– Мы едем через довольно высокие точки – 7600 футов над уровнем моря на перевале Ратон, немногим меньше на перевале Глориетты, а затем спускаемся в каньон Апачи, но это уже после Лас-Вегаса! – Лас-Вегас! – воскликнул отец Келли. – Не знал, что маршрут включает и его. Там стоянка достаточно длинная? – Он осмотрелся. – Не то чтобы я люблю играть на деньги и все такое, но порой мне хочется немного попытать удачи. – Это не тот Лас-Вегас, святой отец, – пояснил Хиггинс. – Это Лас-Вегас в Нью-Мексико. Остановка сразу после Ратона. И там нет ни единой неоновой вывески или игорного стола. Святой отец выглядел крайне разочарованным. – Ах, ясно. Значит, этому не суждено случиться. – Так, падре, – сказал Макс, – у меня есть для вас предложение получше. Завтра здесь, в поезде, мы играем свадьбу. Едущему этим поездом молодому человеку нужна холостяцкая вечеринка, и я намереваюсь ее устроить. Вы все приглашены. Собственно говоря, посещение строго обязательно. – Звучит замечательно, – сказал отец Келли. – Полагаю, там будут возлияния? Макс подмигнул: – Падре, все мое купе – сплошное возлияние. Он сообщил время начала. Том поднялся: – Я буду. Макс посмотрел на него: – Если хочешь начать отмечать прямо сейчас, то пожалуйста. Быть может, нам стоит немного посидеть и поговорить. – Нет, я, пожалуй, пойду прогуляться. – Прогуляться в поезде? – воскликнул Кристобаль. – Да на что тут смотреть? – Ты удивишься, но есть на что, – ответил Лэнгдон, выходя. Том пошел по коридору. Вагон-люкс по-прежнему был полон, в вагоне-ресторане подавали последние на сегодня блюда. Люди находились в праздничном общительном настроении, так что многие спальные купе пустовали. Идеальное время для преступника нанести новый удар. Том хотел выяснить, продолжил ли воришка с «Кэпитол Лимитед» путь на «Саутвест Чиф». А также проверить одного конкретного постояльца поезда. Он постучал и, не получив ответа, заглянул в купе Агнес Джо. К счастью для него, дверь не запиралась снаружи. В помещении никого не было. Электропатефон, как и в «Кэпе», стоял на складном столике. Купе было маленьким и опрятным, на виду лежало всего несколько личных вещей. Две взбитые подушки были прислонены к стене у изголовья кровати, рядом лежало аккуратно сложенное одеяло. У одной из стен стояли два чемодана. Тома они не заинтересовали – его внимание привлек стоящий между стеной и стулом, как и в «Кэпе», вещевой мешок. Его тоже прикрывала простыня. Он осмотрел коридор, задернул занавеску и развязал мешок. Но вместо украденного там обнаружилось нечто необъяснимое: скомканные газеты – совсем как те, которые несла Реджина. Он просмотрел газеты. Это оказались различные издания с Восточного побережья. Не зная, какие выводы сделать, Том продолжал рыться в мешке, пока не нашел фотографию Агнес Джо с ее – предположительно – дочерью. Наверняка он знать не мог, поскольку визуально между женщинами не было ничего общего. Та, что помоложе и ростом повыше Агнес Джо, была одной из самых прекрасных женщин, которых Том видел в своей жизни: поистине ошеломляющая. И одета как циркачка – по крайней мере эта часть рассказа Агнес Джо оказалась правдой. Он поискал взглядом дату, однако той не оказалось ни на лицевой стороне, ни на обороте. Агнес Джо выглядела практически такой же – значит, фото не слишком давнее. На нем женщины выглядели счастливыми, или, по меньшей мере, довольными. Журналист задумался, что же с тех пор пошло не так. Это что-то могло разъяснить, почему мать не проводила Рождество с единственной дочерью. Не желая рисковать и быть обнаруженным, он сунул фотографию обратно в мешок и выскользнул из купе. Лэнгдон направился в другую секцию купе, застыл на месте, юркнул в одно из пустых и осторожно выглянул. Из какого-то номера выходила Агнес Джо. Она, как и Том ранее, осмотрелась по сторонам, чтобы удостовериться, что никто ее не видит. В руках у нее ничего не было, но, возможно, что-то лежало в карманах. Она направилась в другую сторону. Том прошел по коридору и заглянул в купе, в котором побывала женщина. С ходу было неясно, кому оно принадлежит. Лэнгдон уже собирался войти и выяснить, кто там остановился, но услышал шаги других пассажиров и ушел. Впрочем, он запомнил номер купе, так что выяснить владельца должно быть несложно. Мысли Тома вновь сосредоточились на одинокой женщине с любопытным прошлым, общительным характером и склонностью забивать вещмешки старыми газетами и вторгаться в чужие купе. Его поездка в целях переоценки ценностей и познания самого себя постепенно превращалась в журналистское расследование – выяснить личность поездного вора, которого, быть может, звали Агнес Джо. Однако по ряду причин он надеялся на ее невиновность. Проходя через вагон-люкс, Том заметил сидящего в другом конце и с тревогой уставившегося в окно Херрика Хиггинса. – Что-то не так? Выглядите взволнованным, – спросил Том. Пожилой мужчина улыбнулся, однако его улыбка была натянутой. – О, ничего особенного. Просто смотрю на падающий снег. – Ну, снег поезду не навредит. Хиггинс не