Элос идет впереди с факелом в руке, его изношенные ботинки не раз скользят по камню. Каждый раз, когда они соскальзывают, словно кинжал ударяет мне в сердце. Если он упадет, то, врезавшись в один из этих обсидиановых блоков, может сломать себе шею. Поскольку Элос несет свет, Уэслин перекинул мой рюкзак через свое плечо. Близость заставляет меня чувствовать себя немного неловко, но все, что я могу сделать, это следить за их продвижением от выступа к выступу, их шаги скребут в тишине. Когда они, может быть, на три четверти поднялись по стене, они оба останавливаются. Это хитрая ловушка, которую я замечаю снизу, недалеко от моего затененного отверстия. Я высовываю голову еще дальше, плотно сжав губы. Уступ, который им нужно пересечь, всего пять или шесть шагов в длину, но он едва ли шире, чем две ладони, вместе взятые. Падение – это долгий путь вниз. – Прижмись к стене, – предлагаю я, надеясь, что мне удалось скрыть дрожь в своем голосе. – Мы будем… Но что бы ни начал говорить Элос, он обрывается, когда по стенам пробегает дрожь. Вибрация гудит у меня за спиной. – Поторопитесь! – восклицаю я. – Вы почти здесь! Но как будто сами стены вторят моей неуверенности. Землетрясение или просто выходка Долины, каменная камера дрожит от пораженных нервов, сбрасывая с потолка несколько зазубренных камней. Они крошатся и стучат по полу, ударяясь о землю, как градины. Свет факела вздрагивает, когда один из осколков попадает в руку Элоса. – Давай же! – кричит Уэслин сквозь шум. Хотя выражение его лица остается решительным, на лбу блестит нервный пот. – Я подержу факел. У моих ботинок лучшее сцепление с дорогой. Элос протягивает огонь, взглянув мне в лицо. Он превращается в пейзаж страха. Чувствуя себя совершенно беспомощной, бесполезной, я могу только наблюдать, как Уэслин шаркает перед моим братом, а затем проводит свободной рукой по дрожащей стене. Очевидно, он ищет опору для рук, чтобы зацепиться, но поверхность скалы злобно скользкая. Он прекращает поиски и просто прижимает ладонь к стене, держа факел в руке, ближайшей к Элосу. Мои зубы стучат между сжатыми челюстями, мышиный мех угрожает проткнуть мою кожу, когда Уэслин выходит на выступ. – Почти пришли, – с облегчением выдыхаю я, когда они вдвоем обходят его. Как только Уэслин достигает другой, более широкой стороны, он сбрасывает мой рюкзак и бросает его в яму свободной рукой. Затем он находит выемку в стене, хватает ее и наклоняется назад, чтобы осветить путь Элосу. Мой брат делает еще один шаг, но его ботинок не прилипает. Он соскальзывает. – Элос, держись – ахаю я, когда его тело отлетает от стены. Его руки закручиваются в спираль, нога не касается ничего, кроме воздуха, все это происходит быстро – слишком быстро. Уэслин пытается схватить его, и брошенный факел разлетается вдребезги на земле внизу, удар эхом разносится по пещере. Стены перестают дрожать, когда гаснет свет. – Элос? – я вдыхаю вновь в обретенной тишине, одновременно полная надежды и ужаса. Пространство в подавляющем большинстве черно, остатки огня уменьшаются до едва заметного свечения. – Мы в порядке. Голос Уэслина, звучит скованно от напряжения. Это чудо, и я сдерживаю рыдания, натягивая одежду так быстро, как только могу. Затем я снова высовываю голову, чтобы послушать, как они на ощупь пробираются вдоль стены. – Хватай меня за руки, – говорю я, все еще восстанавливая свое паническое дыхание, игнорируя боль в животе и вытягивая руки так далеко, как только могу. – Я подтяну тебя к дыре. Ты их чувствуешь? Затрудненное дыхание прорезает темноту. Звук резиновых подошв, скребущих по камню. Затем давление на мою ладонь, рука широкая и мозолистая, незнакомая и липкая от крови там, где он цеплялся за стену. Мои мышцы непроизвольно напрягаются. – Больше не прикасайся к ней, – приказывал Элос. – Понял? Но вот ладонь Уэслина прижата к моей, он крепко сжимает мои пальцы своими, а мой брат ничего не делает. Я нахожу его другую руку и поднимаю его. Уэслин протискивается рядом со мной, ругаясь, когда его голова ударяется о стену. – Осторожно, – бормочу я, ослабляя хватку. Мышцы моего живота болезненно напрягаются. – Ты можешь немного спуститься вниз. Выступ не очень крутой. Я снова тянусь за братом, в то время как Уэслин продвигается дальше в отверстие, его плечо задевает мою руку в узком пространстве. Знакомые руки находят мои, и тогда мой брат оказывается рядом со мной. Его ладони дрожат. – Хорошая попытка, – говорю я наконец с фальшивой радостью. – Но сегодня никто не умрет. Я практически вижу, как он улыбается в темноте. – Что теперь? – спрашивает Уэслин, пространство вокруг нас болезненно близко. – Ты сказала, что там есть проход? – Он узкий, я на самом деле не