Наверное, меня посетила очередная насмешка судьбы. На экзамене мне достался вопрос «управление десантным корпусом в оборонительном бою в условиях превосходства противника на земле и в воздухе и нестабильной ситуации на низких орбитах планеты». На нормальном языке это означало, что противник наступает, его атмосферная авиация подавила наши воздушные силы, а на низких орбитах идет бой за господство над планетой, и ни та, ни другая сторона не могут отвлечься для поддержки своих наземных сил. Где-то я это уже видел, только противником тогда были жабы, а не кварги, но это мало что меняет. Сражение я разложил по полочкам. Боевое моделирование в данном случае проводилось коротенькими кусочками, от решения к решению, ведь экзамен был теоретическим. Зато каждое свое действие и действие противника требовалось детальнейшим образом мотивировать и указывать все плюсы и минусы тех или иных вариантов. Мы бодались с экзаменаторами около трех часов. Десантный корпус – мощная сила, и если его не раскатать с орбиты, может дать отпор достаточно сильному врагу. В мою задачу входило удержание плацдарма до подхода из космоса дополнительных сил нашего флота, которые обеспечат захват низких орбит со всеми вытекающими последствиями. Задача сложная, но типовая. В прошлой жизни я решал подобные уже не раз, поэтому решения я принимал достаточно быстро. В таких условиях главное обеспечить своим войскам устойчивость к воздушным атакам противника. Не имея собственной атмосферной авиации сделать это непросто, но вполне возможно. Для этого и даны боевым роботам зенитные ракеты и скорострельные пушки, и если у легких Варанов ракет всего по две штуки в ранцевых пусковых установках, то тяжелые Бизоны имеют их солидный запас. Здесь важно не давать противнику выбивать мои средства противовоздушной обороны огнем с земли, постоянно меняя позиции роботов и не давая противнику пристреляться по ним чем-нибудь тяжелым, и тогда вражеской атмосферной авиации приходится очень невесело. Я отправил на передний край легких роботов и пехотинцев в броне, а весьма эффективных в борьбе с самолетами Бизонов отвел вглубь обороны. Сравнительно легкие Вараны, конечно, не слишком устойчивы в бою с тяжелыми машинами врага, но противотанковые ракеты у них злые и в мобильной обороне они вполне могут сдерживать вражеские атаки. Вот интересно, танки здесь я видел только в музеях, в действующей армии встречались самоходные артиллерийские установки, и не более, а ракеты все равно назывались противотанковыми, наверное, исторически. Вообще, странно, что здесь танки вымерли, как мамонты. В моей прошлой жизни эти грозные боевые машины вовсю использовались и нами, и жабами. Тяжелый танк прорыва очень неплох в планетарном бою, хоть и несколько прямолинеен в плане тактики применения. А здесь вот не прижились… Мои оппоненты пытались прогрызть оборону вверенного мне корпуса разными средствами, но болт с левой резьбой на каждую хитрую попытку всегда исправно находился. Я не пытался изобретать какие-то невиданные велосипеды о пяти колесах и семи педалях. Просто необходимости не было. Корпус стоял и отбивался, маневрируя огнем и подвижными резервами. Пожалуй, единственное, что я взял не из тактических наставлений, а из своего генеральского опыта, это создание смешанной мобильной группы ПВО в составе десятка Бизонов и тридцати Варанов, нещадно выдернутых из взводов и рот, оставшихся в итоге без роботов и отправленных в тактический резерв. Эта группа обладала просто феноменальной подвижностью, а прямо в ее боевых порядках двигались транспортно-заряжающие машины. Такое построение в обычном бою крайне уязвимо, но в моем случае группа не лезла в огневой контакт с наземными войсками противника, а действовала на контролируемой моим корпусом территории, и главной ее задачей являлся быстрый маневр средствами противовоздушной обороны. Эти мои роботы попили много крови атмосферной авиации условного противника, и вставшие было на дыбы экзаменаторы, к концу сражения