— А что тут думать? Думать надо, за что его грохнули. — Костя, подожди, мы же еще трупа не видели, — неуверенно проговорила я, но Костик махнул рукой и понесся дальше через ступеньки. В парадной, которую охраняли два постовых, сочувственно на нас посмотревших, Мигулько опустился на колени перед трупом и слегка повернул его голову, стараясь не запачкаться в крови. Потом встал и, закусив губу, стал тереть запачканный все-таки палец. Постовые деликатно молчали. Труп лежал лицом вниз, но мне не надо было в лицо заглядывать, сомнений у меня не было — это Буров. — Маша, — наконец выговорил Костя, — слетай назад в отдел, организуй следователя, ну и экспертов, в общем, кого там надо... А я тут побуду. Чувствовалось, что каждое слово дается ему с трудом; он все отворачивался, чтобы я не заметила слезы у него на глазах. — Конечно, Костя, я все сделаю, — тихо ответила я, положив ему руку на плечо. Бросив последний взгляд на убитого, я побрела к машине. Забравшись в кабину, я боковым зрением увидела, как Мигулько изо всей силы шарахнул кулаком по стене парадной. Из отделения я позвонила домой. Мой ребенок отрапортовал мне, что они заканчивают мыть посуду и почти все уже убрали. — Ну как, все там покрутили? — спросила я. — Да нет, я думал, будет хуже, — признался Хрюндик. — Ну ладно. Как прошел день рождения? — Отлично. Мне подарили пивную кружку и кольцо в нос, — похвастался сын. Я вяло повосхищалась. Вот и пирсинг замаячил, чего я так боялась. — Гошенька, мне придется задержаться на работе, у нас тут ЧП. Сам ляжешь спать? Гоша вздохнул. — Жалко. Я хотел тебе кольцо показать. — Завтра покажешь. Я тебе позвоню через час, пожелаю спокойной ночи, хорошо? — Хорошо, — покорно сказал сын. Я положила трубку, чувствуя себя гадко. Все-таки у ребенка день рождения... Но и Мигулько бросить в такой момент я тоже не могла. В отделении начинали тихо скапливаться всевозможные руководители. Приехал недовольный начальник нашего РУВД, дыша каким-то дорогим алкоголем, — его вытащили из-за стола. Приехали из ГУВД — кто-то из кадров и старший наряда из Управления уголовного розыска, вместе с дежурным оперативником из отдела по раскрытию заказных убийств. Медики приехали вдвоем — Боря Панов и какая-то молоденькая экспертриса, мне незнакомая. Вот и хорошо, подумала я, один будет труп осматривать, а второй пусть посмотрит задержанного — где у того источник кровотечения. Следователь прокуратуры, дежурящий по городу, должен был подъехать вот-вот, с другого происшествия. Кроме того, ждали дежурного из Управления по расследованию бандитизма и заказных убийств прокуратуры города. Насчет последнего я никаких иллюзий не питала, кто бы оттуда ни приехал — будет только путаться под ногами и создавать нервозную обстановку; ну, может, за исключением двух-трех приличных людей, там теперь работали юноши и девушки, а точнее — мальчики и девочки, с минимальным опытом и максимальным самомнением, и это еще мягко сказано. В общем, собиралась грандиозная тусовка, и с организационной точки зрения, мне тут совсем нечего было делать. Выждав момент, когда телефон в дежурке оказался свободен, я позвонила домой нашему прокурору. Выслушав мое сообщение, шеф минуту помолчал. Я прямо представила, как он насупился и жует губами, собираясь с мыслями. — Мария Сергеевна, я вас попрошу проконтролировать ситуацию, если надо — подключитесь к осмотру, с городской я формальности улажу. И дело, я думаю, надо будет забрать к нам. Завтра в девять мне доложите. — Я завтра в морг собралась и в тюрьму, — ответила я. — Мне надо кровь обвиняемого на экспертизу отвезти. И успеть на вскрытие актрисы, я в пятницу выезжала... — В девять ко мне, — повторил шеф устало, — кстати, доложите и по актрисе. А потом я дам машину. Все успеете. Положив трубку, я пошла к дежурному — пожилому капитану. Мне он показался добродушным дядькой, и я честно призналась ему, что у моего сына сегодня день рождения. — Дайте машину, — попросила я, — слетаю домой на двадцать минут, здесь недалеко. И вернусь, меня мое начальство попросило подключиться к осмотру. Капитан посмотрел на меня с сочувствием и покачал головой. — Да, конечно, машину дам. Поезжайте. Может, вам не возвращаться? Вон здесь сколько работников — как саранчи