– Марьяна? – забеспокоился Стас. Она обернулась, медленно развела лезвия ножниц. – В чем дело? Ты можешь быстрее? – Как ни странно, голос Платова стал холодным и отстраненным. Каких невероятных усилий ему это стоило, Марьяна поняла по его глазам. И это ледяное безразличие выдернуло ее из странного состояния. С нее, словно по щелчку пальца, сняли заклятие безумия и ужаса. Она глубоко вдохнула и на выдохе произнесла лишь: – Сейчас. Марьяна молча подошла к Стасу, разрезала скотч на его руках и ногах. Все сделала так, будто это не она, а ее флегматичная и выдержанная половина. В то время как вторая половина, истеричная и глупая, продолжала паниковать: она истекает кровью и вот-вот потеряет рассудок. – Пошли в ванную, – пропыхтел Стас, поднимаясь, забирая у нее ножницы и швыряя их на кровать. Он сделал вид, что не испугался, но Марьяна заметила, как дрожат его пальцы. Чтобы скрыть панику и страх, она фыркнула: – Засунь свою ванную знаешь куда?.. – А что ты собираешься делать? Так ходить? – Он произнес это резко, осуждающе, в своей любимой манере за вопросом скрывать напор и принуждение. Сдвинул дверцу шкафа-купе и сдернул с плечиков серый махровый халат. Сунул Марьяне в ослабевшие руки и велел: – Надень. Она чуть помедлила, но все же взяла халат. Накинула его, ощущая на себе характерный запах мужского геля для душа. Стас взял ее за руку, высунулся в коридор и, убедившись, что матери нет ни на кухне, ни в коридоре (она смотрела телевизор в гостиной), быстро повел Марьяну в ванную. Глава 7 Театр смерти Это выглядело по крайней мере любопытным. От пережитого ужаса Марьяна, казалось, не до конца осознавала, что сейчас происходит. А происходило что-то даже более нереальное, чем сегодняшний Гул смерти. – Послушай, Мари… – не своим голосом начал Стас. – Надо было сразу тебе поверить, и ничего бы этого не случилось, – перебила Марьяна. – Полина намеренно меня изуродовала, в назидание. А ведь она моя тетя, родная тетя. – Она сказала это, глядя на белую матовую дверь перед носом, будто обращалась именно к ней. Девушка стояла к Стасу спиной, приподняв подол халата, а Стас сидел на краю ванны и обрабатывал перекисью водорода четыре глубокие полосы на ее бедре. Они тянулись от середины левой ягодицы до коленного сгиба. Кровь в ранах свертывалась и текла уже не так обильно, как пару минут назад, но Марьяна вздрагивала всякий раз, когда Стас касался ее кожи ватными дисками. А он, чтобы не углубляться в свои ощущения от происходящего, пытался хоть как-то поддерживать разговор, правда, собственный голос не желал ему подчиняться. Он даже не мог припомнить, когда в последний раз был так возбужден и подавлен одновременно. Настолько сильным был контраст в чувствах и ощущениях. Марьяна Михайлова, ворвавшаяся в его жизнь, задравшая халат и оголившая ягодицы перед его носом, вызывала настоящую бурю смятения. «Она заметит, как ты напрягаешься, – подумал он. – Она заметит и все поймет, как только ты скажешь хоть слово, а потом испугается тебя, потому что решит, что ты опять собираешься на нее напасть». Он оглядел ее бежевые трусики в пятнах крови, очертил взглядом округлости ягодиц и прокашлялся. – Они придут еще. – Они? – Ну да. – Стас замялся: говорить это слово или нет, но все же решил произнести: – Мертвецы. – Господи, а может, мы просто сошли с ума? – тихо спросила Марьяна. Стас не стал скрывать открывшейся ему правды. – То, что случилось с нами сегодня, – не галлюцинация и не сон, а нечто реальное, только существующее где-то параллельно… мне так кажется. Мы просто получили туда доступ. Мы слышим и видим их, а они слышат и видят нас. В такие моменты между нами нет никакой границы. И время, кстати… время там длится дольше в шестьдесят раз. Здесь проходит минута, а там целый час. И за этот час мертвецы могут убить нас по-настоящему. – Да, я это испытала на собственной… заднице, – без капли иронии заметила Марьяна. – Но мне нужно время, чтобы в это поверить. Знаешь, что