— Для начала, — сказал он мне, — вам нужно переехать. Есть куда? У меня затряслись поджилки. — Владимир Иванович, вы считаете, что так опасно? — Нет, я считаю, что в таком состоянии вы работать не сможете, — невозмутимо пояснил прокурор. — Если некуда переехать, хотя бы на время, то поселим вас в гостиницу. — В гостиницу? А деньги? — Да, это накладно будет. Тогда ищите другие варианты. К доктору своему переезжайте. — К Стеценко? — я задумалась. Конечно, я могу переехать к маме вместе с Хрюндиком. Но маме придется объяснять причины перемены места жительства, а это означает, что истерика начнется у нее. А придумывать что-то правдоподобное, и чтобы она ничего не заподозрила, да еще поддерживать легенду, у меня сейчас сил не хватит. — Хотите, я с ним поговорю? — тем временем предложил шеф, имея в виду Сашку. — Пусть вас охраняет в порядке служебного задания, позвоним заведующему моргом... — Кстати, о морге, Владимир Иванович. Я хотела поехать на вскрытие Климановой, — вспомнила я. — Давайте вместе съездим, — шеф против обыкновения легко поднялся из-за стола. — Заодно я со Стеценко поговорю. — Владимир Иванович, а дело возбуждать будем по факту смерти Климановой? — поинтересовалась я, пока шеф доставал из шкафа китель и облачался в него для поездки. — А вот сейчас узнаем результаты вскрытия, и определимся. Выйдя из кабинета шефа в приемную, я прямо в дверях столкнулась с юным оперуполномоченным Козловым, пришедшим отчитаться за поквартирный обход в доме Климановой и рвавшимся доложить мне результаты своей работы прямо в кабинете у прокурора района. — Петр Валентинович, вы уже знаете?.. — спросила я, подразумевая смерть Бурова. Он кивнул головой. — Мария Сергеевна, это наверняка связано с убийством актрисы, — жарко проговорил он. — Я бы хотел работать и но убийству Бурова; это возможно? Я объяснила Петру Валентиновичу, что нам еще не передали дело. Конечно, хотелось бы получить его в свой район, но это как городская решит. Петр Валентинович аж приплясывал, так ему хотелось принять участие в раскрытии. — Я имею на это право, — убеждал он меня, — мы ведь были практически последними, с кем он общался... — Последними были убийцы, — мрачно уточнила я. Петр сдал мне на руки увесистую пачку объяснений жильцов климановского дома. — Ну что? — спросила я, взмахнув пачкой. — Жемчужные зерна есть? Козлов погрустнел. — Никаких посторонних не выявлено, — признался он. — Я всех очень тщательно опросил, но никто ничего не вспомнил. — Понятно, — сказала я. — А вы знаете, Петр Валентинович, что теперь маньяк мне звонит? Петр Валентинович изменился в лице. — Мария Сергеевна, — произнес он проникновенно, — надо же обеспечить вашу безопасность! Вы уже приняли меры? — А РУВД наше считает, что ничего страшного не происходит, — наябедничала я. — Мол, пока в мой адрес угроз не высказывают, бояться нечего. Знаете, как в старом анекдоте — «вот когда убьют, тогда и приходите». Петр Валентинович стиснул зубы. Пообещав ему рассказать о результатах вскрытия, я забежала к себе в кабинет собраться и вычеркнула из своего плана поездку в тюрьму. Завтра, сегодня надо решать вопросы собственной безопасности. В конце концов, спасение утопающих — дело рук утопающих, и пример Климановой мне это наглядно доказал. Но уехать сегодня в морг мне оказалось не так просто. Когда я торопилась за шефом на выход, в конце коридора замаячила фигура писателя Латковского. Блин, я вспомнила, что должна оформить ему разрешение на захоронение его бывшей жены. Объяснив ситуацию шефу, я вернулась в канцелярию, быстро настрочила ему разрешение и рассказала, куда ему следует обращаться для организации похорон. — Андрон Николаевич, — сказала я ему на прощание, уже на бегу, — после похорон зайдите в прокуратуру, я хотела бы с нами поговорить. — Хорошо, — кивнул он мне вслед. — А у вас что-то случилось? Я не ответила. Всю дорогу в морг шеф молчал. И я тоже молчала, пытаясь собрать воедино все факты, которые мне были известны по поводу последних происшествий. И к концу дороги пришла к выводу, что нужно ехать в Коробицин. Там какой-то узел, ниточки из которого завязаны со смертью Климановой и Бурова, и