только досадливо морщились, глядя на цифры потерь своих самолетов в очередной бесплодной попытке подавить ПВО плацдарма. В общем корпус мой устоял, и даже, как заметил по итогам экзамена О’Салливан, не потерял ударной силы и смог оказать помощь высадившемуся подкреплению в развитии наступления. На следующий день мне торжественно вручили диплом об окончании академии Генерального штаба вместе с майорскими погонами. Так положено, окончил академию генштаба – получи следующее звание. Вот и стал я старшим офицером, в самом младшем звании этой категории, то есть попрощался с кучей маленьких звездочек и получил взамен одну среднюю. * * * – Откуда он вообще взялся? – задал вопрос сэр Пол Крофтон, самый молодой из группы джентльменов, удобно расположившихся в мягких креслах в обставленной старинной мебелью библиотеке фамильного поместья лорда Бэдера, – Еще год назад о нем никто не слышал. – В том-то все и дело, что ниоткуда, – задумчиво ответил сэр Джон Пауэлл, еще один гость лорда, – он появился как бы из ничего, на абсолютно пустом месте, поэтому мы и обратили на него внимание так поздно. – То есть для его продвижения наверх не имелось никаких предпосылок? – Этого в принципе не должно было произойти. Даже очень талантливый человек не способен сделать то, что сотворил этот Лавров, а он ведь никогда не проявлял никаких особых талантов, но потом, в возрасте четырнадцати лет, он заболел астероидной горячкой. С этого момента Лаврова уже фактически вычеркнули из жизни, ведь всем было известно, что при таком диагнозе не выздоравливают. Поначалу все шло, как обычно. Болезнь прогрессировала, для ее сдерживания требовалась все более интенсивная терапия. После очередной процедуры он впал в кому, и с высокой вероятностью мог из нее уже не выйти. Но… Лавров очнулся. Наши люди аккуратно опросили медсестру, ухаживавшую за ним в больнице на Титане. Пациент внезапно почувствовал себя лучше, намного лучше, что нехарактерно для типичного течения астероидной горячки на средней и поздней стадии. Лавров попросил планшет и доступ к сети, сославшись на то, что хочет перед смертью закончить какие-то свои дела. – Ну, пока ничего сверхъестественного я не вижу, – заметил лорд Бэдер, слегка качнув седой головой, – мало ли почему болезнь на время отступила. – Все необычное начнется дальше, – ответил Пауэлл, – Лавров начал работать с интенсивностью, доступной далеко не всем абсолютно здоровым людям. Такой режим должен был сжечь его силы буквально за час-полтора, но, по словам медсестры, пациент на глазах становился все бодрее и работоспособнее, что подтверждали и показания приборов. Нам удалось осторожно взломать сервер больницы и получить доступ к запросам, которые делал Лавров в сети. Аналитики сэра Регрейва утверждают, что он сразу начал поиск высших учебных заведений, дающих образование по медицине, физике и биохимии, а когда нашел их, практически без паузы стал последовательно сдавать вступительные, промежуточные, а потом и итоговые экзамены. Конечно, какое-то время он потратил, изучая литературу и базы данных по соответствующим предметам, но время это было явно недостаточным для усвоения даже десятой части тех знаний, которые он потом продемонстрировал при сдаче экзаменов. Профессорам, принимавшим у него тесты, Лавров говорил, что его мотивировала к интенсивным занятиям смертельная болезнь, и они предпочитали не вдаваться в подробности, но наши люди проверили практически всю активность Лаврова в сети за предшествующий год. Он вообще не интересовался ни медициной, ни биохимией, ни физикой за пределами обязательной школьной программы, да и в ее пределах делал это лишь в минимальном объеме. Таким образом, все знания, которые позволили объекту разработки получить за несколько дней три высших образования, он усвоил уже после выхода из комы, что, в принципе, невозможно. – Да, это уже действительно серьезно, – согласился лорд Бэдер, – Продолжайте, друг мой, это ведь не все, что вам удалось узнать? – Разумеется, джентльмены, это