Я облетаю всю территорию замка и приземляюсь на крыше своего дома, маленькой одноместной комнаты, расположенной за вонючими конюшнями, поблизости от внешней стены. Работа, которую я выполняю для короля Жерара, позволяет мне жить на королевской земле, но не больше. Городская башня с часами насмехается надо мной, подгоняя, когда я надеваю нежно-голубое платье и туфли на плоской подошве, хмуро разглядываю темные круги под глазами и спешу к восточным воротам. Хотя обсаженная дубами лужайка, отделяющая замок от главных ворот простирается, наверное, по меньшей мере на четыреста шагов вглубь, но даже на таком расстоянии рев собирающейся толпы напоминает громкий шум далекого прибоя. За деревянной дверью восточной кухни царит суматоха: подмастерья рубят, кастрюли кипят, повара снуют – все уже готовятся к обеду. Бедным девушкам вроде Сералин приходится время от времени пропускать трапезу, но здесь, в замке, всегда едят три раза в день, и еда подается в отполированных до блеска тарелках с золотой окантовкой на покрытых скатертями столах. Я пробираюсь сквозь соблазнительные ароматы розмарина и тимьяна и обхожу молодых людей, посыпающих морковью и репой тонко нарезанную оленину, с высоко поднятой головой, как будто косые взгляды окружающих ничего для меня не значат. Грубые жесты и озлобленные лица не более чем капли дождя, стучащие по стеклу. К тому времени, как добираюсь до выхода, в груди все сжимается, как от укола булавкой. За пределами пустого коридора, в центральном атриуме замка, замечаю такую же суматоху. Напряжение сковывает мои лопатки, когда я пробираюсь сквозь снующих мужчин и женщин, и каждый шаг болезненно отдается эхом от полированного мраморного пола. Фойе, тянущееся на три этажа вверх и облицованное окнами со свинцовыми стеклами в два раза выше меня, похоже, специально создано для того, чтобы обитатели замка чувствовали себя маленькими. Кованые перила ограждают крытую двумя этажами выше галерею и дорожку, которая проходит по периметру комнаты и заканчивается у стеклянных двойных дверей, сверкающих на южном фасаде замка. В течение часа Даноферы пройдут через эти двери и выйдут на узкий балкон, чтобы прочитать Предсказание, ради которого все собрались. Я поднимаюсь по парадной лестнице атриума, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Почему-то легче дышится на втором этаже, где толстые зеленые ковры окутывают обшитый панелями коридор защитным покровом тишины. Мое сердце замирает, когда я заворачиваю за угол и вижу, кто стоит на посту у двойных дверей гостиной. – Ты опоздала, – с тихой радостью замечает Дом, один из самых главных охранников короля Жерара. Каролетта рядом с ним шмыгает носом и смотрит вниз. – Просто открой дверь, – говорю я. Каролетта цокает языком и перекидывает свою длинную каштановую косу через плечо. – Манеры, оборотень. Теперь ты в обществе королевских особ. Мои ногти превращаются в когти. – Открой дверь, или я вскрою тебя. Члены уважаемой королевской гвардии выглядят далеко не впечатленными этой угрозой, но Дом тем не менее поворачивает ручку и входит первым. – От тебя разит смертью, – шипит Каролетта, когда я прохожу мимо нее. Горячее дыхание девушки касается моего уха. И хотя я крепко держусь за свой гнев, как за вторую кожу, не могу остановить старый страх, скользящий липкими пальцами по позвоночнику. – Оборотень хочет видеть вас, Ваше величество, – объявляет Дом, его серая униформа с фиолетовым подтоном кажется застиранной на фоне мягкой мебели. Три члена королевской семьи слоняются у занавешенных окон в дальнем конце задрапированной перламутровой тканью гостиной: король Жерар в своей короне, инкрустированной