Во всех этих делах есть что-то непроходимо-бабское, не изощренное, а такое подловато-хитроватое. Как действия какой-то злобной неудачницы… Слушайте, АВ, — смущенно взглянула она на своего кумира, — а нет ли где-то в вашем окружении какой-то злобной ревнивицы, которая не может простить вам, что вы на Тане женились? — Точно нет, — качнул головой АВ. — Мы ведь уже лет пять женаты, все устаканилось. Не очень я верю в долгоиграющую месть. Кроме того, вы говорите, он или она из тангерос, а в нашем кругу я никаких порочащих связей, так сказать, не имел. — Не имел, не имел… — задумчиво повторила Алена. — А вам не кажется, что это «ХА-ХА!» очень похоже на издевку? Автор издевается над нами. Автор намекает, что разгадка рядом. А мы, идиоты… — Кхм, кхм! — сердито кашлянул Громовой. — Прошу не обобщать. — Не буду, — покладисто согласилась Алена. — Но давайте следовать логике тангеро. То есть примем за основу, что мы ищем человека, который танцует аргентинское танго. Значит, он мыслит тангообразами. В том смысле, что у нас, у тех, кто тангирует, мышление очень своеобразное. Помнится, я в Париже, в метро, увидела надпись salida… — Да ну?! — перебил АВ со смехом. — Я тоже ее видел. Дико, да? Аксютин и Громовой переглянулись. Вы не понимаете, — усмехнулась Алена, посмотрев на них покровительственно. — И понять не можете. Дело в том, что salida по-испански — выход, то есть эта надпись встречается в метро в ряду других, которые на разных языках подсказывают, где находится выход: sortie, exit, salida… Все нормально для нормальных людей. Но, кроме этого, salida — еще и название базовой фигуры аргентинского танго. Поэтому нам с АВ и показалось странным увидеть это слово в метро! Понимаете? — Нет, — дружно сказали Аксютин и Громовой. Алена безнадежно махнула рукой: — Да ладно, это не важно. Короче, есть фигура салида, а есть — салида крузе, что означает выход в крест. То есть партнерша делает ножкой вот так, — она показала, как именно, — и становится в крест. Понятно? Аксютин и Громовой переглянулись с тоскливым выражением. — Да вот, посмотрите! — воодушевленно предложил АВ, подхватил Алену в эль альбрасо, то есть в объятие, и вывел в крест на пяти шагах с самой понятной и удобной скруткой, какую ей только приходилось испытывать в жизни. — Теперь понятно, — глубокомысленно сказал Аксютин, глядя на скрещенные ноги Алены. — Ну да, — подтвердил и Громовой, заходя сзади и глядя туда же. — Все понятно! — Итак, с крестом мы разобрались, — подытожила Алена, продолжая оставаться в той же стойке. — Из креста очень удобно выйти в очо кортадо. АВ немедленно вывел ее в очо кортадо. — Очо кортадо — это прерванное очо, — продолжала Алена, стоя чуть сбоку АВ с расставленными ногами и с трудом сдерживая себя, чтобы не сделать какое-нибудь украшение. Но сейчас было, конечно, не до танго-бижутерии! — Очо, ocho, — это название красивой такой фигуры, но еще это — восемь по-испански. В танго партнерша как бы восьмерки перед партнером выписывает, оттого так фигуру и назвали. Понимаете, раньше, на заре атанго, когда его танцевали в каких-нибудь, ну, не знаю, тавернах, трактирах, где пол был посыпан опилками или песком, а девушки еще не носили коротких юбок и их ног не было видно, — она для наглядности помахала ножкой и встала в прежнюю стойку, — зрители смотрели на их следы на полу. Ровненько выписанные восьмерки, ну, ochos, свидетельствовали о мастерстве партнерши. — То есть вы хотите сказать, что цифра 8 в записке — это обозначение фигуры танго? — проявил чудеса сообразительности Аксютин. — Совершенно верно! Но там написано не просто 8, а именно 8С, что означает очо кортадо, мы для краткости, записывая схему какой-то связки, так и пишем: 8С. — Она кивнула на фотографии, лежащие на пластиковом столе. — На испанском слово cortado пишется с буквой С, но произносится К. Понятно? То есть после креста следует очо кортадо. — Ну и что? — со скептическим