Он потряс ее руку с таким энтузиазмом, что хрупкая Лелия чуть не слетела с восьмисантиметровых каблуков своих чрезвычайно дорогих туфель с открытым носом. – Вот что я вам скажу, Кристобаль: я поставлю автограф на чем вам угодно, если вы со мной потанцуете. Ошеломленный молодой человек отвесил глубокий поклон, и они закружились в танце. * * * Пока все были заняты свадебной церемонией и вечеринкой, еще из двадцати купе пропали вещи – от часов и колец до браслетов и даже ботинок Макса «Бруно Мальи». Вор вновь ушел незамеченным, хотя в коридоре и мелькнул кто-то, возможно заметивший что-то подозрительное. Тем не менее никто не забил тревогу, и вор быстро вернулся, влившись в ряды празднующих. Мешок с крадеными вещами неимоверно раздулся, а до прибытия в Лос-Анджелес оставался еще один день. В ночь перед свадьбой шторм остановился на границе между Колорадо и Нью-Мексико. Практически пришпиленные к месту антициклоном облака так налились влагой, что не могли не пролиться; и около трех часов утра, когда «Чифу» оставалось еще более восьми часов пути досюда, это произошло. Датчики для измерения уровня снегопада забились снегом за час; чрезвычайно прочные приборы, установленные для измерения скорости ветра, были повалены в течение получаса. Все коммерческие рейсы получили предписание огибать эту зону по широкой дуге, а все ближайшие лыжные курорты были закрыты. Перевал Ратона уже успел перенести пять зимних штормов. Накопившийся в горах снег удерживался на месте благодаря низким температурам и собственному весу. Когда наконец налетел сегодняшний шторм, произошло два события: во-первых, температура поднялась на несколько градусов, во-вторых, новый снег падал так обильно и стремительно, что не просто образовал новый слой на старом, а начал сползать; за ним стало падать и сползать еще больше снежной массы. Такая грандиозная движущаяся сила образовалась в очень короткие сроки. К семи часам практически наступила белая мгла. В девять тридцать шторм внезапно начал стихать, а синоптики сообщили, что он исчерпал себя и вскоре рассеется. Смена направления ветров означала, что самая опасная часть шторма теперь обрушится на север и восток. Кто-то однажды сказал Марку Твену, когда разразился внезапный ливень, что надеется, что непогода вскоре уляжется; писатель ответил: шансы на это велики – ведь она всегда так делала. Он также заметил, что погода в целом очень услужлива: если кому-то не нравится происходящее в данный момент, все, что ему нужно, – это немного подождать, и погода переменится. Твен никогда особо не верил прогнозам погоды, придя к вполне разумному умозаключению: ремесло предсказывать намерения матушки-природы в лучшем случае – жалкое подобие науки, а в худшем – игра в рулетку для дураков. Так вот: кое-что с тех пор не изменилось, поскольку даже с помощью спутников, доплеровского суперрадара[42] и других современнейших устройств следящие за нынешним штормом метеорологи сделали то, что метеорологи делают постоянно: ошиблись. Буран лишь сделал передышку. Теперь миллионы тонн пришедшей с Тихого океана влаги и штормовые ветры были готовы попасть в историю. Глава 26 Большинство отмечавших свадьбу к этому времени разошлись, однако Макс и Мисти, Кристобаль и Лелия и Херрик Хиггинс оставались в вагоне-люксе. Том и Элеонора ушли – по отдельности – сразу после того, как Роксанна закончила петь, и с тех пор их не видели. Роксанна ушла заниматься делами, а также развести хор мальчиков по купе отдыхать после усердного труда. Уже женатым Стиву и Джули отвели отдельный двойной люкс, чтобы они могли приятно отметить официальное начало медового месяца. «Чиф» к настоящему моменту оставил далеко позади Тринидад, штат Колорадо, и твердо нацелился на перевал Ратона. Все следили, как поезд начинает восхождение. По мере того как уклон становился круче, а завывание трех двигателей – громче, среди пассажиров распространялось