еще странно? Почему Полина сразу не пришла ко мне, ведь я ее родственница, почему она обратилась к тебе? – Не знаю. Мне показалось, что она не ожидала меня увидеть тогда, в первый раз. И ее требование найти виновного было спонтанным, если можно такое говорить о мертвецах. Стас третий раз за минуту произнес слово «мертвецы». От него во рту становилось кисло и хотелось сплюнуть. – И если мы сделаем то, что они хотят, то они оставят нас в покое, да? – Марьяна коротко вдохнула и выдохнула, справляясь с дрожью в голосе. – Они обещали, – ответил Стас. Девушка посмотрела на него через плечо. – Обещали? Тебе? Стас взглянул Марьяне в глаза. Ему пришлось признаться. – Я давно их слышу. С детства. Но хозяев голосов увидел впервые. Я думал, что это пройдет, но… не прошло. – Давно? Ты говорил кому-нибудь, что слышишь… их? – Девушка не смогла скрыть ужаса. А Стасу вдруг захотелось рассмеяться. – И как ты себе это представляешь? «Эй, ребят, я слышу голоса из сливного отверстия в ванной. Вы еще хотите со мной общаться?» Марьяна отвернулась и снова уставилась на дверь. Послышался ее глухой голос: – Когда мы с тобой дружили… ну… тогда… еще в школе… ты тоже их слышал? – Слышал. Его ответ, вполне очевидный и прямой, заставил Марьяну вздрогнуть. Но она ничего не сказала. – Ты ведь всегда знала, что я психопат. Сама же утверждала, – нервно усмехнулся Стас, хотя ничего смешного в своих словах не находил. Он обработал раны Марьяны и принялся обвязывать ее бедро бинтом, слой за слоем, осторожно и даже излишне медленно, словно наслаждаясь процессом и открывшимся видом. Руки делали это сами собой, механически, а вот мысли крутились вокруг одного и того же: «Она заметит, как ты напрягаешься, заметит, заметит». Когда он наконец закончил с перевязкой, девушка опустила халат и даже снизошла до слов благодарности. А потом, помедлив, сказала: – Стас, мне нужно смыть с себя кровь. И если тебе не сложно, то… останься здесь… пожалуйста. Мне не по себе. – Лицо девушки было серьезным и мрачным. Она опустила глаза и добавила, явно делая над собой усилие: – Просто отвернись, это займет буквально пять минут. Недюжинным усилием воли Стас сохранил на лице отстраненное выражение. Заметила ли Марьяна, что его напряжение достигло предела? Все это казалось нереальным, провокационно-нездоровым: пару часов назад Марьяна готова была посадить Стаса в тюрьму за домогательства и убийство, а сейчас вот так легко собралась обнажиться за его спиной. Что же страх делает с людьми и их принципами?.. – Хорошо, – ответил он севшим голосом, отворачиваясь лицом к двери. Он старался не ловить звуки, но они сами собой достигали ушей. Стас оглядел белую поверхность двери и неслышно выдохнул. Казалось, спиной, затылком и задней стороной шеи он ощущал невидимый пар, исходящий от влажной кожи стоящей в ванне девушки. – Почти все, – услышал он голос Марьяны совсем близко. Так близко, что по телу пронеслась легкая дрожь. – Еще минуту. – Может, рану врачу показать? – Нет, не нужно. Я заклею пластырем, когда чуть подсохнет. – В голосе Марьяны чувствовалось напряжение и смущение. – Все… можно больше не отворачиваться. Стас повернулся к девушке. Она натянуто улыбалась, утопая в его сером халате, а в руках комкала нижнее белье. – Это надо выбросить. Стас кивнул. Он надеялся, что его лицо все еще хранит маску отстраненности. – Ладно, ты иди, я догоню через пару минут. Возьми пока что-нибудь из моей одежды в шкафу. – Я вызову такси. – Девушка тоже кивнула и тихо, на цыпочках, вышла из ванной. Как только дверь за ней закрылась, Стас щелкнул замком и склонился над раковиной. Несколько минут он не мог заставить себя открыть кран, и впервые его останавливал не страх перед водой. Боязнь неожиданно отошла на второй план. Он даже поймал себя на мысли, что ему хочется, чтобы ненавистная жидкость, обжигающе стылая, пролилась на него и забрала ноющий жар тела, снова сделав его спокойным. Он включил воду и быстро ополоснул лицо.