– Так вон оно что! У нас токсикоз, мы беременны. Я думала меня здесь ждут, любят, скучают, страдают, а они замену мне заделали! В вашем возрасте люди внуков уж нянчат, а вы решили новеньким ребёночком обзавестись? А я? Получается, я вам больше не нужна? Я стала вам безразлична? И не стыдно, родители? – Что-о-о? Это кто тут о стыде говорит? Опомнись, милая! В чём это мы провинились, что ты позволяешь себе разговаривать таким хамским тоном? – громко возмутился Дима. – Прошу тебя, спокойнее, только спокойнее, – взяв за руку мужа, очень тихо попросила Танюша. – Не беспокойся, – ответил он, поцеловав руку жены. – Попробовать объяснить по-хорошему и заставить извиниться? Нет, не сработает, – подумал Дима, глядя в наглые, циничные, красивые, зелёные глаза дочери, и глубоко вздохнув, заговорил, уверенным, жёстким тоном. – Не ты ли говорила, что боле не нуждаешься в нас? Что жаждешь свободы и иной жизни? А теперь тебя что-то не устраивает? Ты чем-то не довольна? Ты получила что хотела. У тебя – своя жизнь, у нас – своя, мы тебя не держим. Какие к нам претензии? А если думаешь, что мы готовы изуродовать свою жизнь, только и делая, что истеря и сожалея по поводу того, что не смогли найти с тобой общего языка, то ты глубоко ошибаешься. Мы ещё молоды и хотим наслаждаться жизнью, а не мучаться. И даже если в том, что ты из себя сейчас представляешь, есть наша с мамой вина, то ничего уж не поделать, поздно сокрушаться, а потому, пожалуйста, оставь нас в покое, ибо у нас боле нет ни сил, ни желания тебя перевоспитывать. И не смей сейчас даже рта открывать, потому как нет оправдания твоим поступкам, а слушать враньё мы не станем! Катя кипела от возмущения, ей очень хотелось ответить, но она не нашла ни единого аргумента, который бы помог ей победить в этой словесной дуэли. – Хорошо. В таком случае мы расстаёмся с вами навсегда! Эти слова прозвучали из её уст угрожающе, но желаемого эффекта не произвели, ибо в ответ она услышала, жёстко сказанную отцом фразу. – Как будет угодно! В этот момент, в порыве злости, дочь не заметила ни слёз в глазах мамы, ни сжимающих друг другу рук родителей. Разговор был окончен, и Катя ушла к себе в комнату. На столе она увидела чёрную бархатную коробочку, перевязанную зелёной атласной лентой, которую поспешила открыть. В тот же миг, брильянтовые бантики, и поддерживающие ими большие каплевидные изумруды, на мгновение ослепили её ярким искрящимся светом. – О Боже! – воскликнула она от восхищения, – Они выглядят как-то иначе. Хм, странно… Полюбовавшись серьгами, Катя положила их в сумочку, забрала нужные вещи, коих оказалось совсем не много, и цинично кинув родителям, – Счастливо оставаться! – ушла, хлопнув дверью. С того дня они не виделись и не общались. Хорошо хоть Катя сообразила иногда звонить бабушке Наталье, маме отца, которую он сам, любя называл матушкой. Женщина имела проблему с сердцем, и ей было достаточно услышать голос внучки, чтобы понять, что она в порядке и успокоиться. В свою очередь, именно от неё Катя узнавала, как живёт семья. Пришло время, и бабушка сообщила о рождении брата, названного Александром. Мальчишка родился здоровеньким и довольно крупным. Родня от него в восторге, ну а папа Дима счастлив до безумия! Несмотря на колоссальное падение уровня жизни в стране, семья продолжала жить в достатке. После рождения сына мама даже не торопилась выходить на работу, поскольку за зарплату, которую стали платить после отмены государственного финансирования театров, работать вообще не стоило. Зато папа, помимо работы в «Склифосовском”, теперь имел подработку в частной клинике, где ему платили очень хорошо. Родители мамы, музыканты государственного симфонического оркестра, бывшего Союза ССР, уехали работать по контракту в Канаду, откуда часто присылали подарки для внука и деньги для поддержки семьи. Неожиданным и непонятным стал для Кати факт крещения родителей и брата, и не менее странным, известие о предках и истинном происхождении Маши. Якобы её настоящий отец, Александр Дементьев, был потомственным дворянином и имел графский