Пилоты командирских машин ждали приказа на запуск дрон-торпед. Они отлично видели противника, работающие на максимальных режимах двигатели не способствуют маскировке, да и размеры кораблей врага не позволяли ему надеяться на высокую незаметность. Матвеев выжидал. Размещенные на поверхности астероида пассивные сканеры позволяли ему наблюдать пролет эскадры кваргов во всех подробностях. Проскользнули и скрылись в черноте космоса быстрые эсминцы и корветы, на траверзе показались линкоры… Все-таки кварги неплохо умели воевать и глупостей, как правило, не совершали. Вот и сейчас, несмотря на спешку и явную нехватку времени, боковые дозоры они выделить не забыли, и когда до расчетного времени старта торпед оставалось чуть меньше минуты, корвет, идущий сбоку, на приличном удалении от строя авианосцев, зацепил своим сканером неясную ускользающую цель. Командир вражеского корабля оказался исполнительным и хорошо мотивированным офицером, отлично знающим свое дело. Резкий маневр и перенастройка сканеров с широкополосного поиска на фокусированное излучение позволил корвету захватить в прицел неподвижно висящую в пространстве дрон-торпеду. К сожалению для командира корвета, это оказался последний успех в его жизни, поскольку поняв, что засада обнаружена, кавторанг Матвеев отдал приказ на немедленную атаку, и прыгнувшая вперед на форсаже хищная рыбина дрон-торпеды почти мгновенно настигла излешне старательный дозорный корабль, не успевший даже отреагировать на угрозу из-за слишком короткой дистанции атаки. Тем не менее, назвать успехом уничтожение вражеского корвета было никак нельзя. Конечно, элемент внезапности не был утрачен полностью, но атаку пришлось начать на большей дистанции, чем предписывалось первоначальным планом. Четыре невидимки несли в общей сложности двести дрон-торпед, управляемых двадцатью командирскими машинами. Сейчас вся эта армада пришла в движение и устремилась к вражеским авианосцам. На их пути оказались только пара корветов и один эсминец, огневой мощи которых было явно недостаточно для того, чтобы остановить смертельную волну, накатывающую на охраняемые корабли, но авианосцы и сами не были безоружными. Выпустить истребители они не успели, хоть и попытались это сделать, но заранее предупрежденные об атаке операторы зенитных комплексов смогли организовать торпедам горячую встречу, тем более, что помимо данных, получаемых от собственных сканеров, они вовсю пользовались целеуказанием с эсминца и корветов, пока те не превратились в огненные шары, поймав бортом по торпеде. Авианосцы сломали строй, пытаясь с помощью маневра удлинить путь торпедам и дать больше времени своим зенитчикам на огневое противодействие. Отчасти им это удалось, до рубежа автономной атаки добралось меньше трети торпед. С кораблей основной эскадры подробности боя наблюдать было невозможно, но неподвижно висевшие среди глыб пояса астероидов малые разведчики вели запись, которую впоследствии я не раз просматривал и анализировал. Избежать попаданий не удалось ни одному авианосцу, но два из них ухитрились поймать всего по одной торпеде и не получить критических повреждений. Четыре корабля, оказавшихся ближе всех к позиции торпед, буквально разнесло в клочья не менее чем десятью попаданиями в каждый. Еще два авианосца получили серьезные повреждения, но хода лишился только один. Кваргов потери не остановили, и оставив один из линкоров и пять корветов охранять потерявший ход корабль, эскадра противника продолжила движение к Грумбриджу-2. Именно лишившийся хода авианосец и стоил в итоге жизни капитану второго ранга Матвееву и его людям. Бросившиеся обшаривать окрестный космос корветы противника не обошли вниманием каменные глыбы недалекого пояса астероидов и довольно быстро обнаружили Невидимок, никак не рассчитанных на то, что их будут специально искать в ограниченном пространстве. Матвеев, конечно, пытался уйти, но разъяренные гибелью