«Хозяин, должно быть, смельчак, что оставляет машину без присмотра», – машинально подумала она, пробираясь по косо уложенной плитке, ведущей к дому Уэстонов. Дверь открыла сильно накрашенная девочка, посмотревшая на Стейси с подозрением. – Вы кто? – спросила она, прежде чем Стейси успела открыть рот. Констебль показала свое удостоверение. – Детектив-констебль Стейси Вуд. Я по поводу Джесси. Можно войти? Отрицательно покачав головой, Эмма Уэстон набычилась, как будто Стейси собиралась насильно ворваться в дом. – Я уже все сказала, – грубо произнесла она. Стейси знала, что вчера здесь был констебль, чтобы получить показания Эммы для отчета, но сама она уехала в Хейлсовен еще до того, как констебль вернулся в участок. – Может быть, повторите всё еще раз? – Стейси, перед лицом грубости со стороны девочки, старалась вести себя как можно любезнее. – Она пришла, мы послушали музыку, съели пиццу, и она ушла домой. В обычное время. Вот и всё. – Может быть, ее что-нибудь беспокоило? – поинтересовалась Стейси. Эмма покачала головой. – А она что, вообще не говорила о ссоре с отчимом? – Они все время ссорились, – девочка закатила глаза. – Этот мужик… – Он что, бил ее? – Стейси подумала, что, может быть, на этот раз он переборщил. – На этот раз, по-моему, обошлось без этого. Но в другие разы – да. – Эмма, а у Джесси был мальчик? Девочка покачала головой и прищурилась. – Она ваша лучшая подруга? – не унималась Стейси. – Ага, – ответила Эмма, словно готовилась защищаться. – Тогда вы расскажете мне, если что-то узнаете? – Ага, – повторила девочка. – Хотя вас вроде бы никак не волнует то, что Джесси пропала, – заметила Стейси, чувствуя, что девочка начинает ее злить. Может быть, подружки не были так близки, как думает миссис Райан? – Я просто отвечаю на ваши вопросы, и всё. – И вас совсем не волнует ее судьба? Эмма закатила глаза. – Джесси почти шестнадцать, – сказала она так, будто с момента, когда ей исполнилось пятнадцать, ее подруга успела приобрести колоссальный жизненный опыт. – С ней всё в порядке, и она вернется, когда успокоится. Не дергайтесь. – Вы такая спокойная потому, что она и раньше исчезала? – уточнила Стейси. – Джесси сама может о себе позаботиться, – Эмма пожала плечами. – Она сильнее, чем кажется на первый взгляд. – А вы что-нибудь знаете об отце Джесси? – спросила Стейси, посчитав, что девочки достаточно давно знают друг друга. – С какой стати? Она и сама-то его практически не знала. Только имя, – быстро добавила Эмма. Стейси насторожилась, заметив, как внезапно покраснела девочка. – Эмма, Джесси видится со своим отцом? – Не будьте дурой. Она не видела его с младенчества. «Что ж, придется с ним встретиться, чтобы убедиться в этом», – подумала Стейси. – Послушайте, Эмма, я пришла, потому что мать Джесси волнуется. Дело в том, что Джесси нельзя без лекарств, – пояснила констебль. – Ха, как будто эта глупая корова… – Кто там, Эмма? – спросила женщина, открывая дверь пошире. Стейси сразу стало понятно, что перед ней мать Эммы. У нее были такие же темные угрюмые глаза и толстый слой косметики на лице. Увидев удостоверение Стейси, женщина нахмурилась. – Моей дочери больше нечего сказать, – заявила она, оттащила девочку от двери и с шумом захлопнула ее. Стейси отошла от двери, потрясенная их отношением. Ведь пропала девочка, и она сейчас без лекарств… Внезапно констебль поняла, почему мать Джесси была не в восторге от лучшей подруги своей дочери. Прежде всего, нет никакой уверенности, что Эмма говорит правду, ну а кроме этого, Стейси показалось, что она узнала выражение на лице девочки, когда мать оттаскивала ее от двери. И если б ей задали вопрос, что это было за выражение, то она ответила бы, что больше всего оно походило на триумф. Глава 20 Было почти шесть часов, когда Брайант, пробившись сквозь пробки часа пик, припарковался на стоянке перед больницей Рассел-Холл. По мнению Ким, то время, которое они уже провели в машине, и то расстояние, которое преодолели, никак не коррелировались с теми успехами, которых они успели добиться. – Сколько еще она будет здесь? – спросил Брайант, заглушив двигатель. – Сказала, что будет ждать нас в кафе, – с этими словами Ким выпрыгнула из машины, – до половины шестого. И мы вполне могли успеть, если б ты немного притопил. – Да пробка эта чертова помешала… Ким чувствовала, как ей не хватает возможности самой сесть за руль. Если б машиной управляла она, то они нырнули бы в переулки и, срезая там, где можно и где нельзя, успели бы вовремя. А Брайант предпочел смириться с тем, что все дороги превратились в одну большую пробку, и стал ждать. – Если она уже ушла, то это будет твоя вина, – на ходу бросила Ким, устремляясь к автоматическим дверям. – Ну да, запиши на мой счет, – проворчал сержант. В больнице царил тот самый бардак, который случается, когда пациенты из поликлиники расходятся по домам, а в клинику начинают прибывать посетители стационарных больных. Ким скрестила пальцы, в надежде избежать встречи с доктором Шахом. Ведь все это мало походит на сидячую работу. В кафе было многолюдно и шумно, но Стоун сразу заметила женщину. Не в последнюю очередь потому, что та с нетерпением смотрела на вход. И хотя они никогда не встречались, Ким поняла, что женщина тоже узнала ее. – Миссис Уилсон, спасибо, что дождались, – поблагодарила детектив. Она знала, что главный врач больницы – человек занятой, и им повезло, что женщина смогла наскрести несколько минут для беседы. – Простите, что не смогу уделить вам много времени. У меня через десять минут встреча. Ким бросила взгляд на Брайанта, который прошел мимо нее к автомату с кофе. – Я прямо к делу, – сказала в ответ инспектор, подумав, что в мире уже не осталось руководителей, которые работали бы строго с девяти до пяти. По виду женщине было лет тридцать пять. И хотя прическа в виде пучка волос на затылке еще держалась, несколько локонов успели за день выбиться из нее. Мейк-ап, наложенный утром, давно стерся. – Бесконечные интервью, – пояснила женщина. – Ищете замену Корделлу? – уточнила детектив. – Может быть, это покажется вам бессердечным, – ответила Уилсон, – но хирургов надо заменять как можно скорее. Мы уже отменили три больших и пять рутинных… Ким догадалась, что речь идет об операциях. – Да, цифры не радуют, – заметила она. Вопрос отмены операций в государственных клиниках муссировался по телевизору в каждой новостной программе. – Еще меньше радуются пациенты, – холодно заметила Уилсон. – Две из трех больших операций были сложными случаями, требующими удаления матки. – Она помолчала. – Рак. – Покачала головой. – Остальные хирурги работают изо всех сил, чтобы заменить выбывшего из строя, но потеря одного человека – это серьезная потеря. Ким кивнула в знак понимания. Она могла только представить себе, какому давлению со стороны политиков, общественности и пациентов подвергается ее собеседница. Ее вовсе не удивило бы, если б женщина на таком посту превратилась в заезженную клячу, – а Уилсон еще как-то умудрялась оставаться человеком. Главврач вызывала у Ким симпатию.