Они продирались сквозь ветер и стену снега. Тела покрыл лед, конечности слушались все хуже. Они постоянно меняли направление движения, так как Том уточнял их местонахождение. У него был компас, но не было полной уверенности, что прибор показывает правильно. А попытка отыскать лыжный курорт, пусть и довольно крупный, посреди снежной бури на вершине горы оказалась тяжелее, чем Лэнгдон предполагал. Тем не менее они продолжали решительно двигаться вперед. * * * Том с Элеонорой одолели немало крутых подъемов. Зачастую им приходилось цепляться руками, ногами и палками за скалистые склоны, чтобы удержаться. Несколько раз приходилось снимать лыжи и просто карабкаться с помощью веревок. Преодолев все эти преграды, они попали на ровную местность и пошли вперед на лыжах в хорошем темпе, несмотря на то что дувший навстречу ветер словно усиливался с каждым толчком лыжных палок. Первая катастрофа случилась, когда под Томом провалился тонкий наст и он свалился в дыру глубиной футов в десять. С помощью Элеоноры, тянувшей за сброшенную ему веревку, Том сумел выбраться, однако потерял мобильный телефон, и, что еще хуже, компас оказался поврежден. Они обдумывали, не вернуться ли – при условии, что получится найти обратный путь, но решили идти дальше. Том, как ему казалось, определил нужное направление и с помощью нескольких ориентиров придерживался верного курса. Конечно, учитывая, что снег летел со всех сторон и из-за мечущейся пурги предметы то скрывались из виду, то появлялись вновь, ориентиры были не так уж и надежны. Из-за суровой непогоды каждый шаг, каждый спуск, каждый подъем становился стократ тяжелее. Им регулярно приходилось останавливаться, отворачиваться от ветра и искать среди скал укрытие, чтобы перевести дух. Их легкие горели, а специально сшитая для подобных условий одежда едва-едва спасала от окоченения. Они нашли хорошее укрытие и съели простенький обед, хотя захваченная с собой вода превратилась по большей части в лед. Передохнули и снова отправились в путь. Когда начало темнеть, Элеонора заметила: – Не уверена, стоит ли блуждать ночью, спотыкаясь, на лыжах. Быть может, лучше разбить лагерь. – Хорошая идея. До курорта должно быть не так уж далеко. По крайней мере, он на это надеялся. Кто знает – возможно, на самом деле они находились в десяти футах от поезда. Они поставили палатку, а Том зажег захваченное с собой стерно[44]. На нем они приготовили быстрый ужин и растопили лед. После еды улеглись под одеяла поближе друг к другу, чтобы сохранять тепло, и смотрели, как вокруг палатки растут горы снега. Шторм, похоже, ослабевал. Наступало затишье. Теперь они могли разговаривать не перекрикиваясь. – Просто чтобы ты знала: я ответил Лелии отказом. Она восприняла это очень спокойно. – Я удивлена. – Я тоже был удивлен, пока не выяснил, что у нее новый кавалер. – Что? И кто же? – Кристобаль. – Кристобаль! Да ты шутишь. – Уверен, они будут счастливы вместе. Лелия может придумать очередного мультперсонажа – боа – и назвать его «Палка[45] Крис». Они затихли и прижались ближе друг к другу. – Надо сохранять тепло, – пояснил Том. – Безусловно, – она вздохнула и затем добавила: – Слушай, если мы не вернемся… Он закрыл ей рот ладонью: – Давай настроимся позитивно. Мисти небось назвала бы это фиолетовой аурой силы или чем-то подобным. Она сжала его руку в своей. – На случай, если мы не вернемся, я хочу, чтобы ты знал кое-что. Он посерьезнел. – Что? – Я никогда не переставала любить тебя все эти годы. Он обнял ее. – Мы вернемся. Когда женщина задрожала от холода, Том обхватил ее обеими руками, пытаясь передать тепло своего тела. – Кто бы мог подумать, что мы вновь сойдемся после всех этих лет на горе посреди бурана? – сказала Элеонора. – Эй, если б это было просто, то любой мог бы это сделать. Он попытался рассмеяться, но рот его не слушался. Лэнгдон вспомнил, какой сегодня день. – Элеонора? Она поглядела на него: – А что случилось с «Элли»? – Элеонора, с Рождеством. Ей удалось улыбнуться в ответ: – С Рождеством. Он расстегнул молнию и вытащил что-то из кармана: – Знаю, сейчас самое неподходящее время, но, как