еще не все, подтвердил Пауэлл, – не буду утомлять вас многочисленными подробностями, но внезапно проявляющиеся гениальные озарения следуют за Лавровым по всему пути его продвижения наверх, причем эти открытия лежат в разных сферах знаний, от различных единоборств, до химии, физики и даже ксенологии. Доказательство гипотезы, об которую сломали зубы несколько поколений наших лучших математиков, методика лечения астероидной горячки, лежащая на стыке ядерной физики и биохимии и граничащая своей простотой с гениальностью, но столь неожиданная, что до Лаврова никто на нее не наткнулся. А потом аспирант Колониального Технологического института за год становится лучшим специалистом Федерации в области взлома систем управления вражеской военной техники. Вы знаете, джентльмены, сколько лет над этой проблемой бьются лучшие умы человечества? И ведь результаты были весьма скромными, пока не появился Лавров со своими адаптивными алгоритмами, впрочем, это уже детали. Но остается вопрос, откуда все это взялось. Потом произошла эта безумная история с Лейтеном-5. Весь учебный полк ВВУ Планетарного Десанта – живые покойники. Никто не должен был оттуда вернуться. Никто, понимаете? Курсанты остались без офицеров в абсолютно безнадежной ситуации. Но! Среди них оказался наш объект разработки. Результат вы все знаете. Мы подняли записи его действий в учебных боях и в реальных сражениях, бесед с другими людьми, допросов в службе безопасности, в общем, все, до чего смогли дотянуться руки наших людей, а вы знаете их способности по добыче информации. Сэр Пол и лорд Бэдер лишь молча кивнули, ожидая продолжения. – Приготовьтесь, джентльмены, сейчас я озвучу вам вывод наших психоаналитиков, он будет несколько неожиданным, – с кривоватой усмешкой продолжил Пауэлл, – наш объект разработки и Игорь Яковлевич Лавров – разные люди. Я понимаю, что звучит это антинаучно и, вообще, безумно, но это медицинский факт, прекрасно согласующийся, к тому же, со всем тем, что узнали наши агенты ранее. Пятнадцатилетний мальчик Игорь Лавров умер там, на Титане, в местной больнице. Он так и не вышел из комы. Вместо него очнулся совсем другой человек, возраст которого оценивается нашими специалистами примерно в пятьдесят лет. И этот человек – профессиональный военный, имевший опыт командования, как минимум, полком, но одновременно он ученый, вернее нет, не ученый, а, скорее, талантливый инженер, обладающий огромным багажом знаний, но знаний не наших, не человеческих, нам пока неизвестных. – Вы это серьезно, сэр Джон? – холодным голосом спросил лорд Бэдер. – Я более чем серьезен, джентльмены. Есть правда, пара фактов, которые пока не очень укладываются в эту версию. Во-первых, нынешний Лавров прекрасно, во всех деталях, помнит свое детство вплоть до впадения в кому, а во-вторых, он, как и раньше, продолжает любить свою мать, причем искренне, что было бы странным, стань он совершенно другим человеком. Объяснений этим фактам пока нет, но в целом они не противоречат выводам аналитиков. Мы ведь не знаем всех подробностей того, что произошло с объектом разработки. Личность Игоря Лаврова могла и не разрушиться полностью. – И вы предлагаете нам принимать решения, от которых зависит дальнейшая судьба нашей организации на основе вот этой фантастической версии, сэр Джон? – задал вопрос Крофтон. – Другой гипотезы у меня нет, джентльмены, вы ведь знаете меня уже не первый десяток лет, чтобы понимать, что прежде чем озвучить вам эту версию, я проверил все факты лично, и не один раз. – Несомненно, сэр Джон, несомненно, – лицо лорда Бэдера приняло выражение деловой сосредоточенности, – прошу извинить нас за высказанные сомнения в тщательности проведенного вами расследования и адекватности сделанных выводов, слишком уж они оказались… нетривиальными. Теперь остается решить, какое влияние этот новый фактор может оказать на наши планы. – Лавров, будем пока называть его так, уже оказывает на них существенное влияние, причем не в лучшую