Мой брат рассеянно улыбается, почесывая затылок. – Попробуй один, – предлагаю я, выбирая нетронутый цветок и высасывая нектар из его глубин. Маленькая жемчужина растворяется со сладким цветочным послевкусием. Брови Уэслина выгибаются дугой, когда он проводит языком по зубам. – У меня онемел рот. – Это ненадолго. Снова кивая, он изучает кустарник, уголки его рта опускаются ниже. – Смогу ли я довезти их до замка, если я возьму несколько? Мне требуется некоторое время, чтобы понять. – Для Финли? Он смотрит на меня печальным взглядом. – Вы можете хранить их в нем, – говорит Элос, доставая маленький пузырек, похожий на тот, в котором находится «кошачий язык». – Я принес несколько штук из магазина. Это стоит попробовать. Он показывает Уэслину, где ломать стебли, и мы собираем небольшую коллекцию. К тому времени, как наступает вечер, мы уже давно миновали самую южную точку озера. И снова несколько животных и ни одного человека не пересекли наш путь, и снова их отсутствие вызывает во мне тревожность. Я накидываю плащ на плечи в прохладном горном ночном воздухе и пытаюсь отмахнуться от этого как от удачи. Уэслин просит взять на себя первую вахту, которую Элос проводит на основе опыта. Однако он разводит огонь под нашим присмотром, и мой брат даже делает ему комплимент за быстрое обучение. Удивительно, какую разницу может внести пара недель жизни на открытом воздухе. Поскольку звезды сегодня вечером невозможно разглядеть сквозь небесный полог и облака, я перекатываюсь на бок, подальше от огня и внимательных глаз. Сон кажется здесь настоящим подвигом, но постепенно мое сознание погружается в бессмыслицу, и довольно скоро я лечу над горами и далеко в море. Я вздрагиваю и просыпаюсь. Не уверена, как долго я спала. Свет костра светит мягче, чем раньше, но пламя все еще трещит, как раскаты грома, заглушая крики, еще звучащие в голове. Мое сердце колотится достаточно сильно, чтобы разбудить лес. Смутно я понимаю, что лицо у меня мокрое. До этого путешествия прошло много времени с тех пор, как я просыпалась со слезами на щеках. Это уже четвертый раз за последние две недели. Каждую ночь я вижу, как мой дом горит снова и снова, пламя подбирается так близко, что вот-вот лизнет кожу. Даже не знаю, насколько то, что я представляю, реально; мой мозг подделывает детали, которые невозможно вспомнить. Я кричу, когда безликие тени бросают Элоса с одного из мостов на деревьях. Чувствую их руки на своем плече, они готовы бросить меня вслед за ним. Сегодняшний сон уже отступает, но я помню, что река казалась огромной, ее черные волны неотвратимо смыкались над головой Элоса. Очень медленно, я вытираю слезы с глаз, страшась того, что Уэслин застанет меня в таком состоянии. Не горю желанием снова погружаться в кошмары, но все равно быстро засыпаю. Во сне мне почти кажется, что я слышу тихую и успокаивающую мелодию, но не успеваю ее уловить. – Держись, – предупреждает Элос, подходя ко мне. После еще одного безоблачного утра мы добрались до края луга, усеянного альпийскими цветами и развеваемой ветром травой. Туман, окутывающий царство великанов, не должен быть слишком далеко за другой стороной; если нам повезет, мы сможем добраться до него сегодня. Прикрывая лоб рукой, я напрягаю свои чувства, чтобы осмотреть периферию луга. Под сплошным голубым небом масса стеблей пшеничного цвета сходится у травянистого центра, увенчанная колышущимися фиолетовыми шарами и, судя по всему, высотой почти по пояс. Более короткие цветы усеяны по всему остальному полю, их цветки скорее сиреневые, чем фиолетовые. – Что-то не так? – спрашивает Уэслин, подходя ближе и сжимая в кулаке ремни