Мартин Бек вышел из квартиры Матссона и несколько минут ждал на безлюдной остановке такси на Флеминггатан, но, как обычно, в обеденное время не было ни одного свободного такси, и он в конце концов уехал с Санкт-Эриксгатан на трамвае. Уже было больше часа дня, когда он вошел в ресторан «Оловянная кружка». Все столики были заняты, а загнанные официантки вообще не обращали на него никакого внимания. Метрдотеля нигде не было видно. Мартин Бек вышел из обеденного зала и направился в буфет в противоположном конце коридора. В углу у двери как раз вставал из-за круглого столика какой-то толстый господин в твидовом пиджаке и складывал газету. Мартин Бек тут же сел за этот столик. Здесь тоже все столики были заняты, но некоторые посетители уже расплачивались. Он сделал заказ и спросил метрдотеля, нет ли здесь, случайно, кого-либо из трех журналистов, имена которых ему удалось узнать. – Вон там сидит герр редактор Молин, а остальных я сегодня еще не видел. Но они наверняка придут. Мартин Бек посмотрел на стол, на который указал взглядом метрдотель, и увидел пятерых мужчин среднего возраста, которые разговаривали и выпивали. – А кто из этих господ редактор Молин? – Вон тот, с усами и бородой, – сказал метрдотель и ушел. Мартин Бек озабоченно смотрел на компанию за столом. Усы и борода были у троих. Официантка принесла ему еду и пиво, он воспользовался возможностью и спросил у нее: – Простите, вы не знаете, кто из этих господ напротив герр редактор Молин? – Конечно знаю. Вот тот, с усами и бородой. – Она увидела отчаяние в его взгляде и добавила: – Тот, что у окна. Мартин Бек ел очень медленно. Мужчина по фамилии Молин заказал еще одно пиво. Мартин Бек ждал. Заведение начало пустеть. Молин вскоре допил пиво и принялся за следующий бокал. Мартин Бек закончил есть, заказал кофе и ждал. Наконец мужчина с усами и бородой встал со своего места у окна и направился к выходу. Когда он проходил мимо столика Мартина Бека, тот произнес: – Герр редактор Молин? Мужчина остановился. – Момент, – извинился он и вышел из буфета в коридор. Через минуту он вернулся, тяжело и сыто засопел и спросил Мартина Бека: – Мы знакомы? – Нет, еще нет. Но может, вы не откажетесь немного посидеть здесь и выпить со мной пива. Я бы хотел спросить вас кое о чем. Он сам понимал, что выразился неудачно, что от его слов за километр несло полицией. Однако это подействовало. Молин сел. У него были светлые редкие волосы, зачесанные на лысину. Усы и борода светло-рыжие, ухоженные. Он выглядел лет на тридцать пять и уже начал толстеть. Редактор помахал официантке: – Душенька! Принеси мне один особый. Официантка кивнула и посмотрела на Мартина Бека. – Мне тоже, – сказал он. Оказалось, что «особый» – это пузатый бокал, намного больше кружки, из которой Мартин Бек пил за едой. Молин сделал большой глоток и вытер усы платком. – Ну? – спросил он. – Так о чем вы хотели поговорить со мной? О том, что у кого-то нечиста совесть? – Об Альфе Матссоне, – ответил Мартин Бек. – Вы ведь друзья? Это тоже прозвучало не лучшим образом, он попытался исправиться и сказал: – Во всяком случае, коллеги? – Да. А что с ним? Он задолжал вам деньги? – Молин бросил подозрительный и надменный взгляд на Мартина Бека. – В таком случае вынужден предупредить вас, что я вовсе не банк, оплачивающий чужие долги. По-видимому, нужно выражаться осторожнее и не забывать, что имеешь дело с журналистом, подумал Мартин Бек. – Ну что вы, вовсе нет, – заверил он Молина. – Так что же вам нужно от Альфа? – Мы с Альфом знакомы уже довольно давно. Мы вместе были… Когда-то мы вместе работали. И вот несколько недель назад я случайно встретил его и он обещал, что поможет мне найти место, однако с тех пор так и не дал о себе знать. Он очень хорошо отзывался о вас, поэтому я подумал, что вы, вероятно, знаете, где я мог бы найти его. Немного устав от этого ораторского пассажа, Мартин Бек склонился над своим «особым». Молин последовал его примеру. – Черт побери! Так ты, значит, старый коллега Альфа! Вот оно что! А я уж было начал ломать себе голову. Наверное, он все еще в Венгрии. В городе его