видела конца. Но он должен куда-то выходить. Вы можете видеть слабый свет. Хотя теперь, когда я смотрю человеческими глазами, кажется, что на самом деле вообще нет никакого света. Уэслин ничего не говорит. – Я пойду первой, – решаю я, скользя вперед. Моя нога соприкасается с какой-то частью его тела, и я резко отдергиваю ногу назад, пораженная, стискивая зубы от боли в животе. – Будь осторожна, – предупреждает Элос, его голос довольно слабый. – Уэслин, ты следующий. Я буду замыкать колонну. Будь он проклят. Я вытягиваю воздух и лечу свой живот, зашивая его новой кожей. – Просто пока мы не выйдем, – рассуждаю я. Боль сразу же проходит. Медленно, используя руки и ноги, чтобы создать в уме картинку, я перемещаю рюкзак спереди и снова двигаюсь вперед. Камень грубо царапает мои руки, воздух прохладный и слегка затхлый на моем языке. Не говоря ни слова, Уэслин шаркает позади меня. По мере того, как мы продвигаемся по туннелю, он сужается и расширяется с неравномерными интервалами, в результате чего промежуток настолько мал, что мне приходится ложиться на спину, чтобы пролезть. В попытке немного ослабить напряженность я делаю все возможное, чтобы рассказать о пути, по которому иду, предупреждая брата с Уэсом, когда туннель изгибается или сужается. Приглушенные слова повисают совсем близко. Конечно, было бы проще перемещаться по нему, если бы я обратилась в мышь. Но сейчас не время для превращения. Молчание Уэслина говорит мне о многом. – Ты знаешь, – бормочет Элос сквозь стиснутые зубы, – у меня странное чувство, что Финли это понравилось бы. Я почти улыбаюсь, несмотря на обстоятельства. Он бы так и сделал. Постепенно пространство становится достаточно светлым, чтобы можно было разглядеть очертания моих рук. Когда, наконец, туннель выходит на открытый выступ, я соскальзываю на плоскую поверхность скалы и жду, когда Уэс и Элос появятся. Здесь светлее, хотя все еще бесспорно тускло, и я отмечаю необъятность пространства и журчание бегущей воды где-то внизу. Вода. Мы должны быть близко к выходу. Облегчение пронзает меня. Следующим выскальзывает Уэслин. Он перекидывает рюкзак на спину и бежит прямо к противоположному концу уступа, как можно дальше от меня. Я не принимаю это на свой счет. Его движения кажутся очень напряженными. – С твоей рукой все в порядке? – спрашиваю я, понимая, что, наверное, мне следует просто спросить, все ли хорошо. Я обещала Финли, что с ним все будет нормально. И хочу поблагодарить его за спасение Элоса, за то, что он нес мой рюкзак, но даже в этой утешительной темноте я все еще не знаю, как с ним поговорить. – Все в порядке, – коротко отвечает Уэслин. Он смотрит в сторону. Элос появляется последним, моргая от пробивающегося света. Возможно, из-за того, что он самый высокий, его руки выглядят немного более исцарапанными, чем наши, но в остальном он, кажется, в порядке. Даже лучше, на самом деле. Живой. – Взгляни на это, – выдыхает он, двигаясь прямо к краю. Пещера перед нами, по крайней мере, в три раза больше той, где находятся камни из обсидиана. В то время как там были только голые скалы и металлический воздух, эта похожа на закрытый лес: искривленные деревья внизу, более высокие и широкие, чем местные хвойные деревья Долины, с растительностью, заполняющей основания, и раскидистым плющом, цепляющимся за окружающие стены, как паутина. Широкий ручей петляет по лесу и выходит наружу, затем исчезает в темном туннеле, проложенном в стене напротив нашего выступа. Вокруг нас в воздухе разносится пение птиц, а в дальнем углу… Проклятая судьба. – Видишь вон то темное пятно? – я наклоняюсь вперед, чтобы посмотреть на Уэслина. – Под потолком? Через мгновение принц смотрит туда, куда я указываю. – Летучие мыши? – Летучие мыши-вдовы, – поправляю его. – У них есть… – Ядовитая слюна. Я удивленно моргаю. – Это то, что ты сказала вчера, верно? – Я… это верно, – отвечаю я сбивчиво, и он кивает. – Мы должны быть осторожны, чтобы не потревожить их. Мы втроем спускаемся по каменистому склону, соединяющему наш выступ с землей. Спустившись, мы медлим на опушке леса, невысказанная настороженность пронизывает нас. – Я не понимаю, как это могло здесь вырасти, – тихо говорит Уэслин. – Здесь нет солнца. – И откуда исходит этот тусклый свет? – добавляет Элос. Пот уже бисеринками стекает по моему лицу в жарком, влажном воздухе. Я качаю головой. – Идем. Я думаю, что вижу выход. Держась ближе к внешней стене, а не пробираясь сквозь деревья, я обхожу участок черной воды, которая течет через овраг в туннель. Ручей простирается всего на пять или около того шагов в поперечнике, и течение не выглядит сильным. – Это должно куда-то вести, верно? В противном случае он был бы застойным.