своего рюкзака. Элос садится на корточки, чтобы понюхать цветы, растущие на окраинах. – Я их не узнаю. Я поворачиваюсь к Уэслину. – Этого луга раньше здесь не было. – Это проблема? – спрашивает он, проводя рукой по своим кудрям. – Отсюда он выглядит достаточно пустым. – Может быть, без крупных животных, – отвечаю я. – Но не лишенный жизни. – Давайте обойдем, – предлагает Элос, поднимаясь на ноги и расправляя плечи. – Вероятно, это не стоит того, чтобы рисковать. Я соглашаюсь. Слегка кашлянув, веду нас влево, стараясь, чтобы мои шаги не касались луга. Остальные следуют за мной. Земля начинает дрожать. Только не это снова. Я раскидываю руки в стороны, как для равновесия, так и для того, чтобы остановить остальных. В дрожании есть неровный ритм, как будто тяжелые грузы ударяются о землю. Земля грохочет вверх перед нашими ногами и под ними, поднимая нас на нисходящий склон. – Назад, – приказываю я, замечая движение за деревьями. Серия валунов, все разных размеров. Камни несутся к нам, развернутые веером в виде полумесяца, простирающегося влево, вправо и в центр, проламываясь сквозь подлесок, раскалывая ель прямо надвое. Пятно красного меха проносится мимо меня, карабкаясь в поисках безопасности. – Туда! Я толкаю их в сторону луга, где земля лежит красиво ровная. Мы пересекаем границу и выходим на открытую местность, топча ботинками увенчанные сиренью стебли. Мы на полпути к центру, когда валуны каскадом обрушиваются за линию деревьев на луг, а затем сразу же разбиваются на ручейки бледно-розовых цветов. Все мы останавливаемся, чтобы посмотреть, как угроза рассеивается. Несколько порывов ветра уносят цветы через луг и поднимают к небу. Я вытаскиваю из-под рубашки мягкий, как перышко, лепесток и хмурюсь. – Цветущая вишня. Элос издает нервный смешок. – Я полагаю, лучше, чем гранит. Когда на земле снова воцаряется тишина, мы переключаем наше внимание на стебли вокруг нас. Они здесь выше, чем на окраинах; некоторые из них доходят мне до пояса. – Ну, – говорю я, оглядываясь вокруг. – Думаю, мы зашли довольно далеко. Элос смахивает капли воды с рук. – Мокрые, не так ли? Я киваю. Роса все еще держится на большинстве фиолетовых цветках. Уэслин направляется к южному концу, оставляя нас следовать за ним. Вскоре мне приходится поднимать локти, чтобы очистить все стебли. – Они становятся выше? – спрашивает он, убирая несколько стеблей со своего пути. Я моргаю. Когда они успели так высоко забраться? Внезапно вершины вздымаются высоко над нашими головами, как будто мы идем по кукурузному полю на обширных сельскохозяйственных угодьях Тилиана. Мои штаны намокли от влаги. Через несколько шагов Уэслин останавливается. Поднимает каблук, затем втаптывает его в землю. – Что такое? – я пробираюсь сквозь высокие стебли. Я слышу, как рядом со мной ругается Элос. – Послушайте, – говорит Уэслин, все еще не отрывая взгляда от земли, – все листья хрустят. Он поворачивается к нам. – Но сейчас не осень. Резко наклонившись, я провожу руками по земле, которая в основном состоит из голой грязи. Палец страха пробегает по моему позвоночнику. – Уэслин, – говорю я, медленно поднимаясь. – Там нет листьев. Он моргает, глядя на меня. – Что? – На земле нет листьев. – Да, есть, – Элос низко наклоняется и хватается за землю. – Но они мокрые, как и все здесь. Смотри. Он протягивает открытую ладонь. На ней ничего нет. Только пустой воздух. – Мы должны уйти, – говорю я им, сердце колотится в моей груди. – Почему? – На твоей руке ничего нет, Элос! – О чем ты говоришь, у меня есть… Он замолкает. Опускает руку. – Что ты видишь? – спрашивает он. – Вокруг себя, прямо сейчас. Что ты видишь?