я уже говорил, я король неудачных стечений обстоятельств. Он встал, опустился на колено и осторожным движением надел ей на палец кольцо. Она посмотрела на него. Ее губы приоткрылись, а глаза округлились в изумлении от происходящего. – Я понимаю, что выжидал долго, – честно говоря, слишком долго. Но ты единственная женщина, которую я любил за свою жизнь, и я сделаю все возможное, чтобы ты была счастлива. Ты примешь меня со всеми моими недостатками, слабостями, причудами характера, упрямством и откровенной глупостью? – Том сделал паузу, глубокий вдох и добавил: – Элеонора, ты выйдешь за меня? Она расплакалась сразу после того, как ответила «да». * * * Только они поцеловались, официально отмечая помолвку, как палатку сорвало и прямо на них упала куча снега, едва не похоронив заживо. Том выбрался из-под снежной груды и вытащил Элеонору. – Надо найти укрытие! – перекричал он завывающий ветер. Теперь, когда они были официально помолвлены, Том собирался сделать все, что в его силах, чтобы быть уверенным – свадебная церемония состоится. Они продвигались с трудом. Элеонора слабела с каждой минутой – до такой степени, что не могла идти без посторонней помощи. Тому пришлось чуть ли не нести ее на себе еще примерно с четверть мили, пока он тоже не выдохся. Он уложил ее на землю, снял с себя двухслойную куртку и накрыл женщину. Затем оглядел мрачные окрестности. Насколько было видно, путники находились на ровной местности. Со всех сторон виднелись силуэты высоких пиков. Это все, что он мог разглядеть: падающий снег застилал дальнейший обзор. Лэнгдон помолился напоследок, после чего лег сверху на Элеонору, закрывая ее от снега своим большим телом. Он нашел ее руку в перчатке и крепко сжал. В сознании всплыло воспоминание о том, как он тщетно ждал в больнице момента, когда мать поднимет фотографию. Он сосредоточил все мысли и осязательные рефлексы, чтобы уловить, не ослабеет ли хватка Элеоноры. Он понятия не имел, что сделает, если та начнет отключаться. Наверное, просто скажет «прощай» – слово, которое он не произнес много лет назад. Казалось, они лежат так уже часами. Ветер выл, снег бил ему в спину; каждый удар – словно вонзающийся маленький кинжал. В воображении Тома к нему протягивал руку маленький мальчик. Это был Том-ребенок: он тянулся к своей взрослой версии, затягивал обратно в относительную безопасность детства. Сознание порой проделывает подобные трюки. Тому случалось попадать в отчаянные ситуации и прежде, однако он был вынужден признать, что опасность никогда не была столь велика. Он пришел к выводу, что на сей раз – после того, как он многократно оказывался на грани пропасти на своем переменчивом жизненном пути, – ему, вероятно, настала пора покинуть этот мир. Он посмотрел на Элеонору и поцеловал ее в губы. Та не отреагировала. По замороженным щекам Лэнгдона в конце концов начали катиться слезы. Образ маленького мальчика становился все четче и четче. Теперь Том явственно ощущал, как пальчики касаются его щеки, ерошат волосы. Маленький мальчик говорил с ним, спрашивал, в порядке ли он. Это видение выглядело реальней и убедительней, чем любой его сон. Лэнгдон не отпускал руки Элеоноры, даже когда обратился к юному Тому и ответил ему. Ребенок снова потрогал его. Глаза Тома открылись, зажмурились и вновь открылись. Сияние солнечного света оказалось болезненным: он так давно его не видел. – Мистер, вы в порядке? – спросил присевший рядом с ним на корточки мальчик. Том нашел в себе силы сесть и осмотреться. Буря пропала, бескрайнее небо лазурного цвета, теплое солнце, воздух прохладный и свежайший – такой бывает только в горах. Том уставился на мальчика, не уверенный, в раю он или нет, и наконец сумел произнести: – Что ты делаешь здесь, так далеко от дома? – Я живу здесь, – ответил мальчуган. – Здесь – это где? Он указал куда-то за спину Тома: – В «Динго». Журналист оглянулся через плечо. В ответ на него посмотрел величественный курорт «Динго» во всей роскошной красе, с огромными домами из красного дерева. Они с Элеонорой чуть не погибли в пяти футах от очага, горячего шоколада и ванны.