выражением проговорил Аксютин. — Перечень фигур, не более того. Что это нам дает? — Нам дает это то, что за ними следует точка, — сухо сказала Алена. — Думаю, точка тут обозначает некое пропущенное слово, название фигуры, которая следует за очо кортадо. — Вообще существует два выхода, — подсказал АВ. — Можно снова поставить партнершу в крест, а можно вывести ее в американу. — А, ну да, — с непостижимым выражением кивнул Аксютин. — Если в американу можно вывести, тогда конечно! И все же насчет бутерброда… — Американа… — пробормотал АВ. — Бутерброд… — Бутерброд здесь тоже не с печки упал, — сказала Алена. — Не с печки, — согласился Громовой. — Его в магазинах вокзальных покупали. — Да нет! — махнула рукой раздосадованная Алена. — Не в том смысле! Бутерброд — это тоже название фигуры аргентинского танго! По-английски она называется sandwich, по-испански — mordida, но часто преподаватели для простоты говорят просто — делаем бутерброд. То есть выглядит все вместе вот так… АВ, поведите меня, пожалуйста. АВ повернул Алену так, что вес ее перешел на правую ногу, и вывел с левой ноги перед собой. Сам он шел с правой. То есть, как это называется у понимающих людей, они шли с внутренних ног. Вообще, к слову сказать, у тангерос и вообще танцоров не две ноги, левая и правая, а шесть: левая, правая, задняя, передняя, внешняя, внутренняя. Иногда, впрочем, их бывает даже восемь: добавляются еще верхняя и нижняя. А впрочем, вернемся к американе. Итак, АВ вывел Алену с внутренней ноги и поставил перед собой, но не просто так, а зажав ее ступни между своими. — Вот вам бутерброд, пожалуйста, — с торжеством сказала Алена. — Сандвич, мордида, бутерброд, как хотите, так и назовите! Вообще не слишком удобный выход из очо кортадо, правда, АВ? То есть американа вполне уместна, но вот так сразу в бутерброд… — Американа! — воскликнул вдруг АВ. — Бутерброд! Но ведь это любимый выход Розы Рыбиной! Она вообще американу любит, у нее даже студия называется знаете как? «Американа»! — Вот! — с торжеством воскликнула Алена. — Подпись расшифрована! — И она даже в ладоши захлопала от восторга: — Вы говорили, эта дама амбициозна? Она студию открыла? Вот вам мотивы! — В самом деле, — сконфуженно хмыкнул АВ, — кроме того, она, когда с Белым Лебедем перестала танцевать, очень сильно меня осаждала… в том смысле, чтобы стать моей партнершей. Но у меня же Танечка есть… и вообще, Рыбина — она Рыбина в полном смысле слова. Холодная, даже замороженная, расчетливая! По ней сразу видно было, что ее вовсе не я интересую, а мое раскрученное дело. Ни как женщина, ни как компаньонка она меня совершенно не трогала. Конечно, она ужасно разозлилась, когда я ее бортанул! Но неужели… — Определенно! — с энтузиазмом воскликнула Алена. — А я бы так не сказал, — перебил Аксютин, и Алена с изумлением обнаружила, что голос его звучит с прежней насмешливостью, а из серых глаз не исчезло скептическое выражение. — Все это очень впечатляюще, конечно, но, сколь мне известно, АВ, ваша Роза Рыбина подвернула ногу и сидит дома. То есть здесь ее не было и быть не могло. Тогда кто-то все это устроил? За спиной скрипнула дверь. Кто-то заглянул и исчез. — Бог ты мой, — тихо сказала Алена, берясь за голову. — Я знаю кто. — Ну? — хором произнесли АВ, Аксютин и Громовой. — Имени ее я не знаю, но… слушайте, там какие-то отпечатки пальцев остались? — спросила она. — На бутерброде, на туфельке, на задвижке туалета изнутри, на стенах, еще где-то? — Определенно остались, — кивнул Аксютин. — А что? — А то, что я знаю, с чьими отпечатками они совпадут. И я вам ее покажу… если она уже не ушла, конечно. Но все равно я знаю, как она выглядит, теперь ее можно найти. Пойдемте посмотрим. Снова заскрипела дверь, и все четверо вышли в танцевальный зал, уже переполненный тангерос до такой степени, что казалось просто немыслимым кого-то в нем разглядеть. Однако Алене нынче фартило! Не прошло