим подчиненным поручение, чтобы они слух про меня распустили. Мол, ранен был, контужен, и потому за себя не всегда отвечает. Как рассердится, то и покалечить может. А что делать? – быстро добавил он, заметив, как князь собрался возражать. – Война, она такая. И что с инвалида взять, ежели взбесится? Глядя парню в лицо, князь минуту настороженно переваривал услышанное, чуть шевеля губами, после чего вдруг от души рассмеялся. – Ай, лис! Ну, внучок… Удумал ведь! А ведь точно, может сработать, – весело кивнул он, двигаясь дальше. – Вся эта публика привычна больше чужими руками действовать. Сами-то они предпочитают не пачкаться. Так что могут и испугаться на рожон лезть. И правда, что с контуженого взять. Взбесится, даст в морду, потом позору не оберешься на балах фонарем сверкать. – Деда, а можно я после представления императору куда-нибудь на юг уеду? – осторожно спросил Сашка. – Куда? Зачем? – тут же всполошился старик. – Ну, есть же у тебя где-нибудь на юге поместье или имение? Вот туда и уеду. А ты будешь ко мне приезжать, когда захочешь. Ну не могу я попусту время терять. Мне все эти ваши балы да рауты и даром не нужны. Мне дело делать охота. – Это какое же? – мрачно поинтересовался князь. – Задумок у меня, дедушка, много. Тут и винтовки, вроде моей, и револьверы, и автомобили. А ведь все это империи очень даже пригодиться может. Главное, образец рабочий сделать и кому надо показать. – Задумки добрые, – помолчав, кивнул старик. – Но пока тебе придется малость потерпеть. Нужен ты мне тут, внучок. Очень нужен. Понимаешь, едва только слух прошел, что ты нашелся, так в самых разных местах шевеления всяческие начались. И нужно нам, чтобы шевеления эти малость усилились. Понять нужно, кто и чего добивается. А то слишком много всякого непонятного при дворе возникать стало. – А я на той рыбалке живцом, значит, буду, – понимающе хмыкнул Сашка. – Ты уж прости, Сашенька. Но, видать, судьба у нас с тобой такая. Жизнью своей ради отечества рисковать, – грустно вздохнул старик, даже не пытаясь отрицать очевидного. – Но ты не беспокойся. Рядом с тобой всегда нужные люди будут. Так что глупого риска мы не допустим. И на несколько балов и приемов тебе сходить придется. – Терпеть не могу цирковую обезьяну изображать, – скривился Сашка. – Тут уж ничего не попишешь. Принято так, – снова вздохнул старик. – Раз уж нашелся продолжатель рода, то я обязан его обществу представить. – Думаешь, примут? – с сомнением проворчал Сашка. – А куда они денутся? – фыркнул князь. – Тархановы – это не просто дворяне. – В глаза улыбаться будут, а за спиной морды кривить, – продолжал шипеть парень. – Есть такой роман французский. «Человек, который смеется». Там тоже паренек сначала безродным считался, а потом выяснилось, что он какому-то маркизу сын. А в итоге заклевали его. – То роман, Саша. А это жизнь. Не переживай. Мы еще на свадьбе твоей гулять будем, – усмехнулся князь, крепко хлопнув парня по плечу. «Вот мне еще твоих матримониальных планов не хватало», – кисло подумал Сашка, криво усмехнувшись в ответ. * * * Перед аудиенцией у императора Сашку едва не довели до нервного срыва. В течение суток его переодевали, причесывали, стригли, маникюрили и даже пытались навести макияж. Вот тут парень едва не устроил грандиозный мордобой, выбросив из своих покоев цирюльника, или как их тут еще называли. Сашку на тот момент это интересовало меньше всего. Вовремя вмешавшийся Матвей быстро угомонил разбушевавшегося парня и, выпроводив пострадавшего больше морально визажиста, отправил кого-то из молодых слуг на кухню. Немного успокоившись, Сашка достал из своих вещей трубку, подаренную ему Мадлен еще в Марселе, и, закурив, плюхнулся в кресло. Матвей, внеся в комнату поднос с кофе и шустовским коньяком, аккуратно накрыл небольшой столик и, плеснув в кофе щедрую порцию коньяку, с сочувствием посмотрел на парня. Потом, вздохнув, тихо посоветовал: – Выпейте это, Александр Викторович. А потом мы с вами к его сиятельству сходим. – Зачем? – пыхтя трубкой, словно паровоз, мрачно спросил Сашка. – У него и без меня забот хватает. – У него сейчас одна забота. Вы, – улыбнулся слуга. – Объясни, Матвей Степанович, сделай милость, – удивленно попросил Сашка. – А то у меня от всех этих хлопот уже голова кругом. – Он почти двадцать лет Бога молил, чтобы вы нашлись. Чтобы род не угас. А тут такое счастье. Так что делами он только первую половину дня занимается. А все остальное время готовится свету вас представлять. Уже сейчас многие считают, что вы как-то сумели обмануть старика. А когда вы вместе в свет выйдете, то многие станут вас пристально рассматривать. Вот он и хочет, чтобы никто сторонний не посмел вам дурного слова сказать. – Что-то это как-то все запутанно, – подумав, проворчал Сашка.