– Лучше зайди в дом, – сказала птица. – В таких переулках можно встретить кого угодно. – Кое-кого я уже встретила… Рядом с дверью на стене дома висела бронзовая табличка. Которая тут же сказала Сьюзен, что тут проживает… – К. В. Сырвар, доктор медицины (Незримый Университет), бакалавр магии, бакалавр финансов. Впервые в жизни Сьюзен услышала, как говорит металл. – Элементарный фокус, – небрежно заметил ворон. – Она почувствовала, что ты смотришь на нее, и… – К. В. Сырвар, доктор медицины (Незримый Университет), бакалавр магии, бакалавр финансов. – …Заткнись… Просто толкни дверь. – Но она заперта. Склонив голову на бок, ворон смерил ее глазками-бусинками. – И тебя это останавливает? Хорошо, сейчас принесу ключ. Через мгновение он вернулся и бросил на булыжную мостовую огромный железный ключ. – А волшебник дома? – Дома? Да, конечно. Храпит, как зверь. – А я думала, волшебники по ночам не спят! – Только не этот. В девять часов чашка какао, и через пять минут весь мир для него исчезает. – Но я же не могу просто так войти в чужой дом! – Почему? Ты же пришла ко мне. Как бы там ни было, мозг данного предприятия – я. А он просто носит смешную шляпу и размахивает руками. Сьюзен повернула ключ. Внутри было тепло. Комната была битком набита обычными волшебными атрибутами: горн, рабочий стол, заставленный колбами и заваленный свитками, книжный шкаф, полки которого прогибались под весом книг, с потолка свисало чучело аллигатора, тут и там стояли заплывшие воском свечи, на столе на черепе сидел ворон. – Не удивляйся, – сказала птица. – Все это ты можешь найти в каталогах. И заказать по почте. Думаешь, свечи сами так заплыли? Над каждой не меньше трех дней работал опытный специалист. – Все ты придумываешь, – уверенно произнесла Сьюзен. – Черепа по каталогам не продаются. – Ну, тебе виднее, – хмыкнул ворон. – Ты ведь у нас образованная. – Что ты хотел сообщить мне прошлой ночью? – Гм? – переспросил ворон. Клюв его сразу приобрел виноватый вид. – Самый настоящий… Взаправдашний… И так далее… Ворон озадаченно почесался. – Понимаешь ли… На самом деле я не должен был говорить тебе это. Мне нужно было просто предупредить тебя о лошади. Но меня понесло. Кстати, лошадь появилась? – Да! – Так залезь на нее. – Уже залезала. Таких лошадей не существует. У настоящих лошадей проблем с приземлением не бывает. – Госпожа, лошадь более настоящую, чем эта, нужно еще поискать. – И я знаю, как ее зовут! Я уже каталась на ней! Раньше! Ворон вздохнул, вернее, издал клювом звук, похожий на вздох. – Что ж, тогда залезай на лошадь – и вперед. Он выбрал тебя. – Вперед – это куда? – А вот этого мне знать не положено. Ты должна сама все выяснить. – Предположим, я полная дура и ничего не понимаю… Не мог бы ты хотя бы намекнуть, что произойдет? – Ну… ты книжки читала? Наверное, не одну и не две. А ты никогда не читала о детях, которые оказывались в далеком волшебном царстве, где их ждали разные приключения, гоблины и все такое прочее? – Конечно, читала, – мрачно произнесла Сьюзен. – Вот тебе и намек… Сьюзен взяла пучок какой-то волшебной с виду травы и покрутила его в руках. – Кстати, на улице я встретила девушку, которая заявила, будто бы она – та самая зубная фея. – Ты что-то путаешь. Той самой быть не может. Я лично знаю трех зубных фей, а их, наверное, больше. – Но зубных фей не существует. Я имею в виду… Не знаю. Я думала, это детские сказки. Как и Песочный человек или, скажем, Санта Хрякус[8]. Как утверждают специалисты, легенда о Санта Хрякусе берет начало в истории о местном короле, который зимней ночью случайно (согласно его утверждениям) проходил мимо дома, где жили три молодые девицы, и услышал, как они рыдают, потому что у них совсем нет еды, чтобы отпраздновать середину зимы. Король пожалел их и швырнул в окно приличную связку колбас[9]. – Глядите-ка! – воскликнул ворон. – А наш тон немного изменился! И куда только подевалась твоя уверенность? Ты уже не говоришь: «Такого не может быть», а предпочитаешь: «Не знаю». – Но всем же известно… То есть я хочу сказать, что существование старика с бородой, раздающего детям сосиски и требуху на День Всех Пустых, противоречит всякой логике. – В логике я ничего не понимаю. Никогда ее не изучал, – заявил ворон. – По-моему, жить на черепе не совсем логично, однако я ведь на нем живу. – И Песочного человека, который бродит повсюду и сыплет в глаза детям песок, чтобы они заснули, – его тоже не может быть, – продолжила Сьюзен, однако уже не столь уверенным голосом. – Сам подумай, таскать на спине мешок с песком – замучишься ведь. – Возможно, возможно. – Ну, мне пора, – сказала Сьюзен. – Ровно в полночь госпожа Ноно проверяет спальни. – И сколько в школе спален? – поинтересовался ворон. – Около тридцати. – И ты веришь, что она проверяет все спальни ровно в полночь, но не веришь в Санта Хрякуса? – Все равно мне пора, – покачала головой Сьюзен. – Гм. Спасибо тебе. – Запри за собой дверь, а ключ брось в окно. В комнате было тихо, только потрескивали угли в камине. – Ох уж эти современные дети… – сказал череп немного погодя. – Лично я считаю, что во всем виновато образование, – откликнулся ворон. – О да, – согласился череп. – Избыток знаний очень опасен. Куда опасней, чем недостаток. Я, когда еще был живым, всем об этом говорил. – И когда же такое было? – Не помню. Кажется, я был тогда достаточно осведомленным человеком. Учителем или философом… или кем-то еще навроде. А сейчас лежу на столе, и на меня гадит птица. – Очень аллегорично, – заметил ворон. Сьюзен не знала, что такое сила веры, – об этом ей никто не рассказывал. И уж тем более никто не рассказывал ей о том, какие штуки способна вытворять сила веры в комбинации с высоким волшебным потенциалом и крайне низким индексом реальности, которые присущи Плоскому миру. Вера создает пустое место. Которое обязательно должно быть заполнено. И это вовсе не означает, что вера отвергает логику. Например, всем очевидно, что Песочный человек носит свой песок в маленьком мешочке. На Плоском мире Песочному человеку не нужно заботиться о пополнении запасов песка.