— Золотце, ты только не настраивай себя заранее. Кто знает, может, он со своей семьей сейчас далеко. А подарки ты не хочешь посмотреть? Рождество наступило! — Можно я попозже? Когда повидаюсь с Джеком? — Солнышко, их полагается открывать рождественским утром. Если бы мне надарили столько всего, я бы ни минуты ждать не стала! Скоро Милдред к нам заглянет. И потом, ты еще не совсем окрепла, не стоит выходить одной. Но Пэтси ее не слушала и, наскоро разделавшись с завтраком, выскользнула за дверь. К подаркам она даже не притронулась. Когда пришла Милдред, Френсис сидела в гостиной, расстроенная и озабоченная. — А Пэтси где? — Отправилась на поиски Джека. Ее уж час как нет. Вбила себе в голову, что сегодня он непременно прилетит. — Нет, так нельзя. Кто-то должен сказать ей правду. — Валяй. Разобьешь ей сердце, притом на Рождество. У меня язык не повернется. Раньше надо было думать. Только мне кажется, все образуется. Рано или поздно она о нем забудет. Милдред выглянула в окно: — О-о-ой… вот она, во дворе у Бетти Китчен. Нет, такого паршивого Рождества у меня еще не было. Это нам наказание за ложь. В жизни больше не совру. — Она встревоженно оглянулась на Френсис: — Если девочка когда-нибудь узнает, что мы натворили, она всех нас возненавидит. И эта рана никогда не затянется. Вот из таких и вырастают преступники. Сбежит из дома, через несколько лет вернется и поубивает нас всех в постелях. И поделом нам. — Господи, Милдред, прекратишь ты наконец читать эту дрянь? Без тебя тошно. Ко всему прочему, день выдался грустный и хмурый, все небо обложили тучи. Привычное рождественское солнце, по-праздничному голубое небо куда-то канули. В соседнем доме Освальд в своей комнате размышлял о том, какое все-таки несуразное понятие — время. Нет ничего более непостоянного. То его слишком много, то чересчур мало. Прежде, до того, как доктор сформулировал свой прогноз, время было мерно тикающим на запястье кружочком, взглянешь и узнаешь, который час. Оглядываясь сейчас на прожитые годы, Освальд видел, что только и ждал чего-то. Ждал, что его усыновят. Ждал, когда вырастет. Ждал, когда пройдет насморк, когда срастется сломанная кость. Ждал своей суженой, искал, где лучше, добивался своего маленького счастья, пока его время не вышло. Теперь всем ожиданиям конец, и ничего-то он в жизни не добился, вот разве научился рисовать, да и то слишком поздно. Коротенькая вышла у него жизнь, ничего не скажешь. Год всего остался — и в этот год судьба свела его с Пэтси. И она ждет — только и ее ожиданиям не суждено сбыться. Вон она — ковыляет по двору, смотрит в небо, шарит взглядом по деревьям, но любимая птичка к ней не прилетит, птичка мертва. У Освальда душа разрывалась на части. Хватит ли у ребенка сил? Он сам — другое дело, с него как с гуся вода, но вот девочка… за что ее так? Он посмотрел на картину, над которой работал целый год, — Пэтси и Джек на дне рождения. Освальд хотел подарить ее малышке на Рождество — да поздно. Ей не нужна картина, ей нужен живой Джек. Освальд прекрасно знал, какие опасности таит в себе первая рюмка, но решил пустить все страхи побоку. Как тут вынесешь, когда Пэтси у тебя на глазах начинает понимать — а первый урок преподан, — что на свете нет ничего настоящего. Нет Бога. Нет Санта-Клауса. Нет счастливых развязок. Все рано или поздно распадается. Ничто не длится вечно. Он бы пошел на все, только бы уберечь ее от разочарования в жизни. В это утро он самого Бога, если тот все-таки существует, хорошенько двинул бы по длинному лживому носу. Днем Освальд на попутке добрался до Лиллиана, ворвался в первый попавшийся бар и плюхнулся на высокий табурет рядом с мужчиной в бейсболке с надписью «Джон Дир», перед которым стоял бокал «Будвайзера». Потемки, кислый запах пива, табачный дым, орущий в углу музыкальный автомат пробудили в Освальде теплые воспоминания. Здесь ему самое место. Здесь его дом. Он сделал знак бармену: — Один «Будвайзер» мне и один от меня моему приятелю. — Спасибо, дружище, — поблагодарил мужчина. — С Рождеством тебя. — И тебя тоже, — ответил Освальд Т. Кэмпбелл. Френсис прождала Пэтси весь день. Около половины пятого, когда на городок опустились сумерки, она решила, что хватит ждать, и отправилась на поиски. Оказалось, Пэтси