налетело... — Не могу, старший приказал. Дежурный вздохнул и покачал головой. — Сыну-то сколько стукнуло? — Тринадцать. — Глаз да глаз нужен. С девками еще не путается? — Вроде нет. — Анашу не курит? — Типун вам на язык. — Ну смотрите. А то потом спохватитесь, да поздно будет... — Тьфу-тьфу-тьфу! Домой я забежала, когда ребенок уже лежал в кровати. — Ты еще не спишь, Хрюндик? — крикнула я, сбрасывая туфли. — Не-а, — отозвался он совершенно сонным голосом. Я подошла к нему и поцеловала в нос. — Ну как, новорожденный? Доволен? — Доволен, — улыбнулся он. — Мы посуду вымыли... — Тебе девочки помогли? — Нет, девочки раньше ушли. Мне Пеструхин помог, и Пимен. — Вова Пименов? — Ну да. Мам, мы потолок тортом испачкали, ничего? Я вздохнула. — Что нужно делать, чтобы торт попал на потолок? Ребенок пожал плечами. — Не знаю, как-то так получилось. Ты опять уедешь? — Ты спи, малыш, — я снова поцеловала его в нос. — Я постараюсь побыстрее обернуться. Надеюсь, пока меня нет, ты ни с кем не спутаешься и не ступишь на плохую дорожку. — Забей, — отозвался ребенок уже с закрытыми глазами, и засопел раньше, чем я вышла из его комнаты. К моему возвращению на место событий начальство, тихо посовещавшись, собиралось разъезжаться, не усмотрев в насильственной смерти оперуполномоченного ничего, подрывающего основы государственного строя. Остались только те, кому непосредственно предстояло работать, — следователи и эксперты. Писать протокол я не собиралась, поэтому получила возможность спокойно побродить по месту происшествия и ко всему присмотреться. Боря Панов, как старший в смене, оставил свою молодую напарницу осматривать труп, а сам изъявил желание глянуть на задержанного, уж коль скоро тот был весь в крови и ему предстояло проводить медицинскую экспертизу. Я решила отправиться с ним, а потом вернуться на место осмотра трупа. В отделении задержанный валялся на топчане в той же позе. Местный опер Алексахнн все так же сидел рядом, отписывая свои бумажки и время от времени поглядывая на задержанного. В вытрезвитель решили его не отправлять, чтобы не пропустить момента, наиболее благоприятного для работы с ним, — это когда он уже сможет говорить, но еще не в силах будет контролировать свои слова. Боря натянул резиновые перчатки и присел на краешек топчана рядом с задержанным. А я тем временем присматривалась к лежащему на топчане мужчине. На гопника он не походил, одет был вполне прилично. Куртка и ботинки выглядели достаточно дорогими; ноги его свешивались с топчана, и осмотреть подошвы ботинок было очень удобно. Странно, но следов крови на подошвах не было; а в подъезде, между тем, крови натекло много. Надо будет съездить на место и проверить, есть ли там следы ботинок; на всякий случай я запомнила рисунок подошв нашего фигуранта. Боря Панов прикоснулся к голове мужчины, тот замычал, а может, застонал и дернулся. Но кардинально изменить положение ему не давали наручники. Панов потрогал скованные за спиной руки клиента и обратился к оперативнику: — Послушай, сними с него наручники. Во-первых, мне его осмотреть надо, а во-вторых, у него скоро кровообращение нарушится. — Да? А если он буйный? — возразил опер. — Ну, это твои проблемы, милок. Мне нужно качественно осмотреть клиента, а уж ты, будь добр, обеспечь мою безопасность. Опер скептически хмыкнул, но Боря заверил его в том, что на самом деле задержанный не опасен. И не будет опасен еще как минимум несколько часов, в силу скотского опьянения. Опер, все еще хмыкая, расстегнул наручники. Задержанный действительно не набросился ни на кого с кулаками. И даже не особо изменил позу. На его запястьях проступали багровые борозды от наручников; Боря подержал его за руку, прослушав пульс, и покачал головой: — Могло кончиться ампутацией. Или, не дай Бог, аспирацией рвотных масс. Вы больше так, ребята, не шутите. Он бы еще пару часов так полежал, и каюк. — Ну и что? — пробормотал опер. — Воздух чище будет. — Ой, ну как же так можно? — Боря укоризненно посмотрел на оперативника. — Ты же не знаешь, кто он такой. — Да ублюдок он, вот кто. Он опера грохнул по пьяни, — возразил оперативник. — Родненький, да кто это видел? А может, он там случайно оказался. — Ага, будучи мимо проходя, по уши в крови вымазался.