Мария-Антуанетта расхохоталась: – Насчет этого, Мерси, я совершенно спокойна: его не привлекает ни одна женщина. Однажды на моем пути попытались поставить создание подобного сорта, весьма смазливую девицу из Парижа. Он взглянул на нее и сказал: «Эта женщина действительно довольно красива, но кто она по своему статусу?» – «Торговка», – ответили ему. «В таком случае ей лучше вернуться в свою лавочку…» Успокойтесь, мой друг, та, которая его разморозит, возможно, еще не родилась. Посол вздохнул. – С мужьями никакие предосторожности не бывают лишними, – заметил он. – Но ее императорское величество просила меня поговорить с вами не только о ваших отношениях с королем; вам угрожают и другие опасности. Берегитесь честолюбия Месье и его лести, остерегайтесь Морепа, его назначили тетушки, он их креатура, он станет улыбаться вам в лицо, чтобы легче было вам вредить, когда вы повернетесь к нему спиной. Но ваше величество легко расстроит все эти козни, если не будет фамильярничать с придворными и сумеет держаться с достоинством, подобающим ее рангу. Малейшая деталь имеет значение; разумеется, следует избегать ненужных трат и щадить народ; но когда вы, например, играете в карты, вы должны требовать, чтобы только вы сидели в кресле. Мадам, я не боюсь вам повторять: каждая прерогатива, которой вы пренебрегли, станет очередной ступенькой, по которой вы спуститесь с вашего трона… Мария-Антуанетта приложила ладонь ко рту, чтобы скрыть зевок, потом, поднявшись, подошла к арфе и тронула ее струны. Два аккорда с шумом водопада заглушили последние слова торжественной речи. – Кстати, господин де Мерси, – сказала королева, – вы видели последнюю прическу герцогини Шартрской? Это нечто невероятное; на ней присутствуют фигурка женщины, попугая и негритенка. Дипломат внешне никак не отреагировал на новый оборот, который принял разговор. – Нет, мадам, – ответил он, – но, если позволите, я откланяюсь и, поскольку еще не слишком поздно, навещу герцогиню Шартрскую. Надеюсь, к моему счастью, рассмотрю ее прическу. Королева ободряюще улыбнулась собеседнику: – Прекрасно, господин де Мерси. Ступайте! Благодарю вас за визит. Я подумаю над тем, что вы мне сказали… Это трудно, но я приложу все усилия, можете так и написать моей матери… Едва посол скрылся за дверью, вернулись дамы. – Быстро, мадам де Коссе, мадам де Ламбаль, – воскликнула Мария-Антуанетта, – пойдемте гулять! Посмотрите, как хорош сегодня вечером парк Марли! Мне безумно хочется прыгать, кататься по траве. И, взяв своих подруг под руки, она потянула их к террасе. Мгновение спустя смех трех молодых женщин разносился по большим каменным лестницам и затихал в саду, где заходящее солнце окрашивало потемневшее серебро прудов и одевало золотом белые плечи статуй. Глава II. Супружеская сцена Мария-Антуанетта отдыхала в своей комнате после обеда, лежа на канапе. Голову она осторожно положила на подушку, чтобы не повредить драгоценное сооружение своей прически. Белое муслиновое дезабилье с розовыми кружевами едва выделялось на нежной розовой коже ее груди и плеч. На полу возле нее маленькая собачка грызла ленты соломенной шляпки, к которой был приколот букет полевых цветов. Почти закрытые ставни сохраняли прохладу в комнате, где в полумраке виднелись белизна кружев на кровати, позолота инкрустированной мебели и краски фресок на стене. Снаружи на парк Марли навалилась июльская жара. По обеим сторонам павильона Солнца, где жили король и королева, павильонов двенадцати знаков зодиака, соединенных друг с другом переходами, вода текла, словно расплавленный металл. Мария-Антуанетта вытерла мокрый лоб батистовым платком. – Как мне жарко! – прошептала она и позвонила. Тотчас вошла горничная. – Мадам Перен, – сказала королева, – прикажите подать мне стакан воды. В соседней комнате засуетились слуги, и вскоре вошел лакей, несущий, согласно правилам этикета, поднос, на котором стояли прикрытый крышкой стакан и графинчик; за ним шла госпожа де Мизери, первая горничная. За три шага от королевы госпожа де Мизери взяла у лакея графин, налила из него воду в стакан и подала своей государыне. Мария-Антуанетта почти допила, когда в приоткрытой двери показалась голова госпожи де Коссе. – Мадам, пришел король… – Что ему от меня надо? – с досадой бросила королева. – Он же знает, что я отдыхаю. – Тяжелые шаги приблизились, и в комнату, поводя плечами, вошел Людовик XVI. Вспомнив советы Мерси, молодая женщина, улыбаясь, пошла навстречу мужу. – Как галантно с вашей стороны навестить меня, Луи, – сказала она. – Я как раз думала о вас. Нам здесь не так удобно, как в Версале, не так ли? И я готова биться об заклад, что вам здесь очень не хватает вашей кузницы… Монарх издал какое-то ворчание. Мария-Антуанетта пригляделась; у него был хмурый, насупленный вид. – У вас неприятности? – спросила она. – Присаживайтесь и расскажите мне, что вас тревожит. Хотите, я прикажу подать токайского