ценой неимоверных усилий добрела до леса за лавкой, закрытой по случаю Рождества. Надежда привела ее сюда. И то — зачем Джеку далеко улетать? — Золотце, пойдем домой. Ты еще слабенькая для таких долгих прогулок. Становится холодно, а ты даже свитер не надела. Еще простудишься, чего доброго. А простужаться тебе нельзя. Но Пэтси не сдавалась. Ведь еще не совсем стемнело. — А можно мне побыть здесь еще немножко? Ну пожалуйста! Употребить власть? Сама мысль показалась Френсис дикой. — Хорошо. Только недолго. И повернись-ка. — Френсис надела на Пэтси розовую кофту и застегнула на все пуговицы. — Как стемнеет, сразу домой. Хорошо? — Да, мэм. — Ты еще ни одного подарка не открыла. Не забыла про них? — Нет, мэм. В своей кофте до колена она казалась такой маленькой и хрупкой, что Френсис по дороге домой чуть не разревелась. Милдред была права. Исключительно гадкое Рождество. Просто в первый раз такое. Где-то через час Френсис услышала неверные шаги Пэтси и встретила ее у порога. Свечки уже были зажжены, на столе дожидались горячий шоколад и печенье. — Ну вот и ты. Санта-Клаус принес тебе целую кучу даров, ты хоть погляди, что там. Это ведь такая радость! Френсис надеялась, что девочка хоть немного развеселится, и Пэтси старательно изображала радость, когда срывала обертку с очередного подарка. Но заметно было, что ни куклы, ни плюшевые звери, ни игрушки, ни обновки не могли заменить ей главного. Рождество уже почти прошло, а они с Джеком так и не увиделись. Поздним вечером, когда Пэтси уже лежала в кровати, зазвонил телефон. На проводе была Бетти Китчен. — Как там Пэтси? — Просто ужас. — Так я и думала. А мистер Кэмпбелл у вас? — Нет, я его целый день не видела. А что? — Не явился на рождественский ужин. Я уж думала, он у вас. Как-то это на него непохоже. Насчет покушать он всегда первый. Часы пробили полночь, когда Освальд, наконец отключившись, свалился на пол с табурета. В 12.45 Бетти разбудил громкий стук в дверь. Она выкарабкалась из своего чулана, накинула халат и открыла. Рука Освальда была закинута за шею доброго самаритянина в бейсболке «Джон Дир», прочие части обмякшего тела пребывали в полном бездействии. Спутник Освальда коснулся козырька: — Прошу прощения, мэм. Небольшое рождественское злоупотребление. Куда его? При Бетти Освальд ни разу капли в рот не брал. Хорошо, у нее с давних времен был опыт общения с пьяными. — Кладите его сюда, не волочить же его ночью вверх по лестнице. Сюда, на мою кровать. А уж утром я с ним разберусь. «Джон Дир», сам нагрузившийся сверх меры, пробрался в чулан и ссыпал Освальда на кровать. — С Рождеством и доброй ночи всем, — пробормотал он на прощанье и растворился в ночи. Бетти сняла с Освальда ботинки, накрыла несчастного одеялом и закрыла дверь. Поднявшись по лестнице, она прошла в запасную спальню в конце коридора и легла. Пожалуй, такого дрянного Рождества она не припомнит. Пэтси разочаровалась в жизни, матушка обкусала все восковые фрукты, лежавшие в блюде на буфете, да тут еще и жилец напился в дым. Что-то еще приключится? Выспаться у Бетти не получилось. Где-то без пятнадцати шесть в доме поднялся страшный крик. Мисс Альма в ночной рубашке стояла посреди коридора и во всю глотку взывала к дочери: — Бетти! Бетти! Вставай! Проснись! Караул! Мои камелии снялись с кустов и порхают в воздухе! Бетти затаилась — в надежде, что матушка скоро утомится и отправится досыпать. Не тут-то было. То есть к себе в комнату матушка вернулась, но угомониться и не подумала. Вопли про камелии звучали крещендо. Пришлось бедной Бетти встать, пересечь коридор и заняться родительницей. — Все хорошо, мама. Ляг поспи. Говорю тебе, все спокойно. Это просто дурной сон. Но старушка не поддавалась. Затащив к себе Бетти, она дрожащим пальцем ткнула в окно и взвизгнула: — Глянь только! Вон они! Иди поймай! Бетти тяжко вздохнула. — Успокойся же, мама. Мистера Кэмпбелла разбудишь. Иди в постель. Перст матушки указывал на окно. — Гляди, гляди, гляди! — подпрыгивала она на месте. — Ну хорошо, хорошо, — буркнула Бетти, только чтобы ее успокоить. И посмотрела в окно. И остолбенела, не веря своим глазам. Приблизительно в это же время в доме по соседству Пэтси внезапно села на кровати и крикнула: — Миссис Клевердон! Миссис Клевердон!