изумрудами и предназначенной только для официальных церемоний, наследная принцесса Вайолет и Уэслин, старший и наименее милый из двух принцев. Все трое – в черных траурных одеждах. День Предсказания. Годовщина смерти королевы Рейнен. По роковому стечению обстоятельств этот мрачный день знаменует обе даты. – Здравствуй, Рора, – устало улыбается король Жерар сквозь печаль, омрачающую его лицо. Позади него Вайолет в длинном платье, с короткими до плеч волосами, пронзает меня взглядом, а потомпродолжает напряженно расхаживать взад и вперед, легонько постукивая по ладони длинным красно-золотым пером. Оно было подарено отцом, чтобы закрепить ее место в качестве его преемницы. Я бы вырвала перо у нее из рук и сломала пополам, если бы не думала, что это в одночасье разрушит и королевство. – Ваше величество. Простите меня, я шла по следу. – Поспешно отвешиваю поклон, как только дверь за мной захлопывается. – Продолжай. – Еще пять случаев в Брайрвэнде. Один мертв. Двое достигли стадии притяжения и безмолвия. Эти пять добавились к почти двумстам другим случаям, разбросанным по всему королевству. Восемьдесят семь больных уже мертвы, и это только те, кого я нашла. Болезнь, вызванная магией, способна убить своих жертв за несколько дней или месяцев, как взрослых, так и детей. Кроме как призрачной агонией ее не назовешь. Целители не сумели создать ни одного лекарства, которое помогло бы. Болезнь распространяется. – Есть какая-нибудь связь между пострадавшими? – спрашивает король Жерар, засовывая руку в карман своего костюма. На лице правителя виднеются черты его детей: суровый лоб кронпринцессы, ясные глаза младшего принца, аккуратная борода и густые темные кудри старшего. Правда, в последние месяцы в его собственных волосах стало больше седины. И пусть его светлая кожа, тронутая загаром, такая же, как у двух старших детей, на мой взгляд, эмоции на его лице в этот момент – полное отражение младшего сына, Финли. – Ничего особенного, что я могла бы подметить, сэр. Кроме обычного. Как всегда, ни одного заболевшего или умершего оборотня, заклинателя или лесного странника. Только люди. Я заламываю руки за спину, наблюдая, как король Жерар молча осмысливает эту информацию. – Есть кое-что еще, – добавляю я, теперь уже более нерешительно. Голова Вайолет поворачивается в мою сторону, но король лишь хмурит брови. – Говори свободно. – Я нашла лесного странника, которого сильно избили, недалеко от центра города. – Надежно спрятанные от посторонних глаз, мои руки сжимаются в кулаки. – Думаю, я знаю одного из нападавших. – У вас есть доказательства вины? В ответ сжимаю губы. – Не совсем. Король Жерар с озабоченным видом поглаживает бороду. – Без доказательств я ничего не могу сделать. Но пошлю весточку магистрату. Такое поведение неприемлемо. Вайолет снова начинает расхаживать по комнате, теперь задумчиво склонив голову. Мое внимание переключается на Уэслина, стоящего в нескольких шагах позади. Он не отводит взгляда от окна с тех пор, как я приехала, и теперь стоит ко мне спиной, очевидно, безразличный к новости о том, что еще один одаренный был ограблен на улицах. Но, с другой стороны, он никогда не проявлял хотя бы малейшего беспокойства по поводу моих слов. Ни разу с того дня, как мы встретились четыре года назад в этот день. Ежегодное Предсказание и день смерти королевы Рейнен – это также годовщина нашего с Элосом прибытия в замок Роанин. Совпадение, о котором мне никогда не позволяет забыть его непоколебимое равнодушие. – Спасибо, Рора, – благодарит король Жерар, и нити оцепенения рассеиваются так же быстро, как и появились. – Вы можете идти. Он переводит взгляд