Сопоставив услышанное от бабушки Натальи, с тем, что рассказал Серж, Катя убедилась, что Маша действительно сможет пролить свет на эту невероятную историю. По контракту, заключенному с рекламной кампанией Даниэлы Антонелли, после трёх недель работы, Катя будет иметь трёхдневный отпуск, что позволит ей осуществить мечту, и в день юбилея Маши воссоединиться с семьёй. Однако, возникает проблема. Как при неимоверно плотном графике съёмок ей оказаться во Франции, на русском кладбище под Парижем, чтобы увидеть и сфотографировать ту, на которую она похожа как две капли воды? Часы показывали полночь, когда, встав с кресла Катя решила закрыть балконную дверь. Глянув вниз, она увидела Даниэлу и Биаджио провожавших гостей у парадного входа. Когда за ворота выехала последняя машина, они обнявшись зашли в дом. Вскоре погасли большие фонари, в парке умолк фонтан и погрузившись в тишину, вила Антонелли засыпала. А дальше были съёмки. Дневные, ночные, и на восходе, и на закате. Под палящими лучами солнца и под проливным дождём. Помимо этого, многочисленные примерки одежды, пробы грима, а также каждодневное полуторачасовое обучение вождению автомобиля, что стояло в контракте у Кати особым пунктом. Погрузившись в сумасшедший съёмочный вихрь, Катя полностью отдавалась работе, внимательно слушая и выполняя всё что от неё требовали. – Она действительно невероятно талантлива! А сколько шарма, сколько куража! – говорил Серж, глядя в объектив. – А главное, посмотри, как жадно ловит замечания. Не надо по сто раз повторять и объяснять, – подчёркивала Даниэла. –Да-да! Она умница. Большая умница! Но главное – в ней нет ни фальши, ни наигранности. Она абсолютно естественна! – восторгался Серж. Однако, при всём своём восхищении Катиной работой, в общении с ней, они были достаточно скупы на похвалу. Поначалу её это пугало и настораживало, но позже, после каждого дубля, искреннюю и честную оценку своей работе она научилась читать по глазам гримёров, костюмеров, осветителей и множества помощников, которые как один, широко улыбаясь показывали ей большой палец вверх. До перерыва в работе оставалось три дня, когда всем стало заметно, как в короткие моменты отдыха, Катя вдруг предпочла уединяться и грустить. В один из таких моментов, когда за грудой каких-то коробок она сидела на складном стуле, к ней подошёл Серж. Сев перед ней на корточки, он осторожно коснулся подбородком её колен, и глядя в огромные грустные зелёные глаза, спросил, позабыв о субординации. – Скажи, что не так? Устала или чем-то не довольна? Может тебе не хватает наших слов восторга и похвалы? Прости, но мы боимся с этим переборщить, поскольку такое не раз случалось. Неожиданно, Катя оживилась и обняв ладонями его лицо вопрошающе сказала. – Помоги мне попасть в Париж на то кладбище. Через три дня я буду дома в Москве, и мне необходима фотография той женщины. Их губы были в миллиметре от соприкосновения. Серж еле совладал с собой, чтобы не поцеловать Катю. Сделав глубокий медленный вдох, он взял её руки, и поочерёдно поцеловав обе ладони приложил их к своим щекам. – Я постараюсь. Думаю, это возможно. Только ты не грусти пожалуйста. Пока Серж разговаривал с Катей, Даниэла общалась с неожиданно приехавшим из офиса главным костюмером. Серж уже стоял за камерой, когда до крайности разозлённая Даниэла обратилась к нему. – Ты представляешь? У нас срывается завтрашняя утренняя съёмка! Какая халатность! Перепутать коробки и вместо новой партии одежды, прислать для Кати купальные принадлежности, которые понадобятся для съёмок после её возвращения из Москвы. – Так завтра утром я свободен? – сдерживая радостный порыв спросил Серж. – Ну да. Отдыхай, – грустно ответила Даниэла. – А до которого часа? – Думаю до трёх точно. Если они вообще завтра успеют прислать то, что нам нужно. – А Катя? – И Катя тоже пусть отдыхает. Хотя, у неё будет возможность подольше потренироваться в вождении автомобиля. – Даже не сомневайся! За завтрашний день она у меня Шумахером станет! – У тебя? А ты здесь причём? – спросила