половины своих авианосцев кварги быстро догнали и уничтожили почти безоружные транспорты. Спустя несколько часов, когда дрейфующий по инерции авианосец и его эскорт отдалились на достаточное расстояние, прятавшиеся среди астероидов малые разведчики нашли уцелевшие командирские машины и подобрали их пилотов. Из почти сотни человек, участвовавших в этой операции, уцелели пятнадцать, но свою задачу они выполнили. Каменная глыба, за которой прятались Невидимки, так и осталась безымянной, хоть и удостоилась обелиска с именами восьмидесяти трех погибших в этой операции, но после освобождения системы именем капитана второго ранга Матвеева был назван весь пояс астероидов между третьей и пятой планетами. * * * Сжатый информационный пакет от Юн Гао мы получили на полпути к Грумбриджу-2. Разведчик докладывал, что успешно вышел на подступы к планете, и люди майора Мбиа покинули его корабли в десантных ботах. Мы разыграли ту же карту, что и в операции по спасению группы ученых с астероида в системе звезды Глизе-338, но уже на новом уровне средств маскировки. На этот раз комплексы РЭБ десантных ботов и экипировка разведчиков имели в основе наши процессоры, созданные с помощью знаний, упакованных в мой мозг незабвенным доктором Силком. По плану операции майор Мбиа и его люди должны были скрытно высадиться на Грумбридж-2, еще не до конца очищенный врагом от наших войск, и проверить несколько десятков известных нам мест, где находились наиболее крупные и хорошо защищенные подземные убежища, в одном из которых по нашим предположениям мог скрываться президент. В случае успеха Мбиа следовало передать верховному главнокомандующему наш план и при начале десантной операции сообщить нам точное местонахождение Тобольского. Теперь, пока мы не очистим от кваргов низкие орбиты, связи с группой Мбиа не будет, и мы ничем не сможем помочь майору и его людям, но после Лейтена-5 и Глизе я полностью доверял майору и был убежден, что если президент жив, Мбиа его найдет. * * * Кварги не стали жаться к планете. Преимущество в количестве тяжелых кораблей давало противнику уверенность в победе, особенно с учетом успевших-таки подойти до начала сражения трех авианосцев и эскадр от третьей и пятой планет. Возможно, кваргов немного смущал Титан, но он было один, и противник знал, что мой линкор получил в предыдущем бою довольно серьезные повреждения, исправить которые за столь короткое время никто бы не смог. Нельсон сомневался. Результат атаки на группу авианосцев противника выглядел неоднозначно. С одной стороны, она закончилась явным успехом ввиду совершенно несопоставимых потерь сторон, но при этом три авианосца уцелели и даже с учетом повреждений все еще могли выставить больше истребителей, чем имелось у нас. – Майор, – вызвал меня на связь адмирал, – ваши люди смогут нанести эффективный удар торпедами при таком соотношении сил? – Это лучше, чем было, господин адмирал флота, – несколько уклончиво ответил я, – но все еще очень опасно. Многое зависит от случая, а полагаться на него не очень бы не хотелось. – У вас есть пятнадцать минут на принятие решения, потом начнется бой и удар придется наносить в любом случае. Никаких вариантов уже не будет. – Через десять минут я представлю вам свой план, господин адмирал флота, – твердо произнес я, не испытывая на самом деле никакой уверенности. Боевой ордер кваргов уже неплохо просматривался и напоминал выпуклую линзу, обращенная к нам поверхность которой состояла из тяжелых кораблей, причем самые мощные из них стояли ближе к центру. Ни одного линкора класса Титан я в их строю не видел, и это меня очень радовало. За тяжелыми кораблями на приличном расстоянии скрывались авианосцы, щедро прикрытые эсминцами и корветами от возможных попыток наших легких сил обогнуть строй линкоров и крейсеров и ударить с тыла по нежным авианесущим кораблям. Я попытался представить себе ход предстоящего боя. Вот мы сходимся на