сторону. Этот человек опасен. Его действиями невозможно управлять. У него есть своя цель, которая совершенно не ясна, но движется он к ней с невероятной для обычного человека эффективностью. Он уже нарушил нашу комбинацию с Глобал Випон Индастриз, в результате чего много лет выстраиваемая схема перехвата нами управления этой компанией с одновременной монополизацией рынка вылилась в арест наших агентов влияния в совете директоров ГВИ и усиление позиций Русского Оружейного Концерна. Я уже молчу о прямом выходе на рынок оружия новой силы, напрямую подконтрольной Лаврову. – Меня, признаться, больше беспокоит другое, – добавил сэр Пол Крофтон, – Этот человек оказался слишком близко к Тобольскому. Если в истории с ГВИ президент использовал Лаврова, как малозначащую карту, которую, если что пойдет не так, можно просто сбросить под козыря, то сейчас наш верховный главнокомандующий решил, похоже, сделать на него серьезную ставку. Лавров просто так слов на ветер не бросает, в этом мы уже могли убедиться, а из его уст я недавно услышал очень неприятное слово «национализация». Его, конечно, сразу поставили на место старшие товарищи, но слово было сказано, а как Лавров умеет превращать свои слова в реальность, мы, опять же, не раз видели. – Нужно понять, чего он добивается, – задумчиво играя в руке коньячным бокалом, произнес лорд Бэдер, – возможно, мы сможем извлечь из этого свою выгоду. Человек он весьма неординарный и может быть нам полезен. – Он опасен, – еще раз повторил Пауэлл, – мы не можем использовать человека, ни целей, ни мотивов поступков которого мы не понимаем и вряд ли сможем понять. Я вообще не уверен, что он человек, джентльмены. – Ну, тут, вы, пожалуй, сгущаете, сэр рыцарь, – улыбнулся уголком рта лорд Бэдер, – он человек, это несомненно. Вот только чего он хочет…? – Ему уже не раз прямо задавали этот вопрос. Каждый раз он отвечает немного по-разному, но общий смысл один – победа Земной Федерации в войне с кваргами. – Это ширма, хотя, надо отдать ему должное, действует он действительно так, что к этим словам не придерешься, – прокомментировал Крофтон, – да и нашим планам победа над кваргами не противоречит. – Скажем так, сэр Пол, победа Федерации в далекой перспективе действительно нам не повредит, а вот быстрая победа спутает все карты и лишит нас большей части текущих доходов и львиной доли влияния, – с ноткой недовольства непониманием собеседником таких простых вещей ответил лорд Бэдер. – О чем вы спорите, джентльмены? – выразил удивление Пауэлл, – о какой быстрой или медленной победе вы говорите? Тут бы быстрое поражение не получить, вот это точно нарушит все наши планы, что вы, я уверен, отлично понимаете. Между тем, наши информаторы в адмиралтействе докладывают о весьма пессимистичных прогнозах на ближайшие месяцы. Крупное сражение неизбежно, причем его исход для нашего флота и армии будет, боюсь, малоприятен. – Ну что ж, джентльмены, – подвел итог лорд Бэдер, – в ближайшие месяцы наш объект вряд ли сможет доставить нам серьезные хлопоты. Он будет полностью занят подготовкой к сражению, а потом, когда оно грянет, зная его, предположу, что он полезет в самую гущу событий, а результат в таких случаях непредсказуем. На войне, случается, убивают, так что, вполне возможно, когда мы встретимся в следующий раз, кварги уже сами решит для нас эту проблему. – Я бы не оставлял это дело на самотек, – с сомнением произнес Пауэлл, – сейчас этот вопрос можно снять довольно просто. Мало ли несчастных случаев происходит при испытаниях боевого оружия… – Не торопитесь, сэр рыцарь, – усмехнулся лорд Бэдер, – по моим данным Лавров собирается вести в сражение трофейный линкор Титан, а кроме него это сделать никто не сможет. Нашему флоту и так будет весьма кисло, а без Титана мы можем получить критическое поражение. Нас такой вариант не устроит. Так что пусть пока повоюет, а там решим, если, опять же, к тому моменту проблема не исчезнет самым естественным образом. Кстати, сэр Пол упоминал