Даниэла с подозрительностью рассматривая Сержа. – И глаза у тебя какие-то странные. Блестят как у кота. Это как понимать? – Успокойся. Просто существует некая причина, по которой я должен отвезти Катю в Париж. – В Париж? Хм… Так вот, ничего у тебя не выйдет. Катя иностранка, и для въезда на территорию Франции ей необходимо получить визу, что просто не реально сделать до завтрашнего утра. И потом. Как я понимаю ты собираешься везти её туда на машине, что так же не реально. – Почему? – От Милана до Парижа 848 километров. На машине это расстояние преодолевается в среднем за восемь часов. Восемь туда, восемь обратно, за день вам никак не обернуться. А вот самолётом всего за час. Однако, как в первом, так и во втором случае Кате необходима виза. – Да, ты права. Как-то я забыл и о расстоянии, и о времени, и о том, что она иностранка. Ничего у нас не выйдет. Сказав эти слова Серж резко сник, и что б это было менее заметно, надел чёрные солнечные очки. – Эй, не расстраивайся, – положив руку ему на плечо, сказала Даниэла. – Не буду лезть в ваши дела, захотите – расскажите, но помочь смогу, вернее не я, а Биаджио. Полетите на его самолёте. Он всё устроит. Только скажи, эта поездка поможет Кате избавиться от грустного настроения? – Однозначно да! – резко сняв очки сказал Серж. Его глаза снова блестели. – Тогда, завтра счастливого полёта! А сейчас за работу! – Я тебя обожаю, и отблагодарю по-королевски! – сказал он, и крепко обняв, расцеловал Даниэлу в обе щёки. –– В девять утра следующего дня личный самолёт синьора Биаджио Антонелли, на борту которого находились Серж Бонье и Екатерина Волжанова, вылетел из Милана в Париж. Катя была несказанно рада тому стечению обстоятельств, что позволили совершить этот вояж, да ещё на самолёте. И конечно же она была очень благодарна Сержу, однако, зайдя в салон самолёта не села на сидение рядом с ним, а села перед ним, что Сержа очень удивило. С минуты взлёта Катя неотрывно смотрела в иллюминатор, иногда фотографируя понравившиеся виды. Протиснув руку между спинками сидений, Серж положил её ей на плечо. Катя вздрогнула, но руки не сбросила, а закрыв глаза прикоснулась к ней щекой. – Почему так? – прошептал Серж. – Потому, что нам не следует торопиться. Я не коллекционирую мимолётные увлечения, – так же шёпотом ответила она. – А если это что-то другое? – с трепетом в голосе произнёс Серж. – За три недели совместной работы? – усмехнулась Катя. – У нас день за три идёт. Мы в работе по 12-14 часов. – Тогда, это что-то другое, должно настояться как хорошее вино, или скиснуть. И потом, у меня в контракте оговорено, что на время съёмочного периода, я обязуюсь не вступать в отношения с кем бы то ни было, в том числе и с членами группы. Если твоё чувство ко мне не каприз, то прошу, пусть о нём пока никому не будет известно. – Хорошо. Пусть будет так. Самолёт начал снижаться. Стюард поставил их кресла в вертикальное положение и попросил пристегнуть ремни. Продолжая сидеть с закрытыми глазами, Катя думала о Серже. Она призналась себе, что этот человек, с каждым днём нравится ей всё больше и больше. Высокий, стройный, с великолепным телосложением, он и сам мог бы с успехом сниматься в рекламных роликах. А стиль одежды, манера поведения и высочайший уровень профессионализма в работе, покорили её практически сразу. Даже слово работа, здесь не совсем уместно, поскольку, держа в руках фото или видеокамеру, он творил, направляя, подсказывая и показывая ей, не только что и как делать, но и объясняя, какое чувство при этом должно у неё возникать. И сейчас, после их разговора Катя ощущала в себе возрождение давно забытого прекрасного чувства влюблённости. И стало очевидным, что вчера, там за коробками, невольно случился их шаг на встречу друг другу. Да, в жизни Кати было не мало мужчин, но став другой, ей кажется, что их никогда и не было. Именно поэтому теперь ей хотелось неторопливых, настоящих чувственных отношений со свиданиями в кафе и ресторанах, в музеях, в театрах и на выставках, где возможно познать друг