Такого ответа Катя не ожидала. Отчаянно стукнув ладонью по воде, да так, что дружок её чуть не свалился с пенного сугроба, она закричала. – Ты ж обещал, что я буду счастливой! Что весь мир у моих ног будет! – Ты что, дура! Ничего я тебе не обещал. Я давал советы, а выбор всегда оставался за тобой! – хамоватым тоном ответил он. – Ах ты гад! – сквозь зубы процедила Катя, и принялась закидывать ангела пеной. – Ну хорошо, хорошо, успокойся! – отмахиваясь кричал он. – Ежели хочешь, то я в твоей жизни боле не появлюсь! – Нет, нет! – испуганно произнесла Катя, помогая ангелу избавиться от налипшей на него пены. – Пожалуйста, не уходи, мне нужен твой совет, ведь я так одинока. Ты должен, должен меня понять. Если бы рядом со мной был, молодой, умный, красивый мужчина, но … Увы, кроме тебя мне и посоветоваться не с кем. – Хочешь моего совета? Снова хочешь стать счастливой, но не знаешь как? – усмехнувшись спросил он. В ответ, глядя на ангела несчастными, полными слёз глазами, Катя несколько раз утвердительно кивнула головой. – Ну что ж, получай! Затаив дыхание, она продолжала неотрывно смотреть на ангела. Перелетев к окну, он сел на широкий мраморный подоконник, и довольно быстро увеличиваясь в размере, принялся говорить вкрадчивым повелительным тоном. – Избавься от всего, что тебя тяготит. Возьми, что тебе дорого, и уезжай туда, где ты сможешь обрести то, чего тебе всегда так не хватает… К концу своих слов, достигнув роста выше среднего человеческого, ангел неожиданно исчез, оставив на подоконнике, огромные чёрные крылья. Катя ахнула, и опёршись о края ванной, приподнялась из воды. – Посмотри на меня. Такого ты хочешь? – вдруг услышала она у себя за спиной, и обернувшись обомлела. Перед ней стоял необычайной красоты, обнажённый молодой мужчина. Своим видом он напомнил Кате её первую любовь, с той лишь разницей, что его кожа была чуть смуглее, а волосы на голове чёрными как смоль. По телу Кати пробежала приятная дрожь и она встала из воды. С вожделением глядя друг на друга они обнялись со всей силой прижавшись телами. – Поцелуй, поцелуй меня, – шептала Катя, млея от удовольствия его прикосновений. Она уже чувствовала на лице его дыхание, как вдруг, огромная пенная волна окатила их с ног до головы, и Катя упала в воду. Вынырнув, словно с глубины бездны, она пыталась отдышаться, жадно глотая ртом воздух. Вдруг кто-то очень нежно вытер с её лица пену, и открыв глаза Катя снова увидела чёрного ангела, но, в его обычном виде, размером с большого воробья. – Прощай! Мы боле не увидимся, – грустно сказал он, и поцеловав Катю в лоб, растворился в воздухе над её оголённым плечом. Разглядывая пенные облака, плавающие над ней, Катя никак не могла понять, она утонула, или нет? Очнуться ото сна её заставил оглушительный стук в дверь. – Екатерина Степановна, удар! У Александра Васильевича удар! Надобно распорядиться, что б за доктором поехали! – кричала стоящая за дверью служанка. Через несколько минут, Катя увидела неподвижно лежащего на кровати мужа. Казалось, будто левая сторона его тела расплавилась и стекла вниз. Асимметрия в лице, перекошенный рот и слегка вздрагивающая рука, наводили её на мысль о параличе. Приехавший в скором времени доктор Жуков подтвердил это предположение, добавив, что паралич левой стороны тела произошёл в результате апокалипсического удара, другими словами, с графом случился инсульт, причиной которого чаще всего бывает нервное перевозбуждение. Рядом с ним, никого не было, позвать на помощь он был не в состоянии, и потому остался жив, благодаря слуге, пришедшего его будить. Однако, состояние графа было настолько серьёзным и не предсказуемым, что доктор счёл неуместным, говорить общепринятые обнадёживающие фразы. Он попросту призвал молиться за больного, и постараться приложить все силы для его выздоровления. Отдав необходимые распоряжения, доктор пообещал навещать графа как можно чаще, а также прислать сестру милосердия и сиделку. Всё это он сказал в присутствии многочисленной прислуги и самой хозяйки, которая ни жива, ни мертва, стояла отрешённо глядя в пол. Перед тем как попрощаться, выйдя на крыльцо особняка, Евгений Евсеевич передал саквояж лакею, и взяв Катю под руку тихо заговорил. – Графиня, наберитесь терпения. Неделя, другая, минует кризис и тогда станет ясно, каков будет исход. На всё воля Божья. Будем надеяться на лучшее. После чего, поцеловав ей руку, направился к коляске. Катя была в отчаянье и выглядела настолько несчастной, что все, кто за ней сейчас наблюдал, и приказчик, и прислуга, и дворовые, были уверены в её переживаниях за мужа, но это было не так… Некоторое время спустя, находясь в полном одиночестве, то сжимая кулаки, то закрывая лицо руками, то обнимая себя за плечи, Катя металась по