расстояние эффективного огня из орудий линкоров. Стоять под снарядами кваргов Нельсон долго не станет, поскольку дело это крайне бесперспективное, учитывая перевес противника. Стало быть почти сразу нужно будет выпускать мои торпеды и под прикрытием истребителей с авианосцев пытаться достать ими тяжелые корабли кваргов. Собственно, об этом Нельсон и говорил, утверждая, что после начала боя других вариантов не будет. Очевидно, что противник это тоже понимает, а значит заранее поднимет с авианосцев москитный флот и выведет его практически в боевые порядки линкоров. Там истребителям почти ничто не угрожает, пока не прилетит наша мелочь, а ее-то они там и будут ждать, одновременно стремясь сбить наши торпеды и передавая на линкоры и крейсера данные своих сканеров для наведения их зенитных систем. Как это бывает, мы уже недавно видели и больше не хочется. Большая часть моих дрон-торпед базировалась на авианосцах вместе с командирскими машинами и стандартными флотскими истребителями. Авианосец – штуковина крупная, не особо маневренная и очень хорошо видимая любыми сканерами, а значит, ко всяким военным хитростям слабо приспособленная, так что и не будем пытаться заставить слона танцевать брейк в посудной лавке, ибо себе дороже. Но! Помимо авианосцев у меня есть Невидимки. Пытаться обойти ими строй противника и выпустить торпеды с неожиданного угла, где нет истребителей, конечно, очень соблазнительно, вот только не прокатит. Не хватит Невидимкам маскировочных способностей, это ведь не в засаде неподвижно висеть, прикрывшись комплексами РЭБ, тут маневрировать придется, причем довольно активно. То есть получается, что бить надо с фронта, когда невидимки стоят за спинами тяжелых кораблей, их не видно и им ничто не угрожает. Причем ключевыми словами здесь являются «их не видно». Я вызвал флагман. Нельсон немедленно откликнулся, до огневого контакта эскадр оставалось семь минут. Выслушав мой план, Нельсон секунд тридцать напряженно его обдумывал, после чего бросил мне: «Действуйте, майор» и отключился. Адмиралу еще требовалось успеть все организовать до выхода на рубеж атаки. Наш боевой ордер вздрогнул и перекосился. Выполняя приказ адмирала, тяжелые корабли начали менять позиции, перемещая наиболее мощные и опасные для противника вымпелы из центра к условно нижнему краю строя. Авианосцам я отдал приказ сместиться туда же, а всем одиннадцати невидимкам, наоборот, подняться вверх, прикрыться тяжелыми кораблями и не ерзать без крайней необходимости, сохраняя режим максимальной маскировки. Кварги на наши конвульсии никак не реагировали, сохраняя свое построение неизменным. Наш флот начал торможение, поскольку сшибаться на встречных курсах с численно превосходящим противником нам как-то не улыбалось. Первые залпы прозвучали с максимальной дистанции и не принесли результатов ни одной из сторон, но я не стал дожидаться, когда эффективность огня повысится и как только расстояние позволило задействовать москитный флот, отдал команду: – Авианосцам поднять истребители. Задача – прикрыть дрон-торпеды от атак истребителей кваргов и обеспечить их прорыв к линкорам нижнего края боевого ордера противника. Торпедным звеньям, старт через три минуты после истребителей. Пилотам командирских машин принять распределение целей, – и я отправил поводырям торпед соответствующие файлы. Я знал, что в эту же минуту адмирал Нельсон ставит задачу своим лучшим линкорам обозначить попытку прорыва через брешь в строю противника, которую должны пробить торпеды. Я очень надеялся, что кварги оценят угрозу, ведь такой прорыв вывел бы наши лучшие линкоры к слабо защищенным кораблям внутренней части их строя. Вместе с тем, попытка осуществить такой удар в качестве основного плана не просто граничила бы с авантюрой, а, собственно, ею бы и стала. Ослабление центра собственного строя и постановка главных сил флота под практически неизбежный фланговый удар мощной