о сближении объекта с Тобольским, так вот, возможно, вскоре это потеряет всякое значение. Наш агент влияния подталкивает президента к прямому управлению армией и флотом, а ошибки и неудачи в этом деле, весьма вероятные при текущем раскладе на фронте, могут сильно подорвать его репутацию и поддержку основными центрами силы. Ну а если не поможет и это…, на крайний случай у нас есть вариант с начальником службы безопасности президента. Генерал Терентьев, конечно, просто так не сдастся, но он очень сильно прокололся недавно с выходкой своего сынка, за которую того должны были надолго засадить в тюрьму, но вот не засадили почему-то. Наши специалисты раскопали это дело, и теперь вопрос лояльности Терентьева лишь дело времени. * * * Научно-инженерную группу я собрал уже на следующий день после сдачи экзамена и получения нового звания. Поблагодарив сотрудников за ударный труд над созданием торпед нового поколения, и раздав немалые премии, я перешел непосредственно к предмету разговора. – Господа, вы успешно справились с предыдущей задачей. Весьма непростой задачей, надо заметить, особенно с учетом поставленных сроков, но война продолжается и ставит перед нами новые вопросы, на которые нам с вами придется дать исчерпывающие ответы. Сейчас я вижу три проблемы, решению которых мы должны посвятить максимум усилий. Во-первых, интенсификация боевых действий в последние месяцы привела к катастрофическому росту потерь, и ладно бы мы теряли железо, его можно наклепать еще, но мы теряем людей, подготовленных профессиональных бойцов, пилотов и других военных специалистов, заменить которых быстро без потери качества подготовки не представляется возможным. Этот вопрос нужно решать как можно быстрее, и я вижу только один путь – на переднем крае людей быть не должно. Мы с вами хорошо продвинулись в области создания роботизированных подразделений беспилотных дронов, управляемых на расстоянии из командирской машины. Освоение этих разработок промышленностью и поступление новых машин в войска идет, к сожалению, недопустимо медленно, но даже это уже сейчас снижает людские потери, хотя в масштабах армии такой техники пока очень мало. Тем не менее, эффект несомненен, даже с учетом того, что командирская машина все еще принимает непосредственное участие в бою и ее пилот подвергается немалому риску. Нам нужно сделать следующий шаг. Я хочу, чтобы часть вашей группы сосредоточила усилия на создании легких и тяжелых роботов для армии и малых кораблей для флота, управляемых дистанционно с большого расстояния, например, с низкой орбиты, если речь идет о роботах, или с авианосца, если говорить о беспилотных истребителях. База для создания такой техники у нас имеется. Мы уже испытали в бою у звезды Барнарда систему управления с авианосца носителями абордажных дронов, но тогда испытания, хоть и прошли успешно, выявили ряд серьезных недостатков, которые теперь нужно устранить. Связь с дронами должна работать бесперебойно в условиях сколь угодно сильного радиоэлектронного противодействия противника. Я ставил эту задачу перед подчиненными, несмотря на то, что в моем мире ее решить так и не удалось. По части технического прогресса мы с жабами шли ноздря в ноздрю, и поэтому добиться большего, чем надежное управление десятком-другим дронов в непосредственной близости от командирской машины нам так и не удалось. Зато здесь, благодаря знаниям из моей памяти, мы сильно вырвались вперед в технологиях связи, и я верил, что моим людям удастся совершить прорыв, к которому я их подталкивал. – Во-вторых, – продолжил я постановку задач, – нам нужно эффективное оружие против линкоров противника класса Титан. Боюсь, что к назревающему в ближайшее время крупному сражению ничего нового мы сделать не успеем, поэтому придется заняться несвойственной нам задачей, а именно подготовкой максимального количества испытанных нами в рейде торпед и носителей для них. Половина научно-инженерной группы будет мобилизована именно на решение этой