на портрет своей покойной жены, висящий над незажженным очагом. – Сэр, мне прочесать еще раз территорию? – с надеждой спрашиваю я. – Я могу отправиться прямо сейчас. – Нет, – он лениво машет рукой в мою сторону, и мои плечи опускаются. – Нет, возможно, у меня есть для тебя что-то новое. А пока возьми отгул на остаток дня. Я открываю рот, чтобы спросить, что он имеет в виду, но тут Дом возвращается в гостиную. – Ваше величество, уже почти одиннадцать. Они готовы открыть ворота. – Хорошо, хорошо, – король еще раз машет рукой, а затем спрашивает, казалось бы, ни к кому конкретно не обращаясь: – Где Финли? – Я могу привести его, сэр, – сразу же говорю я, как только Уэслин наконец поворачивается. Его холодные глаза сужаются, и я испытываю смутное чувство победы. Король Жерар же, напротив, немного оживляется. Это едва заметно: чуть более гладкий лоб и расслабленная челюсть, – но я научилась находить подобные признаки всякий раз, когда упоминают о присутствии Финли. – Очень хорошо. Я ухожу прежде, чем его старший сын успевает возразить. За то время, пока добираюсь до величественного, облицованного коричневым камнем северного крыла и поднимаюсь по лестнице, шум собравшейся толпы становится все ближе и уже проникает сквозь толстые стены замка. Сотни, если не тысячи нетерпеливых людей, готовы утоптать тщательно ухоженный газон. Тревога крепко сжимает мою грудь. Я заворачиваю за угол и чуть не сталкиваюсь с Финли лоб в лоб. – Рора! – восклицает он, и широкая улыбка расплывается на его худом лице. – Надеюсь, ты не меня ищешь? Финли – полная противоположность своим брату и сестре. И это удивительно: его вечная неуклюжесть и неистовая энергия. Волнистые светлые волосы обрамляют доброе лицо, усеянное веснушками – напоминание о детстве проведенном под солнцем. Уже чувствую, как моя привычная маска спадает впервые за два дня. – Твой отец послал меня на твои поиски, – я окидываю критическим взглядом его помятый костюм и наполовину завязанный галстук, свободно болтающийся на шее. – Вижу, ты снижаешь свои стандарты. – Удар ниже пояса, – говорит он, толкая меня в плечо, прежде чем встать рядом и поправить галстук. – Но, возможно, я заслужил. – Ты обещал хотя бы попытаться, – упрекаю его. – Я знаю. – Кажется, сегодня хороший день, чтобы начать, – добавляю я, отмечая, что его плечи слишком расслаблены для того, кто испытывает чувство вины. – Мне нужно было кое-что сделать, – утверждает Финли. – Королевские обязанности, сама понимаешь. Я поднимаю бровь. – Не лги мне. – Отлично. Я проспал. Головная боль. Наверное, слишком много выпил вчера вечером. Ты же знаешь, как это бывает. – На самом деле, нет. – Факт, который я твердо намерен однажды изменить, – Финли спотыкается о кроваво-красный ковер и цепляется за каменную стену. – Ты… нервничаешь? – спрашиваю я, сдерживая улыбку. Он искоса смотрит на меня. – Теперь ты просто ведешь себя грубо. Общаться с Финли легко, настолько, что я позволяю себе ослабить бдительность больше, чем следует. Так что к тому времени, когда мы приближаемся к дверям гостиной, старый страх вновь овладевает мной, даже сильнее прежнего. Фигуры на гобеленах, висящих на стенах, видятся теперь по-другому. Их насмешливые лица будто предупреждают о грядущих неприятностях. Я представляю, как они тянут ко мне свои жадные руки, желая растянуть и расплющить мое тело, пока я не стану такой же, как они: неподвижной, безмолвной и неспособной причинить какой-либо вред. – Только что вспомнил! – восклицает Финли так внезапно, что я вздрагиваю. – Я сегодня должен был принести цветы. Я окидываю его скептическим взглядом. Король Жерар не упоминал ни о каких цветах.