вина? – Не надо. Я не испытываю жажды… Это начало не вселяло оптимизма. Мария-Антуанетта решила предпринять обходной маневр. – Посмотрите на меня, Луи! Что вы скажете о моей новой прическе? Это придумка Леонара и Розы Бертен: прическа на прививку от оспы. Я ношу ее в честь вашего полного выздоровления. Правда, оригинально? Людовик XVI прищурил большие близорукие глаза. – Очень странная штуковина, – сказал он. – Как! – воскликнула Мария-Антуанетта, наклоняя перед мужем голову. – Вы не понимаете символического смысла этой прически?.. Вот восходящее солнце – то есть вы, мой дорогой Луи, – а вот оливковая ветвь с плодами; а разве вы не видите змеи, обвившейся вокруг украшенной цветочной гирляндой палицы, – эмблемы гения, сразившего монстра-оспу? – Я не вижу ничего, кроме бесформенного сооружения. Черт побери! Мадам, вы могли бы внести больше умеренности в ваши туалеты… Это же гротеск в законченном виде! Скоро, чтобы вы могли войти в помещение, придется прорубать более высокие двери, а кареты заказывать высотой с дом. – Вы сегодня очень нелюбезны, мой друг, – вздохнула молодая женщина. Он не ответил, а, опустив голову и заложив руки за спину, принялся расхаживать по комнате. Мария-Антуанетта догадалась, что он пришел искать ссоры. Она выпрямилась, готовая к бою, взгляд стал острым, на лбу залегла складка. – Что с вами? Ну что вы мечетесь, как медведь по клетке? – сказала она. – Объяснитесь! И тут его прорвало. – Что со мной?.. Мне стыдно за вас… – За меня?.. – Ваше поведение недостойно… каждый вечер, здесь, вы бегаете по кустам с Водрёйем, Лозоном и другими, имеющими не лучшую репутацию. Артуа рассказывает каждому, кто желает слушать, что видел вас валяющейся на земле, задрав ноги. Это поза, приличествующая королеве? – Артуа лжец! И потом, если бы даже было так, что в этом дурного? Всякий может поскользнуться и упасть на землю. Если вам не нравится, что я гуляю одна с вашими дворянами, вы можете сопровождать меня на прогулках. Но вы в это время спите… – А вы поступили бы правильно, последовав моему примеру… Тогда бы не шокировали госпожу де Марсан дурацким ответом… Все придворные дамы шокированы вашим бесстыдством и вашей дерзостью. Мария-Антуанетта возмутилась: – Ах да, история о родах через девять месяцев… Ну конечно, ведь вы не были бы к этому ни с какого боку причастны… Успокойтесь, я просто хотела заткнуть рот этой старой вороне, которая каркала мне в уши… – А при этом все узнали, что у вас голова без мозгов. И та прогулка, когда вы пожелали увидеть восход солнца, еще одно тому доказательство. Теперь весь Париж знает, что вы таскаетесь ночами по лесам и полям без мужа. Вчера у себя на столе я нашел листок с памфлетом, в котором ваши похождения расписаны во всех подробностях. Да, вы славно тогда повеселились! Это называется «Пробуждение Авроры». – Он у вас? – Конечно, но я воздержусь от того, чтобы показывать его вам. – Как! – вскричала молодая женщина. – Вы позволяете писать про меня разные гадости? Чего вы ждете? Почему не начинаете следствие и не сажаете автора этой дряни в тюрьму? – Если так пойдет и дальше, Бастилия очень скоро переполнится узниками, виновными в том, что дурно отзывались о королеве. Меня предупредили, что еще один памфлет против вас готовится к выходу в Англии. Я отправил в Лондон Бомарше, чтобы попытаться его выкупить… Но и это еще не всё… – Не всё? Да что же я сделала всем этим людям? Голос Людовика XVI поднялся на один тон: – В тот день, когда вы принимали выражения соболезнования от придворных дам, ваше поведение было откровенно скандальным. Вы рассмеялись в лицо дамам, принадлежащим к древнейшим семьям нашего дворянства. И это в тот самый день, в день памяти моего деда, покойного короля Франции! – Кто вам это сказал? – Тетушка Аделаида. – И вы, разумеется, ей поверили? – усмехнулась Мария-Антуанетта. – Было бы удивительно, если бы Аделаида не оказалась замешанной в эту историю. – Не она одна. Слухи о ваших непристойностях дошли даже до ушей моей тетушки Луизы, и она из своего монастыря написала мне письмо, которое мне стыдно вам зачитывать… Я уже не говорю о куплетах, которые про вас сочинили по этому поводу: Маленькая двадцатилетняя королева, Вы, которая так дурно обходится с людьми, Вы переходите границу… И сегодня этот припев распевают все лавочники. Я устал смотреть, как бесчестят мою корону. Здесь я король, я здесь командую, и я вам повелеваю… Он отступил. Мария-Антуанетта, с горящими глазами, надвигалась на него, наставив указательный палец: – Вы хорошо заучили урок, который вам преподали! Несчастный! Неужели вы не понимаете, что это Ворона и вся клика д’Эгийона подстроили заговор против меня, велят печатать эту грязь и распространяют ее? Если бы я захотела, то тоже могла бы порассказать много интересного насчет ваших тетушек. Разве не говорят, что Аделаида спала со своим братом, что она была любовницей епископа Санлиского, а у Виктуар есть ребенок?