и минуты, как она вцепилась в руку АВ: — Вот она! Вон та черненькая, в черном платье! Вы ее знаете? — Конечно, — сказал АВ. — Это Ира Стасова, самая близкая подруга Розы Рыбиной. Одна из преподавательниц в «Американе». Настолько нас ненавидит, что, вообразите, даже перестала аргентинскую обувь у нас покупать, танцует черт знает в чем просто из принципа! — Ха-ха, — сказала Алена. — Из принципа, значит? А между тем я уверена, что она покупала у вас туфли. Одна из них была ею оставлена сегодня в туалетной кабинке. Видимо, они с этой Розой все и придумали. Роза, конечно, нарочно купила сегодня такую же пару, чтобы еще посильнее все запутать. А ногу она точно не подворачивала — просто обеспечивала себе полное алиби на всякий случай. Я не я, и туфля не моя. — И все же я не пойму, почему вы Ирку подозреваете, — сказал АВ. — Потому что она вышла из соседней туалетной кабинки, у нее порван чулок, а дверь не скрипела! — с торжеством объявила Алена. Трое мужчин посмотрели на нее, потом переглянулись, потом снова посмотрели на нее. — Э-э… — пробормотал АВ. — Да-а… — пробормотал Аксютин. — Ну-у… — пробормотал Громовой. — Что-то ничего не понятно! — наконец пробормотали они хором. Алена с мученическим выражением воздела очи горе. А впрочем, наверное, и впрямь надо объяснить. — Ну ладно, слушайте, — сказала она снисходительно. — Я пришла одной из первых, еще восьми не было. Сразу побежала переодеваться. Восемь кабинок были заперты, а две заняты. За дверью крайней валялась знаменитая туфелька. Там кто-то сильно шуршал. Потом со скрипом, — она выделила голосом это слово, — открылась дверь соседней кабинки. Вышла вон та девушка, Ира эта, с большой черной сумкой. Я туда вошла. Когда я переодевалась, появился АВ и велел открыть другие кабинки. Девушки начали в них заходить. Двери ужасно скрипели. Потом я вышла — дверь опять заскрипела! — и пошла в зал. Ира уже танцевала. Я обратила внимание, что она очень скованно движется. Я подумала, что из-за неудачных туфель. А потом у нее подол взвился в повороте. И я увидела, что у нее на коленке порваны колготки, она просто боялась двигаться свободно, чтобы этого никто не увидел. Теперь понятно? АВ, Аксютин и Громовой переглянулись и сказали хором: — Не очень. — Что, серьезно? — озадачилась Алена. — Ну ладно, скажите мне, АВ, дверь той кабинки, где как бы произошло убийство и где валялась туфелька, не была заперта изнутри, когда все это обнаружилось, верно? — Не была, — качнул головой АВ. — Мы обратили внимание, что туфля там слишком долго лежит, начали стучать, открыли и увидели… Но откуда вы знаете? — Оттуда! — с торжеством воскликнула Алена. — Оттуда, что дверь не скрипела. Пока я была в туалете, из нее никто не мог выйти, я бы услышала скрип. А между тем она не была заперта. Это значит — что? Что из нее никто не выходил, а пролез в соседнюю кабинку под перегородкой. Там перегородки не очень высоко подняты, протиснуться, конечно, можно. Она, эта Ира, сразу заперла обе кабинки, чтобы обеспечить себе путь к отступлению, и пролезла под перегородкой в крайнюю. Там она все декорации расставила, потом начала пролезать под перегородкой, но порвала чулок. Наверняка у нее и ссадина на коленке, это легко проверить. Потом она вышла как ни в чем не бывало из другой кабинки со своей сумкой, в которой, конечно, у нее раньше были спрятаны все необходимые реквизиты, а теперь лежала только ее одежда, и пошла себе танцевать. Вот и все. Очень просто, верно? — Ну да, — хором сказали АВ, Аксютин и Громовой, потом майор кивнул напарнику: — Побеседуй с этой Ирой! И тот с неожиданной ловкостью ввинтился в броуновское движение на танцполе. — Жалко ее, — сказала Алена. — Не дотанцует… А такое танго красивое, «А Media Luz», я его обожаю, особенно когда Анита Де Сильва поет, вот как сейчас. — И она не смогла удержаться, чтобы не пропеть под музыку: И сумерки вокруг Смыкаются, лаская. И сумерки целуют,