— Это ты с кем обсуждаешь секретную информацию? — ревниво спросил Федорчук. — А ты еще не понял? С доктором Стеценко, — услышав это, Гена сразу успокоился. — Гена, я поняла. Но у тебя на такие исследования допуска нет? — В принципе, у меня есть допуск на техническое исследование документов, просто для такой экспертизы у меня возможностей нет. — Ген, а куда назначать? Это Москва делает? — Поскольку речь идет о старом документе, давностью более года, это тебе специалисты в региональном экспертном центре сделают, у нас. А Москва делает давность до года. — А почему? — удивилась я. — Вот такое у них распределение. Так что вези в региональный центр. Да, Гена Федорчук меня озадачил. Неужели еще тогда, два года назад, кто-то стибрил записку-реквизит, имея дальний прицел на инсценировку самоубийства Климановой? Хотя можно допустить и такой вариант: кто-то утащил со съемок записку, собираясь воспользоваться ею немедленно, тогда же. Но почему-то не смог. Или не захотел. Или отпала нужда. А теперь опять появилась. Тогда надо признать, что похититель реквизита — весьма дальновидный субъект, с недюжинным терпением. Интересно, что же такого сногсшибательного расскажет мне Костик Мигулько? Сегодня все сговорились меня удивлять, начиная с доктора-психолога и режиссера. А Костик-то что приготовил, раз Зоя говорит, что он так меня домогался? Костик сообщил мне, что они тоже времени зря не теряли и установили личность окровавленного гражданина, в кармане у которого было найдено буровское удостоверение. — Старший менеджер фирмы «Бест-ойл». В связях, порочащих его, не замечен. Выходил от своей любовницы с третьего этажа. — А это, по-твоему, не порочащая связь? — Напротив, это его очень хорошо характеризует. Именно поэтому поначалу возникли сложности в его привязке к месту — он джентльмен и даму впутывать не хотел. А дама тем более впутываться не хотела. Но блестящая оперативная работа... — Хорошо, а что он говорит? — Маша, ты же видела, в каком он был состоянии. Неужели ты думаешь, что он что-то помнит? — А любовница что говорит? — Говорит, что он пришел к ней с обещанием любви и вместо этого напился до зеленых чертей. Она его выставила. — Понятно. Тут мы не продвинулись ни на шаг, хотя я примерно представляю, как оно было. — Да и я тоже представляю, — уныло сказал Костик. — Притащили труп, бросили в парадной, а тут вываливается такой подарок судьбы, лыка не вяжущий. Вымазали ему рожу и руки в крови, сунули в карман буровскую ксиву, чтобы уж точно не отвертелся... — Костя! — Маша! — это мы сказали одновременно, нас обоих осенило в одну и ту же минуту. — Кто навел патруль на этого старшего менеджера? Что-то мне не верится, что они сами проявили такую бдительность. — Да. Ты же видела дорожку, по которой он шел. С чего бы вдруг они поперлись за кусты? Кто-то явно им подсказал. — Костик, займись постовыми, вытряси из них все, что есть. — Хорошо бы. Ты в командировку-то едешь? — Еду. А ты не хочешь со мной? Сашка, до того момента делавший вид, что изучает высохший кожный лоскут, валяющийся на столе рядом с пряниками, перегнулся через стол и сказал в трубку негромко, но внушительно: — Мигулько, если скажешь, что хочешь, тебе и пистолет не поможет. — Маша, ты передай Стеценко, — не растерялся Костик, — чтобы он в наши с тобой семейные дела не вмешивался. А вообще мы тебе хотим Петра Козлова в пару выделить. Он парень грамотный, и тебя в обиду не даст. Ты заметила, как он на тебя смотрит? — Господи, — театрально простонал Стеценко, — еще одного мочить придется! Этак у вас вообще никого не останется. — И этот человек давал клятву Гиппократа! — сказал мне в трубку Костик. Но Стеценко услышал: — Ничего подобного. Я давал клятву советского врача, там говорилось, что мы должны бороться с империализмом, вот и все. — Я вам не мешаю? — осведомилась я, и получив заверения, что не мешаю, распорядилась: — Раз со мной Петр Валентинович едет, вся организационная сторона на нем. Как мы поедем? Что в этот Коробицин идет, едет или плавает? — Поедете на машине с Петром. — Отлично После разговора с Мигулько я сделала менее важные звонки, и в итоге не дозвонилась только до Латковского. Но я понадеялась, что он меня простит, — Зоя сказала ему, что я уезжаю в командировку. Хотя по уму-то надо было его допросить перед командировкой... Часа через полтора, когда я исчерпала список и наконец пристроила на законное место слегка сплавившуюся телефонную трубку. Сашка вволю поизображал, специально для меня, жгучего ревнивца, и только после этого поинтересовался, где мы будем ночевать. Понятно, что ко мне ехать нельзя. Даже если я не буду снимать телефонную трубку, я все равно не смогу абстрагироваться от телефонного маньяка. — Маша, неужели действительно за такое телефонное хулиганство нельзя привлечь к ответственности? — Нет. — И получается, что мы все совершенно беззащитны в таких ситуациях? — Практически да. — Что за бред? — Знаешь, Саша, — устало сказала я, — если речь идет о нашем законе, то про логику порой можно забыть. Наверное, дело в том, что нашим законодателям не звонят по ночам телефонные маньяки. — А я такую историю слышал, — не успокаивался Сашка, — про то, что к одному помощнику прокурора пришла женщина на прием и пожаловалась, что ей по ночам кто-то звонит и угрожает. — И что же помощник прокурора? Стал дежурить по ночам у ее телефона? — Нет, он ей сказал, что ничем помочь не может. Мол, закона такого нету, привлекать к ответственности за то, что кто-то по телефону звонит. — А как насчет угроз? — А как доказать, что ей действительно кто-то угрожает? — Поставить ей на телефон записывающее устройство. — А где гарантии, что не она сама организовывает эти звонки с целью бросить тень на кого-то? — Это ты придумал такое? — Нет, помощник прокурора. — Так; и что же? — Отказали ей в возбуждении дела. — И все? — Нет, не все. Через некоторое время этому помощнику прокурора кто-то стал звонить по ночам домой и угрожать. — Какой ужас! — И этот помощник прокурора вызвал заявительницу и возбудил уголовное дело по хулиганству. — В отношении того, кто ей звонил? — Нет, в отношении этой заявительницы. — С какой это стати? — А он решил, что она мстит ему таким образом за отказ в возбуждении дела. — Это сюрреализм какой-то. — Да уж, Маш, ты там в командировке поосторожнее, ладно? — Да ладно, Саш. Что там со мной может случиться? Я же с Петром еду. — И это тоже я имею в виду. Звони, ладно? Я дала торжественное обещание звонить, и с тоской подумала про то, что мне еще писать рапорт с обоснованием необходимости командировки, составлять развернутый план расследования и назначать экспертизы. — Ну что, поехали ко мне? — предложил Сашка. — Не хочу, — уперлась я.