гостиной. – Господи, да лучше бы он умер! Тогда бы я смогла переустроить свою жизнь. Зачем, зачем я только вышла за него? Как это было глупо! При лучшем исходе, оставшуюся жизнь он проведёт либо в постели, либо в инвалидной коляске, и я не смогу с ним развестись. Ну как же – нравственность превыше всего! Неужели так и случиться? О… Боже! Ком стоял в горле, она была готова разрыдаться, ей не хватало воздуха и потому захотелось выйти на балкон, но вдруг… Вдруг она заметила, как на запотевшем стекле балконной двери, стали медленно вырисовываться какие-то слова. Кто-то невидимый писал их, скрипя по стеклу тоненьким пёрышком. Это были слова, сказанные минувшей ночью чёрным ангелом, слова его последнего совета. – Избавься от всего, что тебя тяготит. Возьми, что тебе дорого, и уезжай туда, где ты сможешь обрести то, чего всегда тебе так не хватает… Она читала эти строки ещё и ещё раз словно заклинание, и как только поняла, что запомнила их навсегда, они тут же исчезли со стекла. К сожалению, Катя не удосужилась задуматься над смыслом, зашифрованным в этих словах, и потому, поняла всё с точностью наоборот. А затем, стала дожидаться момента, когда будет возможно осуществить то, что она задумала, руководствуясь данным ей советом… -– Как обещал доктор Жуков, спустя неделю кризис действительно миновал, смертельная угроза отступила и граф Дементьев пошёл на поправку. Со временем он смог сидеть, и речь его восстановилась, только вот левая рука и ноги, отказывались выполнять свои прежние функции. Особенно графа волновала рука, поскольку он был левшой. И только по прошествии нескольких месяцев, когда его состояние стабилизировалось окончательно, стало ясно, что без инвалидной коляски, а значит и без посторонней помощи, он обходиться не сможет уже никогда. – Не беспокойтесь графиня! В подобном состоянии люди живут долго. Ни хлопот, ни забот, ни обязанностей… Александр Васильевич ещё нас с вами переживёт! – шутил доктор, надеясь вселить в графиню Дементьеву надежду на долгую семейную жизнь, не догадываясь, что тем самым расстраивает её более всего. Надо сказать, что Катя преодолела невероятное усилие, заставив себя всё это время, походить на любящую и заботливую не только жену, но и мать. Этого эксперимента ей вполне хватило, дабы окончательно убедиться, что такая жизнь не по ней. Мысль о том, что вот так, в компании старого, больного, ни на что не способного мужа и дочери, которую не получается полюбить, ей придётся прожить долгие, долгие годы, вызывала у неё приступ дурноты. Боле притворяться не было сил, и она решила действовать. За последние две недели она съездила в Петербург несколько раз. А утром того дня, уехала в столицу впервые взяв с собой дочь. Странным было то, что накануне, она приказала собрать и положить в карету, все Машенькины вещи и большую часть её игрушек. Ближе к вечеру графиня вернулась в имение без дочери. Александр Васильевич был в полном неведении происходящего. Мучаясь бессонницей всю предыдущую ночь, он проспал весь нынешний день и встретился с Катей за ужином. Она сразу хотела начать разговор, но граф настолько был голоден, что не обращая внимания на жену, медленно и сосредоточенно поедал одно блюдо за другим. Их разговор всё же состоялся, но чуть позже, за чайным столиком в гостиной. Разлив чай по чашкам, Катя села в кресло у камина, в то самое английское кресло с ушками у изголовья, в котором было удобно вести разговор, ежели хотелось избежать взгляда собеседника. А граф, поскольку не мог держать чашку в руках, остался сидеть в своей коляске за столиком. Катя говорила не торопясь, часто делая глоток чая, что выдавало её волнение, которого граф не мог видеть. – Александр Васильевич, вы не находите, что в предыдущие годы, камин в это время зажигать ещё не было надобности? Поговаривают, зима будет лютой. А так хочется тепла и солнца, ведь я лета практически не видела, всё дела да хлопоты… Не ловко признаваться, но я очень, очень устала. Мне необходим отдых. Как вы посмотрите на то, что я съезжу отдохнуть за границу? Хочу посетить Италию. – Хм…, понимаю. Ведь я обещал вам, что мы обязательно там побываем. Конечно поезжайте. Да и Машеньке, ежели всё хорошо продумать, большая польза будет. – Нет, вы не поняли. Я хочу отдохнуть, и потому поеду одна. – Одна? А как же Машенька? – недоумённо спросил граф. Предвидя подобную ситуацию, перед тем как ответить, Катя неспеша подошла к балконной двери. Вспомнив о словах чёрного ангела, она медленно провела пальцем по стеклу, где они тогда были написаны, а затем, повернувшись лицом к графу, произнесла заранее подготовленную речь. – Любезный супруг. Я полагаю вы не в курсе нашего финансового положения, а ведь оно довольно плачевно. Говорить о покупке дома, или даже квартиры в