– Что это ты делаешь? – спросил Пауэрс. – Ищу свои солнечные очки. – Солнечные очки! Посмотри за окно, уже ночь. – Я имею в виду, что они пропали. – Так купи другие. – Эти стоили четыреста долларов! Макс пристально поглядел на него: – Сколько именно я тебе плачу, Кристобаль? Молодой человек сглотнул и нервно посмотрел на босса: – Я откладывал на них целый год. – Угу. Слушай, со свадьбой все улажено. – Замечательно, сэр. Вы гений. – Как ты каждый раз утверждаешь… Так, задание ты получил. Чтобы никаких ошибок. – Я когда-нибудь подводил вас, мистер Пауэрс? – Да, знаю, но пойми: никто не идеален, я просто не хочу, чтобы в первый раз ты провалился на этом задании. Ясно? – Понимаю, сэр. – Ты хороший парень, но когда мы приедем в Лос-Анджелес, я урежу твою зарплату. – Почему, сэр? – спросил ошеломленный Кристобаль. – Потому что даже я не трачу по четыреста баксов на солнечные очки, вот почему. * * * Том лежал на кровати и разглядывал дно находящейся над ним койки. Он ненадолго заснул, но теперь совершенно проснулся. Он встал и достал блокнот, однако ручку найти не сумел. Затем обыскал все купе, но ручка не обнаружилась. Она имела для него особое значение: Элеонора подарила ее после их первого совместного путешествия за границу. Наконец журналист отчаялся искать и, услышав музыку, вышел в коридор. Мелодия доносилась из купе Агнес Джо; дверь была открыта, свет включен. Он подошел к порогу и украдкой заглянул внутрь. Агнес Джо сидела полностью одетая, а на складном столике рядом с ней стоял подключенный к розетке старинный электропатефон. Он узнал песню: «Тихая ночь». Агнес Джо повернула голову, заметила его и, по-видимому, немного смутилась: – Надеюсь, музыка тебе не мешает. – Да ладно, что может быть лучше рождественских песнопений в рождественскую неделю? – Пение в компании Тайрона привело меня в особое настроение. Я беру этот маленький патефон с собой повсюду. Он принадлежал моей матери. Можешь войти и тоже послушать. Мгновение поколебавшись, Том сел на кушетку. Похоже, женщине не помешала бы компания. Она тепло посмотрела на него: – Реджина рассказала, как ты помог ей с мерзким юристом. Ты сегодня сделал доброе дело, Том. Вел себя как ангел-хранитель. – Ну, недаром говорят, что под Рождество появляется необычайно много ангелов-хранителей. – Никогда не слышала. Ты это сам только что придумал? – Вообще-то, думаю, да. – Хотя эта идея радует. Они сидели и слушали веселые рождественские песни. Купе пахло сиреневым мылом и было очень уютным. Лэнгдон заметил битком набитый вещевой мешок между стулом и стеной, отчасти укрытый одеялом. Когда он оглянулся, Агнес Джо пристально смотрела на него с печальным выражением лица. В ту же секунду мимо по коридору прошло семейство: мать, отец и двое детей. Они смеялись, а мальчик чуть пританцовывал и едва не упал. – Приятно быть в поезде под Рождество. Люди в хорошем настроении. Отправляться в такое путешествие семьей просто замечательно, – сказала Агнес Джо. – Так почему вы не проводите Рождество с родными? – Девушка не придет, если ее не пригласить на вечеринку, не так ли? – Значит, вы с дочерью не ладите? – Я с ней вполне лажу. А у нее, похоже, есть ко мне претензии. – Прошу прощения, Агнес Джо. Искренне сожалею. – Впрочем, в поезде я завела множество друзей. – Как там сказала дама в вагоне-люксе: друзья – одно дело, а родные – совсем другое. Женщина улыбнулась: – Вязальщица Паулина? Да что она вообще знает? И, к слову, я в жизни не видала такого уродливого свитера. Сделав паузу, она добавила: – По мне, семья там, где ее найдешь. Нужно только поискать. Взять хотя бы тебя. – Что вы под этим подразумеваете? – Я про ту даму-киношницу, Элеонору. Это та самая Элеонора из прошлого, верно? Единственная любовь всей твоей жизни? – Теперь мы даже не друзья. – Однако могли бы стать. И намного больше, чем друзьями. Он покачал головой: – Нет. Слишком поздно. – Тут ты ошибаешься, – она проигнорировала его озадаченный взгляд и продолжила: – Я повидала достаточно на своем веку, чтобы точно знать, что пара, способная сделать жизнь друг друга настолько несчастной, должна испытывать очень сильные взаимные чувства. Том поблагодарил Агнес Джо за музыкальную интерлюдию и вернулся к себе. Однако он не намеревался тратить время попусту на то, чего, очевидно, никогда не случится. Он уже лишился Элли однажды, и это его полностью опустошило – годы спустя последствия все еще отзывались мучительно. Он не собирался рисковать и снова испытать такую боль. Прошлое мертво, о возрождении не может быть и речи. Том уже смирился с судьбой, когда в дверь просунулась голова отца Келли: – Случайно, не видели серебряный крест? – Нет, а что, вы его потеряли? – Во всяком случае, не могу найти. – Странно. У меня пропала ручка. Священник пожал плечами и ушел, а у Тома зазвонил телефон. Он посмотрел на часы и понял, что уже за полночь. Лэнгдон нажал на кнопку «ответить»: – Привет. Звонила Лелия из Лос-Анджелеса: – Я отслеживала твой маршрут через Интернет. Согласно расписанию ты сейчас в Питтсбурге, верно? Том посмотрел наружу и попытался разглядеть табличку станции, благо поезд замедлял ход. Несколько секунд спустя он ее увидел: Коннелсвилль, Пенсильвания. Они находились далеко от Питтсбурга. Должно быть, сделали еще остановку, пока он спал. – Так ты в Питтсбурге, верно? – повторила вопрос Лелия. – Ага, отсюда виден стадион. Помнишь ту потрясающую команду «Стилерз»[28] из семидесятых? – Не слежу за бейсболом. Но я точно знаю, что ты сейчас должен быть в Питтсбурге. – «Стилерз» – футбольная команда. И ты понимаешь, что у меня сейчас уже за полночь? – Как ты можешь спать в поезде? Разве там не слишком шумно и не трясет? – На самом деле поездка проходит прекрасно, и я сейчас спал, – солгал он. – Можешь разложить вещи прямо здесь, Эрик, – обратилась к кому-то Лелия.