друга. А ещё, скучать с муками ожидания новой встречи, и наконец, если случиться, то ощутить понимание того, что это действительно её мужчина. Когда самолёт приземлился и затихли двигатели, в салон вошёл молодой представительный командир экипажа. Поинтересовавшись, довольны ли пассажиры полётом, на что услышал в свой адрес благодарные аплодисменты, он сообщил, что сейчас к трапу будет подана машина с водителем, на которой они смогут поехать куда им надлежит, а также напомнил, что в их распоряжении есть три часа. В машине Катя предпочла сесть на заднее сидение, а Серж рядом с водителем. Через пол часа они были на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. Памятники, обелиски, кресты, надгробные плиты. Катя шла по кладбищу, читая на них русские имена и фамилии из далёкой для неё Российской истории. Генералы белого движения, кадеты, казаки, белоэмигранты и белогвардейцы. Князья и княгини, графы и графини, а также фамилии, принадлежащие членам царского сословия. Огромное количество фамилий, некогда составляющих цвет русской аристократии, культуры, науки, философии и богословия. Многие могилы были заросшими и заброшенными, но та у которой они остановились, отличалась абсолютной ухоженностью. Катя смотрела на портрет молоденькой дамы в шляпе, практически не дыша. Ей казалось, что она смотрит на себя, от чего побледнев, ощутила холодную дрожь, пробежавшую по спине и лёгкое головокружение. Заметив, как она покачнулась, обняв со спины, Серж посадил её на мраморную скамеечку, врытую в землю рядом с могилой. – Дыши-дыши! – взволнованно говорил он. – Глубокий вдох носом и медленный выдох ртом. Затем, вытащив из своего рюкзака бутылку с водой, напоил Катю, и обтёр ей лицо смоченным платком, что привело её в чувство. – Надо сфотографировать, – тихим уставшим голосом сказала она. – Сиди-сиди! Я сам. Сделав множество снимков со всех ракурсов Серж сел около неё. – Ну как, тебе лучше? – спросил он. – Да, вполне. Спасибо большое, – ответила она, держась обеими руками за скамейку. – Странно, но ничего подобного со мной никогда ещё не происходило. Правда в этом месяце столько событий, встреч и стечений обстоятельств, что голова кругом. Вот ещё одна непредсказуемая встреча. И по всей вероятности, с моей родственницей. С ума сойти можно… – Ты уверена, что это твоя родственница? – Сейчас уверена. После нашего с тобой первого разговора я многое что вспомнила, и исходя из того, что вижу собственными глазами, могу сказать – это не совпадение, это факт. – Хочешь, можем зайти в церковь и поговорить там с кем ни будь из служащих. Попросить найти запись в погребальной книге и спросить, кто ухаживает за могилой. – Нет, нет! Пока ни у кого ничего спрашивать ни буду. Вот съезжу домой, покажу эти фотографии тому, кто может подтвердить или опровергнуть моё предположение, тогда да. Осталось потерпеть самую малость, всего три дня. Дай мне пожалуйста ещё несколько минут и пойдём. Теперь, встав перед могилой, Катя внимательно рассматривала детали её убранства. Композиция, состоящая из высеченной на огромном белом камне овальной вазы с плеча которой спадала длинная струящаяся лента из мелких осколков зелёного стекла, поражала своей красотой и элегантностью. Подойдя поближе, она неожиданно заметила то, чего не увидел Серж. На чёрном блестящем мраморе по обе стороны от основания камня, были нарисованы два ангела. Тот, что был слева, сидя на корточках со сложенными за спиной крыльями, печально смотрел вниз. А другой, что справа, стоя в полный рост широко расправив крылья, ухмылялся, скрестив на груди когтистые лапки. – Интересно, что они означают – ваза, лента, ангелы? Надо думать в них заложен какой-то смысл. А иначе зачем? – подумала Катя. В следующий момент, остановив взгляд на портрете дамы, она тут же ощутила учащённое сердцебиение. Несколько раз глубоко вздохнув, Катя наклонилась и дотронувшись до чёрной мраморной надгробной плиты, тихо сказала по-русски. – До свидания Екатерина Степановна. Надеюсь, в скором времени вас навестить. Покойтесь с миром.