Петербурге не приходится, поскольку вскоре и содержание имения может стать нам не по карману. Нельзя забывать и о вашем недуге. Визиты докторов, лекарства, сиделки и прочее, всё это стоит сумасшедших денег. А где их взять? Я предлагаю уже сейчас отказаться от повара, пусть готовит кухарка. Сократить количество прислуги, один ваш Демид десятерых стоит. Остальные зачем? И что за блажь, с наступлением темноты зажигать свечи во всех комнатах? А лакеи чуть ли не у каждой двери? А дворовых так просто не счесть! У Маши, три няньки. Дневная, ночная, а третья к чему? Оставьте одну. Кстати, о Машеньке. На время моего отсутствия она будет находиться в приюте для детей из благородных сословий. Поверьте, там ей будет очень хорошо, она не будет нуждаться ни в чём. – Как это в приюте? Для чего? Нет, я категорически против! – испуганно возразил граф. – Ваше возражение отклоняется, Маша уже там. Я отвезла её туда сегодня утром. Вы граф так крепко спали, что разбудить вас мы просто не смогли. Опять сказалось последствие бессонной ночи, не так ли? Ну и как скажите на милость, я могу оставить на вас ребёнка? Пока меня не будет, займитесь переустройством имения. Хочу напомнить, если бы вы, не отправили деньги своим великовозрастным дитяткам, мы бы не оказались в нынешнем положении. Вы почему-то сочли нужным позаботиться о них, а не о будущем нашей дочери, я уже не говорю о себе. Ведь мне была обещана совсем иная жизнь, нежели та, которой я живу. И кто знает, смогу ли я позволить себе ещё когда либо, такой каприз как поездка в Италию? Несмотря на резкий напористый тон жены, граф ждал момента, когда сможет отстоять своё мнение. Однако, он не посмел не согласиться с обвинением, прозвучавшим в его адрес, и потому отказался что-либо говорить. А Катя, глядя на его понурый вид, сменив гнев на милость, продолжила спокойным дружелюбным тоном. – Не волнуйтесь, вот адрес, возьмите, – и протянула мужу, сложенный в четверо листок бумаги. – Ежели до моего приезда вы пожелаете навестить Машу или забрать домой, пожалуйста. Ежели нет, то это сделаю я, как только вернусь. – Хорошо, будь по-вашему. Но скажите, на какой срок вы едите и когда? – Полагаю на месяц, может чуть больше. А отъезжаю завтра ранним утром. – Как, уже завтра? – Да! И прошу боле не говорить на эту тему, я устала и хочу спать. Попрощаемся завтра. Обещаю зайти к вам перед отъездом. -– Утром следующего дня Катя проснулась бодрой и абсолютно счастливой. Предвкушение свободы, и скорой встречи с тёплой солнечной Италией, окрыляло её. С аппетитом позавтракав у себя в спальне, она решила проверить всё ли готово к отъезду. Дорожный костюм ожидал её за ширмой, чемоданы и шляпные коробки стояли у двери, дело оставалось за малым, привести себя в порядок и зайти попрощаться к мужу. Осматривая комнату, Катин взор остановила плоская овальная ваза с изображением её портрета, оригинал которого находился в спальне графа. Недолго думая, Катя открыла чемодан, взяла вазу, и спрятала её среди вещей. Затем, из кожаного саквояжа куда были сложены документы, деньги и все до единого ювелирные украшения, она достала и отложила в сторону, меленькую бархатную коробочку. Наконец пришла служанка. Она помогла ей одеться и уложить волосы в причёску. Катя была довольна своим отражением в зеркале. Тёмно-бордовый твидовый дорожный костюм, отделанный чёрным шитьём, сидел на ней идеально. И наконец, после того как завершающим штрихом к образу была добавлена фетровая шляпка с вуалью, Катя покинула комнату, держа в руках сумочку на длинном шнуре и маленькую коробочку. -– Когда Катя вошла в спальню мужа, он сидел в коляске у окна. Рядом с ним стоял слуга Демид, тот самый, который полгода тому назад, почувствовав неладное, пришёл проведать своего барина, и обнаружив его без сознания, позвал на помощь, чем спас ему жизнь. По внешнему виду графа, по его изнемождённому выражению лица и красным глазам, было не трудно догадаться, что этой ночью он не спал ни минуты. Поздоровавшись, они оба испытали неловкость. Вооружившись натянутой улыбкой, делая вид, что рассматривает комнату, Катя пыталась собраться с мыслями. Наконец глубоко вздохнув, она напомнила графу о чём они говорили накануне вечером, после чего, со словами, – И вот ещё что. Возьмите это, – открыла и положила ему на колени коробочку с каплевидными изумрудными серьгами на бриллиантовых бантиках. – Мало ли что может со мной случиться, ведь я еду одна, без сопровождения. Тогда передайте их от меня Машеньке. Не в состоянии что-либо ответить, Дементьев опустил голову. Катя видела, как его слёзы капали на изумруды, и как он пытался вытирать их скрюченными болезнью пальцами. Дождавшись, когда граф поднял голову, Катя поцеловала его в щёку и сказав, – Прощайте! – выбежала из комнаты.