Это всё ещё была небольшая компания по сравнению с частными охранными фирмами в Лос-Анджелесе. Я намеревался сохранять её такой, предпочитая качественные услуги огромной команде. Тем не менее, «Garrison» был больше, чем я мог себе представить после менее чем десяти лет работы. — Ты когда-нибудь жалеешь, что не стал пожарным? — спросила Клео. — Иногда, — признался я. — Когда я вижу катастрофы и людей в форме, которые объединяются вместе, я сожалею. Но в основном я считаю, что мне повезло, что у меня хорошая работа. И мне нравится руководить. Клео засмеялась. — Ты довольно властный. — Издержки профессии. Она подняла сумочку, которую принесла на ужин, с сиденья пустого стула слева от неё и достала небольшую завёрнутую коробку. — У меня для тебя кое-что есть. Моё сердце упало. Блять. Я должен был купить ей эту лопаточку. — Я ничего тебе не купил. — О, это ерунда. Я не жду и не нуждаюсь в подарках в этом году. Но я увидела это и не смогла пройти мимо. Она подвинула коробку через стол. Я взял её и осторожно развернул красную и золотую упаковочную бумагу, чтобы открыть колоду карт. На коробке была нарисованная вручную горный пейзаж с надписью: «Добро пожаловать в Куинси». — Я заметила, что ты их коллекционируешь. Мне удалось кивнуть. Я держал коробку, потеряв дар речи. Как она узнала? Я собирал колоды карт из всех мест, где побывал. Если бы я сам увидел их, я бы купил. — Я увидела их вчера в аэропорту, когда прилетела, и подумала, что они прекрасны, — сказала она. — Если они тебе не нравятся, ты меня не обидишь. Подождите. Она купила их ещё до того, как я появился здесь. Почему? Зачем ей покупать мне что-то, если она меня ненавидит? Может быть… Я отогнал эту мысль в сторону и прочистил комок в горле. Затем я поднял голову и встретился взглядом с её сияющими ореховыми глазами. — Они великолепны. Спасибо. — Не за что, — она засияла. — Я надеялась, они тебе понравятся. — Да. Очень. — Почему именно карты? — спросила она. — Думаю, это классная вещь, которую можно коллекционировать. Лучше, чем рюмки или магниты на холодильник. Но мне всегда было интересно, почему. — Моя мама. Она научила меня играть в разные игры, когда я был маленьким, но я был неравнодушен к картам. Когда у меня появлялись деньги, я покупал новую колоду и просил её научить меня новой игре. — Сколько у тебя колод? — Понятия не имею. Но они заполняют три ящика на моей кухне. — Это очень много карт. И это будет моя любимая колода. Официантка появилась рядом с нашим столиком, её руки сжимали чёрный фолиант, в котором, вероятно, находился наш счёт. — Как вам десерт? Могу я предложить кому-нибудь из вас что-нибудь ещё? — Нет, думаю, мы закончили, — сказала Клео. — Спасибо. Можно ли этот счёт добавить к счёту за мой номер? — Да, конечно, — женщина протянула ей чек. — И вы можете взять своё вино, если хотите удалиться в свой номер. — Клео… Я начал протестовать, потянувшись за чеком, но она заставила меня замолчать, нахмурившись. Затем она подписала своё имя на чеке и добавила чаевые. — Спасибо за ужин, — сказал я, когда официантка убрала наши тарелки. — Спасибо, что поужинал со мной, — Клео встала со стула. — Ты научишь меня играть в карты? — Конечно. Она взяла свой бокал и бутылку, а затем направилась к выходу из столовой. Но вместо того, чтобы направиться к лифту, она вернулась к дивану перед камином, где читала ранее. — Здесь? — Ты предпочитаешь играть в номере? — Нет, здесь хорошо, — я опустился на диван и открыл крышку с картами. Чем меньше времени мы проведём в этом номере, тем лучше. — Ты умеешь играть в джин-рамми? — Нет. Я достал карты из коробки и перетасовал их. Затем научил её играть в джин. Через час она прикончила бутылку вина и не выиграла ни одну раздачу карт. Но по улыбке на её лице и блеску в глазах этого и не скажешь. — Джин, — я сбросил последнюю карту. — Что? Уже? — она хихикнула и бросила свои карты в кучу. — Ладно, я сдаюсь. Давай сыграем в другую игру. Как насчёт Войны? Или Ловись рыбка? У меня есть шанс, если мы будем играть в детские игры. — Я научился играть в джин, когда мне было шесть лет. — Выпендрежник, — она закатила глаза, затем поднесла руку ко рту, чтобы скрыть зевок. — Нам стоит подняться. — Нет, ещё нет, — онарасслабилась на толстой коже дивана, подняв глаза на каменный дымоход и рассматривая венок, висевший над огнём. — Здесь спокойно. Мне здесь нравится. — Мне тоже. Я собрал карты, положив их обратно в коробку, затем повторил её позу. — Спасибо, Остин. Она повернулась, чтобы посмотреть на меня. Каким-то образом, пока я убирал карточки, а она сидела, мы стали ближе. Или, может быть, мы сблизились, когда играли, используя центральную подушку дивана в качестве карточного стола. Всякий раз, когда это происходило, наши плечи почти соприкасались. Прядь её волос скользнула по коже дивана и коснулась хлопка моей рубашки. — За что? — За эти каникулы. Я знаю, что это было не в моём характере, но иногда я просто хочу сказать к чёрту всё. Просто делать то, что радует моё сердце. В этом есть какой-то смысл? — Да. Мои глаза блуждали по её лицу. Не думая, я поднял руку, чтобы коснуться её щеки. Её дыхание сбилось. По моей коже пробежали мурашки. Что, блять, я делаю? Радую своё сердце. Я наклонился ближе. И поцеловал Клео. 8. Клео Кто-то бил в барабан в соседнем номере. Очень громкий, очень болезненный барабан.