к его погибшей жене тянутся. А еще я пришла к выводу, что к Стеценко переезжать не буду. Только куда же мне тогда деться? Ну, положим, я уеду в командировку в Коробицин. А Хрюндик? А Хрюндик поживет у бабушки. Только надо договориться, чтобы его кто-то поохранял. Мало ли что на уме у этого маньяка. В морге мы рассредоточились. Шеф пошел к заведующему, а я, узнав в канцелярии, кто вскрывает труп Климановой, стала искать нужную мне секционную. Заглянув в одно из помещений, я увидела эксперта Маренич, которая как раз трупом Климановой и занималась. Она помахала мне рукой и приветливо спросила: — Ты к нам? Заходи. Я вошла в секционную и приблизилась к столу. До сих пор не понимаю, какими душевными качествами надо обладать, чтобы хладнокровно конаться в человеческих внутренностях и при этом оставаться интеллигентным человеком. — Ты немножко опоздала, — посетовала Марина Маренич, продолжая манипулировать над секционным столом, — я уже разрез сделала. Я испытала некоторое облегчение от того, что опоздала к этому торжественному моменту. Но хорошо, хоть самое существенное я не пропустила. Марина сочла своим долгом подробно комментировать, специально для меня, процесс вскрытия. — Вот смотри, — продолжила она, — разделили грудинно-ключичное сочленение, дальше по хрящам отделяем грудину, подрезаем язык... так, тут плевра... прямая кишка... и — единым органокомплексом извлекаем, отсепаровываем мягкие ткани... Да ты не отворачивайся. В секционную заглянула девочка из канцелярии в белом халате. — Марина, — крикнула она, — ты свитер берешь? А то его унесут. Марина рукой в окровавленной перчатке махнула девочке, при этом брызги крови с секционного ножа веером разлетелись по кафельному полу. — Киска, неси сюда свитер, я со следователем посоветуюсь, а то меня цвет смущает. Киска исчезла на пару секунд, и тут же появилась с ярко-фиолетовым свитером в руках. — Иди сюда, — ласково сказала ей Марина. — Приложи его ко мне, видишь, у меня руки заняты. Работница канцелярии послушно приложила к Марининой груди джемпер, и я не могла не признать, что это Маринин цвет. — Классно, — от души сказала я. — Правда? — обрадовалась Марина. — Тогда я его беру. Ты понимаешь, я чего-то засомневалась, все-таки цвет обязывающий. Говорят, что много фиолетового может привести к депрессии... Я про себя порадовалась за Марину, которая каждый Божий день вскрывает трупы, причем не всегда такие красивые, как сегодня; бывают и зеленые совсем, и вонючие, и опарышами набитые, — но которая искренне считает, что депрессия ей может угрожать только в связи с обилием фиолетового цвета в одежде. Девочка в белом халате унесла джемпер, а Марина продолжила. — Ты мне скажи, возбуждать будешь что-нибудь? — Все от тебя зависит, — сказала я. — Что ты там навскрываешь. — Там же вроде записка предсмертная? — Есть записка, — подтвердила я. — Чем травилась барышня? — Марина вскрыла желудок и собрала из содержимого остатки таблеток. — Судя по упаковкам — димедрол. — Похоже. Отправлю химикам. Ну что, патоморфологическая картина неспецифичная. Беру кровь, мочу, стенку и содержимое желудка, кишечника, почку, печень, желчь. Головной мозг еще возьму. Через недельку позвони, будем знать про нее все. Марина углубилась в разверстое перед ней тело. — Скажи, а правда она — известная актриса? — Да. Ты «Сердце в кулаке» смотрела? — Конечно. Так это она там играла? Надо же! А так и не скажешь! — Марина отвлеклась от вскрытия и, откинувшись назад, придирчиво осмотрела то, что лежало перед ней. — Как все-таки грим меняет. Слушай, а писатель этот, по которому кино поставлено, он муж ее, что ли? — Муж, — кивнула я. — Сегодня придет свидетельство о смерти оформлять, можешь посмотреть на него. Только он бывший муж. — Вот посмотри, — Марина снова откинулась и любовно оглядела труп. — Вот что им надо? Актриса, талантливая, молодая, красивая. Чего ему не хватало? — Эх, Марина... Мы с тобой на этот вопрос не ответим. — Да уж, — согласилась Маренич. — Ты на себя посмотри. Сашка Стеценко извелся весь. Чего ты мужика мучаешь? Все капризы; а ты плюнь на свои капризы. Стукни кулаком по столу и скажи: пошли в ЗАГС, етит твою...