титул. И что брат был назван Александром именно в его честь. Не принимая последнюю новость всерьёз, Катя в шутку спросила бабушку. – Может тогда и меня, как брата, в честь какой-нибудь графини назвали? На что услышала. – Имя Катя, тебе дали родители. Просто оно им очень нравилось. Но оказалось, что Екатериной звалась мать Маши, которая в результате замужества получила титул графини, и человеком она была далеко не простым… Те серьги, что подарены тебе по случаю поступления в университет, принадлежали именно Екатерине, твоей прапрабабке, на что существует неоспоримое доказательство. – Но ведь Маша говорила, что была сиротой, и воспитывалась в приюте. Потом в её жизни появился отец, но очень скоро умер. Откуда вдруг взялись эти подробности? – Эти подробности, как тайну, она была вынуждена скрывать всю жизнь. Времена такие были. А почему бы тебе не навестить Машу и не услышать захватывающую историю о предках из её уст? – Предки, родословная – глупость всё это! Сейчас модно, искать и найти в себе «голубую кровь». Посмотришь, ни кожи, ни рожи, ни сесть, ни встать, ни поклониться! А рот откроет, так интеллект на уровне табуретки. Зато сколько пафоса, мол мы дворяне… Ну а нашей бабуле уж под девяносто, в таком возрасте чего только не привидится, чего не померещится…, – подумала Катя, но ответила, что навестит Машу, как только появится свободное время. А сейчас, по прошествии почти трёх лет со дня тех событий, Катя пыталась понять логику своих поступков. Зачем? А затем, что с каждым днём, она всё больше и больше скучала по родителям, по бабушкам и брату, которого ужасно хотелось потискать. Почему, спрашивала она себя, обожаемая и любимая родителями, вдруг восстала против них, и объявила своими врагами? А все эти связи с мужчинами… Зачем они были ей нужны, ведь даже вспомнить не о ком? А тот случай, когда отец застал её в постели с любовником? И как она могла стыдить родителей за то, что они решились на ещё одного ребёнка? Как она могла так поступать? Какое право имела? Зачем, а главное почему? Ответа на эти вопросы у неё не было. – Полное отсутствие логики! Прям чертовщина какая-то…, – подумала Катя, и вдруг ей вспомнились слова мамы, мол ею управляет какая-то дьявольская сила. – Хм, интересно… Но даже если и так, то теперь, когда я разобралась в себе и признала ошибки – власть этой силы надо мной закончилась! Глава VIII Катя уже была готова вернуться в семью, ей очень этого хотелось, но она поставила себе условие, предстать перед родными совершенно иной. Не той капризной, нагловатой и самовлюблённой Катей, мечтающей о счастливой жизни за чужой счёт, а деловой, трудолюбивой и не мало добившейся в профессиональной сфере. Когда Катя загорелась идеей открыть свой бизнес, международное туристическое агентство, ей сразу же стало ясно, что без делового совета и конкретной помощи состоятельных и влиятельных людей, имеющих связи в определённых структурах, у неё ничего не получится. И тогда она вспомнила о тех поклонниках, кто заверял, что с их стороны она может рассчитывать на любую помощь. К счастью, таких знакомых у неё было не мало. Всё решил случай. Думая к кому из них обратиться, выбор пал на Леонида Валерьяновича Плетнёва, который после случайной встречи в автомобильной пробке, с нетерпением ожидал её звонка. – А почему бы и нет… – рассуждала Катя. – По всему видать он хочет меня о чём-то попросить, а я в свою очередь попрошу его. Первое – помочь Ольге разобраться с её проблемой. Ведь у него сын риэлтор, и насколько я помню, занимается недвижимостью в центре Москвы. Второе – мне нужны деньги, в долг разумеется, помещение под офис, и помощь с оформлением документов. Не много ли? Да уж не мало. Ничего, если не потянет, к другим обращусь. Катя не ошиблась в своём предположении. При встрече за ужином в ресторане гостиницы «Москва», она услышала просьбу Плетнёва, поехать с ним в качестве переводчицы в Италию, где у него запланирована встреча с кем-то, кто занимается экспортом машин класса «ЛЮКС». Эта встреча была для него крайне важна, поскольку от её результата зависело многое