центральной группы кораблей врага сводили все возможные выгоды такого решения на нет и почти наверняка поставили бы флот в катастрофическое положение, но я надеялся, что кварги поверят и воспримут этот маневр, как жест отчаяния более слабого противника. На самом деле, от всей этой затеи с имитацией прорыва мне нужно было только одно, чтобы противник задействовал для отражения удара торпед, стартовавших с авианосцев, все свои истребители. Для этого я хотел создать у кваргов иллюзию возможности эффектной победы, для которой всего лишь надо не допустить серьезных потерь тяжелых кораблей от первого и, скорее всего, единственного мощного торпедного удара людей. Кварги уже видели это оружие в деле и знали его сильные и слабые стороны, и я был уверен, что они постараются по максимуму использовать уязвимость дрон-торпед при атаках истребителей. Я смотрел на тактическую проекцию и ждал, когда же кварги начнут реагировать на явную угрозу. Волна наших истребителей уже практически достигла строя противника. Пока они несли лишь незначительные потери от заградительного огня линкоров, который никогда эффективностью не отличался. Почти вплотную за истребителями двигались отметки дрон-торпед, ведомых командирскими машинами. Они пока вообще потерь не имели, как более трудные цели в плане обнаружения и наведения, но вот от строя кваргов оторвалась густая цепь отметок вражеских истребителей практически сразу схлестнувшихся с нашими пилотами во встречном бою. Потери с обеих сторон сразу стали множиться, но кваргов все же было явно больше. Они прорвались сквозь строй наших машин и начали охоту за торпедами, что оказалось задачей весьма непростой, поскольку даже захватив цель своей системой наведения пилот-кварг постоянно рисковал сбоем захвата, профессор Штейн и Джефф свой хлеб ели не зря. Тем не менее, потери дрон-торпед росли и компьютерная экстраполяция показывала, что до целей доберутся от силы две из десяти. При первых же вспышках попаданий на корпусах вражеских тяжелых кораблей наш строй дрогнул и семь лучших линкоров Нельсона в сопровождении нескольких крейсеров рванулись к нижнему краю строя кваргов, имитируя попытку развить успех и прорваться сквозь брешь во вражеском построении. Результат торпедного залпа оказался достаточно скромным. В целом москитным силам кваргов и зенитным системам их линкоров удалось его отразить, но три тяжелых корабля все же исчезли во вспышках взрывов и еще семь линкоров получили достаточно серьезные повреждения. Вероятность успешного прорыва наших кораблей внутрь строя врага при таком раскладе представлялась невысокой, но командующий кваргов решил не рисковать и развернул центральную группировку своих кораблей для парирования назревающего удара. В моей голове звякнул предупреждающий колокольчик и внутренний голос произнес слово «пора». – Невидимкам полный торпедный залп, – отдал я главный свой приказ в этом сражении. Цели были давно распределены, и теперь пятьсот пятьдесят дрон-торпед обогнали строй наших линкоров и ринулись к совершающим перестроение кораблям врага. Кварги пока их не видели. Основное внимание противника сейчас было приковано к идущим в безнадежную атаку линкорам людей. Все торпеды, выпущенные с авианосцев, к этому моменту уже либо достигли целей, либо были сбиты, но собачья свалка истребителей продолжалась. Я не давал нашим пилотам приказ на возвращение, они мне были нужны там, в нижней части строя врага, чтобы приковывать к себе москитный флот противника. Мы начали терять корабли, имитирующие прорыв. Возглавлявший наш строй новейший линкор Сеул одновременно получил несколько попаданий и взорвался. Шедший чуть позади Тхимпху вывалился из строя, теряя фрагменты обшивки и паря мгновенно замерзающими выбросами газов из пробоин. – Майор, корабли нужно отзывать, – услышал я рык Нельсона по системе связи. – Еще две минуты, господин адмирал флота, – твердо ответил я, – иначе все будет