задачи. Скажу вам честно, господа, при всем моем восхищении результатами вашей работы по торпедам, носители для них получились очень слабые. Мы не зря потеряли восемь кораблей из десяти. Поэтому основные усилия мы направим именно сюда. Я уже объявил конкурс на поставку новой крупной партии дрон-торпед. Его выиграли ГВИ и РОК, что и не удивительно, ведь они уже освоили их серийное производство. Торпеды уже начинают поступать на склады нашего департамента. В первую очередь я планирую оснастить ими Титан, беспощадно выбросив с корабля все лишнее, что кварги туда понапихали. Собственно, часть из вас в курсе, те, кто участвовал в подготовке проекта. Остальными торпедами будем оснащать новые носители, и я не хочу, чтобы в предстоящем бою мы опять потеряли почти все эти корабли. С этим ясно? Инженеры и ученые молча смотрели на меня. Наконец, Джефф ответил за всех: – Это задачи скорее инженерные, чем научные, так что не ошибусь, если скажу, что ничего невозможного тут нет, хватило бы времени и ресурсов. – Ресурсы будут, Джеф, не беспокойся. Президент выделил нам такой бюджет, о котором еще месяц назад мы и мечтать не могли, а вот времени, извини, как всегда практически нет. – А чем будет заниматься научная часть группы? – спросил профессор Штейн, – Главный инженер прав, в поставленных задачах для нас работа, конечно, найдется, но ее будет не так уж много. – А вот для вас, профессор, у меня как раз и есть третья задача. Решать ее тоже нужно без промедления, но все же такой гонки, как у Джеффа, у вас не будет. Нашему флоту нужен прорыв в части мобильности. У кваргов намечается значительный численный перевес, быстро нивелировать который наша промышленность при ее нынешней организации не в состоянии. Единственное, что мы можем противопоставить противнику, это более высокую подвижность наших флотов и их способность совершать быстрые маневры для концентрации сил на угрожаемых участках. Для решения этой задачи научную часть группы придется существенно усилить специалистами по U-режиму и физике гиперпространства. В вопросе подбора нужных нам людей я рассчитываю на вас, профессор. – Но что это даст? – удивился Штейн, – мы просто создадим еще один научный коллектив, занимающийся вопросами гипера. Такие группы уже есть и в Колониальном Технологическом, и в Московском Политехническом, и в Индонезийском…, да много где они имеются, и нигде нет пока предпосылок для решительного прорыва. Я в очередной раз встал перед сложным вопросом. Профессор, естественно, был совершенно прав. Теория гиперпространства в Федерации, да и у кваргов, видимо, тоже, давно уже уперлась в некий верхний предел, для пробития которого требовалось совершить качественный скачок в понимании физики гипера, к чему обе цивилизации пока еще готовы не были. Но у меня-то нужные знания в наличии имелись, а вот как их ненавязчиво подкинуть местным ученым, я пока не знал. – Профессор, вспомните, пожалуйста, с чего мы с вами начинали, когда приступали к работе над процессором для станций РЭБ – осторожно приступил я к подготовке почвы для внедрения информации, – ведь прорывные идеи тоже появились не сразу. Нужен обмен мнениями между свежими людьми, раньше не работавшими вместе. Количество, как известно, имеет свойство переходить в качество. Я тоже приму участие в работе группы, все-таки соответствующее образование у меня имеется, а взгляд на старую проблему нового человека может быть полезен. – Гхм…, да уж, – хмыкнул профессор, – я помню этот свежий взгляд нового человека. Мы с коллегами тогда чуть не решили, что у вас на почве перенапряжения с головой проблемы начались, пока все аккуратно не посчитали, а потом еще десять раз не перепроверили. Так что может вы и правы, Игорь Яковлевич, может и правы. * * * Сколько мы ни готовились, сколько ни пытались предугадать действия кваргов, удар противника оказался неожиданным и сокрушительным. Панический вопль по гиперсвязи из системы звезды Грумбридж-1618 положил начало одному из самых крупных и