в его жизни. На всякий случай он заверил Катю, что любые домогательства с его стороны исключены. – Ничего личного – бизнес и только бизнес. Или, если позволите – дружественные деловые отношения. Катя ответила, что охотно посодействует воплощению в жизнь его мечты, но до тех пор, пока её подруга находиться в опасности, она не может покинуть пределов Москвы. Узнав, в чём состоит проблема подруги, сначала Леонид Валерьянович хитро ухмыльнулся, а затем спросил разрешения ненадолго отлучиться, мол надо сделать всего лишь один звонок. Вернувшись за столик ровно через десять минут, Плетнёв сообщил, что проблема подруги решена в её пользу. Не скрывая удивления, Катя спросила. – Но какие гарантии, что это действительно так, что это не блеф? – Всё очень просто. Вашей подруге позвонят и предоставят факты, по которым она сможет удостовериться, что это те самые люди, которые ей прежде угрожали. А в качестве извинения она получит компенсацию, которой, будет очень довольна. Поверив в широкие возможности Плетнёва, Катя позволила себе озвучить ещё одну просьбу, на что услышала. – Я и денег вам дам, с рассрочкой выплаты в течение неограниченного срока, и с выбором офиса помогу, и с оформлением документов, но… Выполнить своё обещание смогу только после нашего возвращения из Италии. Не поймите превратно, просто за оставшееся до отъезда время, воплотить всё это в жизнь не реально. Конечно же он был прав, и потому, Катя ответила, что даст согласие на поездку после того, как убедиться, в безопасности подруги. Обещание было исполнено на следующий же день. Не переставая благодарить Катю, Ольга от счастья смеялась сквозь слёзы. – Катюша, милая, я так тебе благодарна! Мне просто не верится, что этот ужас закончился! Послушай, но что делать с этим? Может стоит вернуть? – и она указала на несколько коробок стоящих на кухне. – А что в них? – спросила Катя. – Посмотри сама, – ответила Оля. Три огромные коробки были наполнены всевозможными продуктами и импортными деликатесами, которые тогда можно было купить только в коммерческих магазинах. А ещё шампанское, соки и несколько бутылок красного французского вина. – Ничего себе! – сказала Катя, читая этикетку на одной из бутылок, – Я пила это вино, оно не из дешёвых. – И вот ещё что, – сказала Оля, протягивая ей конверт. В конверте лежало пять купюр по сто долларов. Учитывая, что средняя зарплата в то время равнялась тридцати – пятидесяти долларам в месяц, эта сумма была просто сумасшедшей. – Ничего возвращать не надо. Это всё твоё. Это компенсация за нанесённый моральный ущерб, – победоносным тоном констатировала Катя, а про себя подумала. – Ай да Валерьяныч! Ай да молодец! Чуть позже она набрала его телефон, и поблагодарив за помощь от имени подруги, и от себя лично, дала согласие на поездку в Италию. А Ольге пришла идея, отблагодарить Катю, предложением переехать жить в её квартиру, на что та охотно согласилась. -– В день отлёта, в назначенный час, Плетнёв и Катя встретились в Шереметьево – 2. После прохождения процедуры досмотра и паспортного контроля, оставшееся до посадки время они проводили в валютном баре. Леонид Валерьянович находился в приподнятом настроении. Попивая коньяк, он без устали шутил и рассказывал анекдоты. Но после сообщения, пришедшего ему на пейджер, тонус его настроения резко упал. Он занервничал, засуетился, его лоб покрылся испариной, и он ринулся к телефону, стоящему на барной стойке. – Этого не может быть! Прочти ещё раз! – кричал он в трубку. Затем, уронив голову на грудь, глубоко вздохнул, и вытерев со лба пот, монотонно произнёс. – Хорошо, я понял. Но моя командировка остаётся в силе. Всё, до связи. – Что-то случилось? На вас лица нет, – спросила Катя, когда Плетнёв вернулся к их столику. – Нет, ничего… Ничего страшного, это личное. Не обращайте внимания, – ответил он, снимая пиджак со спинки стула. – Пойдёмте, пора, сейчас объявят посадку. Не глядя на Катю, Плетнёв поднял с пола кожаный дипломат и медленно пошёл к двери гейта. В самолёте он выпил ещё коньяку и заснул, проспав до посадки самолёта в Милане. -–