— Ну, хоп, не буду докучать вам вопросами, пейте пока чай, он уже заварен. — Спасибо, хола, может помочь чем? — Сама управлюсь, отдыхайте. Анвар налил себе в пиалу горячего, настоявшегося в чайнике под мохнатым полотенцем, янтарного кок-чая, отхлебнул глоток и блаженно окинул взглядом дворик. Он показался ему более уютным, чем прежде. Присмотрелся пристальнее и заметил, что в квадратиках между деревьями зеленеет клевер, а вдоль бетонированной дорожки растут розы. И от свежего клевера, казалось, было прохладнее. — Кажется, Касым-ака по-настоящему взялся за хозяйство, — сказал он, когда хола принесла и поставила на хан-тахту тарелку с салатом. — Скажете тоже, — усмехнулась хола, — это все мой племянник сделал. — Племянник? Я что-то о нем не слышал никогда. — Троюродный, живет в Фергане. Шофером работает. Попал в беду, вот и вспомнил нас. — Помогли? — Касым-ака кому не поможет? А тут все же свой. Так кто же ваша избранница, а? — Если бы я знал, хола, — вздохнул Анвар. — Видел всего раз и... исчезла как привидение. — Давно видели? — Порядочно уже. — И не можете найти? — Пока нет. — Не теряйте надежды, сынок, найдете! Скрипнула калитка и вошел капитан. — Как всегда, — произнес он нарочито сердито, — ты кормишь гостя баснями. Давай собирай на стол! — Тут все уже собрано, Касым-ака, — сказала хола, — а пельмени сейчас подам. — Пельмени? — переспросил Анвар. — Да, брат, — ответил, капитан, — с пловом покончено. Врачи запретили, говорят, он теперь для моего возраста вреден. — Пельмени в такую жару даже лучше, — сказал Анвар. — Успокаиваете? — Ничуть. — Хамзаев налил чаю и протянул пиалу капитану. — Прошу. — Кто здесь гость — я или вы? — сказал Вахидов, приняв пиалу. — Оба, — заметила хола и пошла на кухню. Не успел капитан допить свою пиалу, как хола поставила на столик плоскую фарфоровую чашку — ляган, полную мелкими пельмешками, которые были обильно политы кислым молоком и специальной подливой. — Так это же чучвара! — воскликнул Анвар. — Моя мама тоже иногда варит, но, к сожаленью, совсем редко, говорит канительное дело. А по мне бы каждый день! — Действительно, канительно, — кивнула хола, сев рядом с Анваром. — Утомительно, пельмешки-то мелкие, с ноготок. Раньше, бывало, собирались в одном доме несколько соседок и за своими разговорами делали их. А теперь никто по-моему, не собирается, время какое-то пошло дурацкое, всем всегда некогда. — Не научное, а житейское объяснение научно-технической революции, — заметил Вахидов. — Посплетничать не с кем, вот и вывод готов! Давайте есть, брат, чучвара тоже вкусна горячая. — А я ведь тоже те времена, — сказал Анвар, с удовольствием уплетая пельмени, — помню. Бывало, придешь со школы, а во дворе под чинарой куча женщин с малышами. Тут уж не сомневаешься — чучвара! — Когда им, женщинам, собираться, большинство на работе?! — сказала хола. — Таких, как я, раз-два и обчелся! — Как ты, ханум, всего одна на весь мир, — с ехидцей произнес капитан, — и та мне, бедолаге, досталась. — Вот и поговорите с ним, Анварджан, — отпарировала хола, — уже я виновата в том, что родилась на свет!.. Вот так, со взаимными колкостями, незлобивыми и вместе с тем много говорящими постороннему, проходила каждая трапеза капитана. Анвар об этом знал и частенько думал, что это видать от того, что люди очень долго прожили рядом, обо всем уже, может, сотни раз переговорили и теперь утешают себя повтором давно минувшего, подшучивая над слабостями друг друга. И было в том для него что-то пугающее и одновременно интригующее — ведь такие отношения невозможны между только что поженившимися. — Какие новости, Касым-ака? — спросил Анвар после обеда, разливая, как младший по возрасту, чай. Вахидов уже полулежал, облокотившись на две сложенные подушки. — Новостей много, Анварбек, отдохнем немного, я вас познакомлю с ними, — сказал капитан. — Никак опять запутанное дело у вас? — спросила хола, ни к кому не обращаясь, в тайне надеясь, что ответит все же Хамзаев. — Ясное, как божий день, — произнес капитан, — но даже оно тебя не касается. Никто не звонил? — Тахир звонил. Просил передать вам спасибо свое. — Как там у него? — Все в порядке... * * * В кабинете Вахидов положил перед Анваром несколько листков — заключения экспертов. Некоторые строки в них были подчеркнуты красным карандашом. — Это мои пометки, — объяснил капитан. — Понял, Касым-ака. — Анвар стал читать именно эти строки. Заключение судебно-медицинского эксперта: «Убийство совершено в ночь 10.07.1980 года между 23.00 и 24.00 по местному времени. Жертва убита острым углом бутового камня, череп проломлен на глубину до 8 см. Возраст убитого 32 года, в момент гибели в его организме имелся алкоголь, он убит при выше-средней степени опьянения. Других изменений внутренних органов нет... Следов избиения также не обнаружено...» — Значит, не сопротивлялся? — высказал предположение Анвар. — Его шарахнули неожиданно, — сказал капитан, — потому что в глазах запечатлено удивление. Да, и на его лице это было написано. — Я не обратил внимания, Касым-ака. В заключении ГАИ ничего нового, — произнес Хамзаев. — Это было мне известно еще там, у реки, — заместил капитан. — Мне тоже, — кивнул Анвар. Заключение эксперта НТО: «По документам, обнаруженным при погибшем, установлено следующее: в удостоверении на право управления автомобилем более четко сохранились три первые буквы фамилии... «Удо...» — и имени — последние две буквы «од». Удостоверение выдано ГАИ города Душанбе предположительно в 1976 году... Удар камнем, приведший к гибели, совершен левой рукой наотмашь...» Вошел полковник Брукс. Поздоровался. — Если гора не идет к Магомеду, то Магомед сам идет к горе, — сказал он. — Заключения только что принесли, товарищ полковник, — сказал Вахидов, — а идти с пустыми руками не в моих правилах. — Ну, и что тут? — полковник склонился над бумагами. — Интересно! Пришел Панов с фотографиями. Он их разложил на столе. — Вот тут, — он указал на снимок, где человек был похож на грубо отесанного, привалившегося на бочок, Будду, очертания лица едва угадывались, — труп затянутый илом. — Передвинул несколько снимков, и взял очередной: — Тут уже натуральный, отмытый. — Красивый был парень, — сказал полковник. — Может из-за женщины его кокнули? Ведь ничего у него не взяли! — Все это для нас темный лес, — сказал Вахидов, — пока что. — И по какой тропке вы хотите войти в этот лес, товарищи Холмсы? — спросил, улыбаясь, Брукс. — Думаю, что сегодня Анварбек поедет по широкой стальной, как пишут в газетах, магистрали до прекрасного города Душанбе. Установит хозяина машины, возьмет с собой фотографию погибшего, может, кто опознает. Ну, там... будет действовать по обстановке.