зря. Процесс должен войти в необратимую стадию. Мне казалось, что я слышу скрип зубов Нельсона. Адмирал смотрел на тактическую проекцию, отражавшую избиение лучших кораблей его флота и молча сжимал кулаки. Наверное, он мог бы убить меня сейчас, окажись я рядом. Когда взорвался поврежденный Тхимпху, в уголке рта адмирала показалась капля крови, он не заметил, как прикусил губу. Но линкоры продолжали атаку, а с губ адмирала не сорвалось ни звука, пока не истекли две минуты. Возможно, я нажил себе смертельного врага, но Нельсон не нарушил заранее согласованный план. Когда пять изрядно побитых, но сохранивших боеспособность линкоров резко сменили курс, уходя ниже строя противника с приказом разорвать дистанцию и по дуге вернуться в наш строй, кваргам стало не до преследования отступающих кораблей Дрон-торпеды вышли на рубеж атаки. Пространство перед линкорами и крейсерами кваргов расцветилось вспышками выходящих на форсаж двигателей. Зенитные системы, слишком поздно обнаружившие угрозу, разразились длинными очередями снарядов и пусками зенитных ракет, но они имели слишком мало времени для захвата столь быстрых и хаотично маневрирующих целей, еще и постоянно стряхивающих захват средствами радиоэлектронной борьбы. Лучшие линкоры противника один за другим покрывались вспышками попаданий. Некоторые из них взрывались, но чаще раскалывались на части, заполняя пространство вокруг себя бесформенными обломками. Ситуация полностью перевернулась. Одновременная гибель двадцати трех тяжелых кораблей, большую часть из которых составляли наиболее мощные линкоры, имела для кваргов катастрофические последствия. Видя происходящее, Нельсон изменил приказ пяти выходящим из боя линкорам и вновь направил их вглубь строя противника, одновременно приводя в движение остальные корабли своей эскадры. Артиллерийский бой вспыхнул с новой силой, но теперь плотность огня безоговорочно была на стороне людей, и кварги не выдержали. Сохранившие ход корабли начали отступление. Кварги отходили, сохраняя порядок и продолжая отстреливаться, чем вызывали невольное уважение, не всякий флот Федерации после такого разгрома смог бы сохранить управляемость. Тем не менее, разгром от этого меньшим не становился, особенно после того, как кварги потеряли два из трех оставшихся у них авианосцев. Вот только и мы потеряли немало. Из двадцати семи тяжелых кораблей в строю осталось семнадцать, причем многие из уцелевших линкоров и крейсеров требовали серьезного ремонта в доках. Но самое страшное, на мой взгляд, заключалось в том, что наша эскадра израсходовала почти все торпеды, за исключением пятидесяти штук, оставленных мной на Титане в качестве последнего резерва, а общее количество уцелевших истребителей на всех пяти авианосцах не дотягивало и до сотни. Тем не менее, кварги отступили, перестроились в походный ордер, разогнались и совершили прыжок из системы. В том, что они вернутся, и весьма скоро, никто из нас не сомневался, а встретить их нам будет практически нечем. Но здесь и сейчас мы победили. Под нами лежал Грумбридж-2, к которому уже стягивались десантные транспорты генерала Князева, а флоту еще предстояло пробить для десанта дорогу, подавив наземные противоорбитальные средства противника, что, правда, представлялось уже чисто технической задачей. – Поздравляю, майор, свою задачу вы выполнили превосходно, – оторвал меня от размышлений голос адмирала Нельсона, – Авианосцы я у вас забираю, они вам больше, как я понимаю, не требуются. – Так точно, господин адмирал флота, они свое дело сделали на сто процентов. Поздравляю вас с победой. – Спасибо, майор, – не слишком радостно ответил Нельсон, – еще одна такая победа и флот Федерации прекратит свое существование, но вы правы, задачу мы выполнили, в системе теперь осталась работа только для Князева и Баррингтона. – Не совсем, господин адмирал флота, – чуть улыбнулся я, – посмотрите на мою форму. Неужели вы думаете, что