беспокойство. Повсюду виднелись огромные сугробы, которые спихивал с колеи установленный спереди снегоочиститель. Удивительно, что машинист вообще разбирал дорогу, когда повсюду летали белые хлопья. – Гм, а что произойдет, если один из вагонов отцепится? – спросил Кристобаль. – Мы съедем прямо в бездну? – Нет, автоматическая система тормозов активируется, и вагон остановится. За прошедшие годы поезда сильно усовершенствовались. – Хиггинс указал в окно. – На высшей точке маршрута мы взберемся на высоту 7580 футов. – Довольно высоко, – заметил Кристобаль. – Ну, это не самая высокая точка маршрутов в США. Вот калифорнийский «Зефэ» проезжает Денвер на высоте чуть более 9200 футов. В Южной Америке – не помню, в какой стране, – есть колея, взбирающаяся так высоко, что пассажирам приходится раздавать кислородные маски. Мы же проедем через тоннель под перевалом длиной в полмили и окажемся в Нью-Мексико. Спустимся по восточному склону гор Сангре-де-Кристо и въедем в Ратон. Ратон находится на 6666 футов над уровнем моря, так что хоть спуск и непростой, но высота не так уж велика. Пораженная Мисти схватила Макса за руку: – Говорите, шесть тысяч шестьсот шестьдесят шесть футов? Хиггинс поглядел на нее из-за чашки кофе: – Верно, мэм. – Вы уверены в этом? Именно столько футов? – Да, мэм. Такие вещи замеряют весьма тщательно. – О господи! – воскликнула Мисти. – В чем дело, дорогая? – поинтересовался Макс. – Разве ты не видишь? 6–6–6–6 – это самая ужасная из возможных комбинаций цифр. Даже хуже тройной шестерки. Макс побледнел: – Ты права: число зверя плюс еще шестерка. У нас очень плохая карма. – Разве это проблема? – нервно спросил Кристобаль. – В моем деле ситуации хуже не бывает, – выразительно произнесла Мисти. – Мы можем остановить поезд? – Тут нет тормозного троса, как в фильмах? – спросила Лелия. Она сидела рядом с Кристобалем и взволнованно сжимала его руку. – Гм, в наши дни уже нет, – сказал Хиггинс. – Просто успокойтесь, все будет хорошо. «Чиф» ездит здесь дважды в день – на восток и на запад. Он глянул на часы: – Скоро мы въедем в тоннель. – Там темно? – полюбопытствовал Кристобаль. – В большинстве тоннелей темно, сынок, – рассудительно ответил Хиггинс. – Но мы там надолго не задержимся. И глазом моргнуть не успеете, как проедем Ратон и границу с Нью-Мексико. * * * Том уставился на бриллиантовое кольцо в своей руке. Оно принадлежало матери. После ее смерти он не расставался с ним. Собственно, он чуть было не вытащил и передал это кольцо Стиву вместо другого, положенного. Тогда же он, спутав, хотел было вручить его Элеоноре, вместо того чтобы передать жениху, дабы тот надел его на палец невесте. Том сунул кольцо в карман, рассмотрел себя в зеркале, пригладил чуть взлохматившиеся волосы, поправил одолженный ему на свадебную церемонию Кристобалем галстук, сделал глубокий вдох и в сотый раз мысленно сказал себе, что должен это сделать. Через несколько минут он постучался в купе Элеоноры. Та отдернула занавеску, посмотрела на него, задернула ее и заперла дверь на замок. Лэнгдон постучал по стеклу: – Элли, мне очень нужно поговорить с тобой. Немедленно. – Убирайся! – Мне нужно спросить тебя кое о чем, и я собираюсь сделать это прямо сейчас. Она распахнула дверь с такой силой, что послышался лязг ударяющегося о металл металла. – Кажется, я более чем ясно выразилась! Том сунул руку в карман за кольцом и начал вставать на трясущиеся колени. * * * Когда «Чиф» въехал в тоннель, внутренние помещения поезда окутал мрак. Затем события стали разворачиваться с ужасающей быстротой. Весь лежащий на южном, ближайшем к рельсам, хребте горы снежный покров под диким напором неустанных порывов ветра и тонн свежевыпавшего снега пришел в движение. Официально лавина началась в 11.15 по горному времени[43] и ринулась вниз по склону с ошеломляющей скоростью; снега набралось столько, что, если бы его растопили, он образовал бы