бескомпромиссных сражений этой войны. На этот раз разведка не проспала, и выход флота кваргов к окрестностям системы не остался незамеченным, все же наши новые сканеры уже стали поступать на корабли флота в ощутимом количестве, и это не могло не сказаться. Посмотрев на поступившие данные о противнике, адмирал Каваками приказал шестому флоту отступать в центральные области системы и объявил о срочной эвакуации населения внешних планет. Последнее выполнить в сжатые сроки оказалось невозможным, но хоть кого-то спасти командующий все-таки надеялся, хотя и сильно сомневался в том, что эвакуация на Грумбридж-2 надолго продлит жизнь спасенным. Противник вышел к Грумбриджу совершенно беспрецедентными силами. Сканеры засекли сто семь тяжелых вымпелов, более трехсот кораблей классом от эсминца и ниже, пятнадцать авианосцев и целую армаду десантных транспортов и кораблей снабжения. Тем не менее, совершать последний прыжок внутрь системы кварги не спешили, видимо, чего-то ожидая. Шестой флот со своими семью линкорами, десятком крейсеров и парой авианосцев смотрелся на фоне армады кваргов не просто бледно, а вообще никак. Лезть в пасть к тигру Каваками, естественно, не стал, а предпочел опереться на орбитальные крепости трех центральных планет системы, отдавая, тем не менее, себе отчет в том, что если немедленно не подойдет помощь, крепости эти ничем ему не помогут. Сигнал, посланный в Солнечную систему через сеть гипермаяков, ничуть не преувеличивал безнадежность ситуации, в которой оказались шестой флот и триста пятьдесят миллионов жителей системы. Генштаб и адмиралтейство, готовясь к различным сценариям развития событий, рассматривали удар кваргов на Грумбридж, как один из возможных вариантов, хоть и не самый вероятный, поэтому вновь сформированный четвертый флот находился от атакованной системы всего в тридцати часах пути. Чуть дальше дислоцировались десятый и двенадцатый флоты, им для прибытия к Грумбриджу требовалось почти двое суток. Вот только даже если все эти соединения успеют на помощь адмиралу Каваками, соотношение сил все равно окажется более чем три к одному в пользу противника, а в таком бою шансов не то что победить, а хотя бы нанести врагу серьезный урон у флота Федерации практически не будет. В генштабе в целом и в адмиралтействе в частности это прекрасно понимали, как понимали и то, что вводить флоты в бой последовательно нельзя ни в коем случае. Понимал это и Каваками, спешно стягивающий шестой флот к планетам, высаживающий на них все находящиеся в космосе войска и готовящийся к безнадежной обороне. А кварги ждали, и, кажется, я понимал, чего, впрочем, понимал это не я один. – Они приглашают нас к генеральному сражению, – злобно прищурившись, процедил адмирал Нельсон, – понимают, гады, что если мы хотим отстоять Грумбридж, нам придется стянуть туда практически все наши силы, ну, кроме флота метрополии, естественно. А паузу выдерживают, чтобы мы успели стянуть в эту мышеловку побольше наших кораблей. Они явно не держат нас за дураков и понимают, что бросать им на съедение флоты по мере их подхода мы не будем, вот и хотят дождаться, когда мы соберем их вместе, а потом нас раздавить. – Мы можем хоть чем-то помочь флоту адмирала Каваками? – задал вопрос генерал-полковник Князев, – ему там сейчас ну совсем невесело. – А чем ему поможешь? Дать ему еще десяток тяжелых кораблей? Это никак не изменит расклад, а линкоры и крейсеры будут потеряны еще до начала основного боя. Ему бы вообще уйти из системы на соединение с основными силами, но бросить население планет и наземные войска без защиты…, на это никто не пойдет. Разговор этот происходил во время паузы между гиперпрыжками. Адмиралтейство срочно сдернуло пятый ударный флот с места дислокации в Солнечной системе и бросило его затыкать черную дыру, в которую вот-вот грозил превратиться Грумбридж. – Какой смысл сейчас гадать? – махнул рукой адмирал, – нам еще три дня лететь, и никто не знает, что мы там увидим, когда окажемся на месте.