точно нет. Он бы показался здесь. – В Венгрии? А что он там делает? – Поехал туда в командировку от своего журнала. Но ему уже, собственно, следовало бы вернуться. Он говорил, что едет дня на три, не больше. – Ты с ним разговаривал перед отъездом? – Да. Накануне вечером. Мы целый день просидели здесь, а вечером заглянули еще в парочку заведений. – Вдвоем? – С нами были и другие, но я уже точно не помню, кто именно. Думаю, Пелле Кронквист и Стикан Лунд, эти двое наверняка. Мы здорово надрались. Да, Оке и Пиа тоже были с нами. Знаешь Оке? Мартин Бек подумал, что этот разговор совершенно ничего ему не дает. – Оке… Оке… не знаю. Какой Оке? – Оке Гуннарссон, – сказал Молин и повернулся к столику, за которым сидел раньше. Двое из его бывших соседей по столу воспользовались удобным случаем и исчезли. Теперь там остались только двое, оба сидели молча, каждый со своим пивом. – Он сидит вон там, напротив, – сказал Молин. – Вон тот, с бородой и усами. Один из компаньонов с усами и бородой ушел, так что не оставалось сомнений в том, кто из них Гуннарссон. Он выглядел вполне приятно. – Нет, – сказал Мартин Бек. – По-моему, я его не знаю. Где он работает? Молин назвал какой-то журнал, о котором Мартин Бек никогда в жизни не слышал, но, по-видимому, этот журнал имел какое-то отношение к автолюбителям. – Оке – парень что надо. Помню, он в тот вечер тоже порядочно надрался. Но вообще-то он редко напивается, знает меру. – И с тех пор ты больше уже не видел Альфа? – Черт возьми, это самый настоящий допрос. Кстати, случайно, не хочешь спросить, как я себя чувствую? – Естественно. Как ты себя чувствуешь? – Ужасно. Отвратительное похмелье. Нечистая совесть. Полное лицо Молина нахмурилось. Он влил в себя одним глотком остаток из своего «особого» бокала, словно хотел покончить со всеми остатками радости на этом свете. Потом вытащил из кармана платок и с хмурым видом тщательно вытер усы, потому что на них остались клочья пены. – Для усатых им следовало бы завести специальные бокалы, – пробурчал он. – Вот оно, нынешнее обслуживание, человека в упор не видят. – Через минуту он добавил: – Нет, с тех пор как Альф уехал, я его не видел. Помню, как в последний вечер он лил виски с содовой на одну красотку в «Оперном погребке»[54]. Ну а утром он уехал в Будапешт, бедняжка. Это не шутки, сидеть в самолете и тащиться через пол-Европы, когда у тебя похмелье. Может, ему хоть чуточку повезло и он не летел в самолете авиакомпании SAS[55]. – И с тех пор он не давал о себе знать? – Мы не имеем привычки писать письма, когда делаем репортаж, – с достоинством ответил Молин. – А ты, собственно, чем занимаешься, где ты работаешь? В Вестнике детских садиков? Ну так как, выпьем еще по одному особому? Спустя полчаса и после двух «особых» Мартину Беку удалось вырваться от герра редактора Молина, но перед этим ему пришлось одолжить тому десять крон. Уходя, он услышал за спиной голос: – Душенька, иди-ка сюда! Принеси мне еще один особый. 5 Турбовинтовой «Ил-18», принадлежащий Чехословацким авиалиниям, круто взмыл вверх над Копенгагеном, островом Сальтхольм и серебристым Эресунном. Мартин Бек сидел у иллюминатора и видел внизу остров Вен с холмиками, церковью и миниатюрным портом. До того как самолет повернул на юг, он еще успел заметить, как мимо мола проплывает буксир. Он любил путешествовать, но на этот раз радость от путешествия совершенно заглушило раздражение из-за сорвавшегося отпуска. К тому же его жена, очевидно, не понимала, что, в общем-то, выбора у него не было. Он позвонил ей позавчера вечером и попытался объяснить это, однако попытка оказалась не очень удачной. – Тебе совершенно безразличны дети и я, – заявила она и тут же добавила: – Наверное, есть и другие полицейские кроме тебя, разве не так? Почему все должен делать только ты? Он пытался убедить ее, что предпочел бы оказаться на островке, однако она вела себя совершенно неразумно. Кроме того, несколько раз она продемонстрировала, что ей не хватает элементарной логики. – Значит, ты едешь развлекаться в Будапешт, а я с детьми буду торчать в одиночестве на этом острове?