приличных размеров и глубины озеро. Лавина врезалась в расположенный между колеей и горным склоном забор, возведенный именно с целью предотвращения повреждений железнодорожного пути. Удар оказался такой силы, что стальной забор не просто смяло, но сорвало с опор и понесло вниз. От удара в диспетчерскую службу «Амтрака» поступил автоматический сигнал тревоги. Та, в свою очередь, сразу же приказала машинисту «Саутвест Чиф» немедленно остановить поезд и ожидать дальнейшего развития событий. «Чиф» только-только выехал из тоннеля под перевалом Ратона, когда пришел приказ. Машинист нажал на тормоза – очень быстро, как и требовала сложившаяся серьезная ситуация. Собственно, он и не нуждался в предупреждении диспетчеров «Амтрака», потому что ясно видел захватывающее дух зрелище через переднее стекло, хоть оно и происходило гораздо дальше по колее. Приливная волна из снега и камня была настолько мощной, что распространялась в ширину, и ее заметный отросток направился прямо к «Чифу» – такой потенциально смертоносный, что ездивший этим маршрутом четырнадцать лет машинист шепотом попрощался с женой и детьми. Он повидал за свою службу многое, но ничего подобного тому, что сейчас обрушивалось на него и на его поезд. Он зажмурился, уверенный, что в следующие секунды «Саутвест Чиф» со всеми пассажирами будет уничтожен. Когда поезд, накренившись, остановился, пассажиры начали догадываться, что это не предусмотренная стоянка. Когда неподвижно стоящий поезд начало трясти, словно во время землетрясения, сомнения переросли в твердую уверенность. К счастью, они не видели того же, что и машинист, однако все уловили нарастающий рокот. Те немногие, кому прежде доводилось слышать такой звук, сразу же поняли, что происходит. – Это лавина! – воскликнул Том, посмотрев в окно. Элеонора побледнела: – Боже. Он сорвал с кровати матрас, схватил Элеонору, повалил на пол, накрыл матрасом и сверху своим телом. Поезд продолжал трястись и раскачиваться, а шум сходящего с горы снежного покрова стал оглушительно громким. Все находившиеся в вагоне-люксе попрятались под столы. Одни корябали на салфетках завещания, другие вспоминали давно забытые молитвы. Макс с Мисти прижались друг к другу, как и Лелия с Кристобалем. Тот обнял ее своими длинными руками. Хиггинс также залез под стол, однако по-прежнему смотрел в окно. Его худшие кошмары внезапно воплотились в жизнь. Каким-то чудом гигантский отросток, выброшенный лавиной, остановился раньше, чем сбил поезд с рельсов. Однако когда машинист открыл глаза, то увидел только непроницаемую снежную стену. Ему удалось доложить о случившемся в «Амтрак» и получить ответ, что предположительно вторая лавина по другую сторону тоннеля смела второй забор. Парой минут раньше, парой минут позже – и «Чиф» валялся бы на дне ущелья; никому из пассажиров уже не пришлось бы волноваться о грядущих праздниках. Да, им повезло, как сказали диспетчеры, хотя машинист видел это и сам. С другой стороны, поезд теперь застрял, зажатый с обеих сторон, и не мог продвинуться ни вперед, ни назад, а шторм явно только начинался. Метеорологи выпустили обновленный прогноз – на сей раз верный. Регион накрыла такая зимняя буря, каких не видывали уже тридцать лет. Ее предшественница унесла больше шестисот жизней, включая умерших от голода, которых отрезало от цивилизации. Те люди находились в отдаленных труднодоступных районах – совсем как беспомощный «Чиф» сейчас. Хиггинс посмотрел на небо: мощные ветры задули со стороны горы с такой силой, что неимоверно тяжелый поезд шатался туда-сюда, накреняясь под тревожно высокими углами. За все годы железнодорожной службы Хиггинс никогда не оказывался в такой ситуации. Достаточно было посмотреть в окно по левую сторону, чтобы понять, что лететь вниз придется долго. Снег продолжал падать, и нельзя было исключать возможность новой лавины. Которая вполне способна увлечь за собой «Саутвест Чиф».