улыбнулся и не кивнул. – Мы подключим третий двигатель, начиная с «Ла Хунты» и до пересечения перевала Ратона, – сказал он. – Это обычное дело или все из-за снега? – Обычное. Видите ли, подъем весьма непростой, а третий двигатель – дополнительная подушка безопасности. Его взгляд вернулся к падающему снегу, и выражение лица снова стало серьезным. Том продолжил путь, бросая, однако, обеспокоенные взгляды на старого железнодорожника и безуспешно пытаясь прочесть его мысли. Глава 20 После того как Роксанна с Элеонорой вошли в вагон, где располагались купе хора мальчиков, проводница вытащила баллончик «Лизоля» и начала распылять освежитель повсюду. – Итак, у нас здесь очень плохо пахнущие пассажиры, – сказала она. – Не пытайтесь одурачить миссис Роксанну, у нее пять своих сыновей и куча внуков, так что она, можно сказать, доктор философии по «синдрому молодых людей-грязнуль», каковой в поезде миссис Роксанны мы не потерпим. Всем понятно? Мальчики кивнули. – Хорошо. Я зарезервировала для вас на час две душевые кабины. Мы грамотно распорядимся этим временем, верно? Все снова кивнули. Она выстроила их в два ряда. – По три минуты в душе на каждого – не больше и не меньше: в этом поезде много всего замечательного, однако вода из воздуха не берется. Вымоемся с шампунем, не забудем помыть за ушами и между пальцами – не так ли? – и выйдем совершенно чистыми, потому как вас будут проверять – о да, будут. И тогда добрый Господь посмотрит с небес на вас, опрятных юношей, и даст вам рождественское благословение. Для пущего эффекта она напевала отрывки из песен, принесших славу Перл Бейли[38] и Билли Холидей[39]. Затем мальчики в ее сопровождении промаршировали к душевым. – Как ты стала нянькой для хора? – спросила Элеонора. – Я понимаю, что у вас общий интерес к пению и тому подобное, но… это все? – Они хорошие мальчики, с большим потенциалом, однако у них на пути встанет много препятствий – особенно там, куда они возвращаются. Нет, я не смирюсь с тем, что пятьдесят, двадцать или даже десять процентов из них могут не дожить до совершеннолетия! Каждый станет взрослым. Этим летом я планирую поездку по дорогам Америки на целый месяц – откладываю на нее деньги уже долгое время, – я и эти мальчики: будем петь, и они увидят то, от чего их сердца загорятся желанием совершать правильные поступки. Они обретут мечты, о существовании которых и не подозревали, а старая Роксанна будет рядом – держать их за руки, пока они не перестанут нуждаться во мне, мамочке. – Это весьма амбициозная задача, – заметила Элеонора. – Но они того стоят, не так ли? Собеседница улыбнулась: – Думаю, более чем. Они прошли в следующий вагон, где по проходу расхаживал выглядящий ошеломленным человек. Роксанна шепнула спутнице: – Ты поймешь, что вагон поезда дальнего следования – интересное место. Если хочется узнать истории, то начать расспрашивать прямо здесь – не худший вариант. И сказала уже громко: – Привет, Эрнест. Как чувствуешь себя сегодня, малыш? – Роксанна, демоны, демоны повсюду: за окном, в моей одежде, в пище. Я разглядел парочку даже в моей диетической пепси. – Да, я в курсе. Вот что скажу: я знала, что ты собираешься ехать этим поездом, так что захватила с собой антидемоническую пыль. Эта смесь устранит любого демона, даже самого большого. Она протянула ему вытащенный из кармана пакетик: – Все, что тебе нужно, – это посыпать себя и только себя. Не стоит тратить ее впустую: больше у меня запасов нет. – Спасибо, Роксанна, спасибо огромное. Ты единственная, кто меня понимает. Эрнест ушел, на ходу осыпая себя пылью. – Мне кажется, ему нужна профессиональная медицинская помощь, – сказала Элеонора. – Да, я тоже так думала. Но, по-моему, ему хочется внимания. Насколько мне известно, у него никого нет. Он ездит этим поездом годами. Никому не причиняет вреда, просто ходит и притворяется сумасшедшим, но я ему не верю. Он одевается как бездомный, однако билет на поезд не по карману ни одному из виденных мной бездомных – а я повидала немало. Я выяснила, что он работает инженером в фирме в Сан-Диего. Скорее всего, ему всегда не хватало друзей, а теперь, когда ему за сорок пять, он и не знает, как их завести. Я беседовала с ним: он умный человек с хорошими манерами, просто мыслит иначе, чем мы с тобой. Когда он садится в «Чиф», то первым делом всегда жалуется на своих демонов. После этого с ним можно нормально общаться. – Как думаешь, почему он столько ездит поездом? – Ну, никто не хочет остаться в одиночестве, особенно под Рождество. Наверняка ты в курсе, что большинство самоубийств происходит в праздники. К тому же в это время года «Чиф» – не поезд, а клуб знакомств для тех, кто ищет друзей. К Роксанне подбежала отчаянно размахивающая билетом пожилая женщина: – О боже мой, я не знаю, куда еду. – Для начала, дорогая, скажите, куда вы хотите доехать, и затем мы выясним, что делать. – В Денвер. – Денвер, ясно. Тогда вам нужно на «Зефэ», а не на «Чиф». «Чиф» едет в Лос-Анджелес и не заезжает в Денвер. Странно, что вас сюда впустили.