у майора-десантника, которому достался в управление корабль такого размера, не найдется в трюмах места для десятка тяжелых боевых роботов и средств их доставки на планету? Я ничуть не лукавил. Джефф буквально превзошел сам себя, работая над поставленной мной задачей по созданию системы управления беспилотными планетарными роботами с орбиты. Он присутствовал при моем разговоре с Ингой и слышал, что я обещал ей подразделение таких машин. Видимо, помня, что бывает, когда он не выполняет обещания, данные курсанту Яковлевой, главный инженер решил, что и командиру тоже не стоит тянуть с выполнением того, что он поспешил наобещать старшему лейтенанту Инге Котовой. Так или иначе, роботы ждали в трюме, упакованные в десантные боты, а системы управления к ним разместились в отдельном ангаре, рядом с каютами моих бывших сослуживцев по учебному взводу. И технику, и пилотов к ней нам привезли во время подготовки к контрудару. Джеффу удалось так быстро справиться с подготовкой первой партии из десяти машин, поскольку за основу он взял все тех же трофейных Мамонтов, которых мы с массой спецэффектов демонстрировали господам генералам на полигоне ВВУ Планетарного десанта. Ну что ж, пусть трофейная техника послужит нам еще раз, тем более, что пара-тройка из этих роботов воюют с нами еще со времен Лейтена-5 и могут, наверное, уже считаться талисманами, приносящими удачу. – Майор, – строго посмотрел на меня Нельсон, – я не могу отпустить вас на планету. Вы, конечно, десантник, причем, как я успел убедиться, десантник весьма неплохой, но здесь и сейчас вы для меня командир линкора Титан. Если с вами что-то случится там внизу, кто поведет ваш корабль домой? – Не беспокойтесь, господин адмирал флота. Борт Титана я не покину, – заверил я Нельсона, – роботы справятся и без моего личного присутствия на планете. – Тогда я не возражаю, – не стал вдаваться в подробности адмирал, переключаясь на управление действиями флота – Линкорам Дили, Канберра, Лилонгве и Банги занять на низких орбитах позиции, указанные генерал-полковником Князевым, и подавить наземные ракетные батареи противника. * * * Мбиа вышел со мной на связь сразу, как только мы взяли под контроль низкие орбиты Грумбриджа-2. – Игорь, – отбросив формальности, – сразу перешел разведчик к сути, – дело обстоит не лучшим образом. Президент серьезно ранен и находится сейчас в небольшом убежище, наспех созданном уже во время атаки кваргов. С главнокомандующим взвод его личной охраны и еще человек пятьдесят сборной солянки из экипажей погибших кораблей, остатков планетарных сил, сумевших оторваться от преследования во время штурма планеты, и даже просто местных жителей. Пробраться к Тобольскому нам не удалось, там вокруг везде шныряют кварги. Их вообще здесь немеряно, вся планета набита войсками. Видимо, хотели быстро подавить сопротивление, нагнали тучу солдат и техники, а эвакуировать не успели. – Не просто не успели, а даже и не пытались, – поправил я разведчика, – кварги были уверены в победе в космосе и считали, что наземным войскам ничто не угрожает. – Тогда понятно, – согласился Мбиа, – смотри, проблема в том, что в непосредственной близости от убежища президента кварги организовали мощный узел обороны. Его бы с орбиты хорошенько обработать, но можно случайно накрыть бункер, да даже не бункер, а времянку, по сути. Я с трудом понимаю, как кварги его еще не обнаружили, но, видимо, у личной охраны Тобольского нашлись неплохие средства маскировки. Убежище находится в подвале полуразрушенного строения вроде вещевого склада или еще чего-то такого. Использовать эти руины в своих целях кварги, вроде, не пытались, но обнаружить вход они могут в любую минуту. Нужно торопиться. – Я немедленно доложу командующему, – заверил я Мбиа, – у тебя есть связь с убежищем? – Крайне нерегулярная. Мы обмениваемся сжатыми узконаправленными инфопакетами, но они опасаются себя обнаружить и отвечают далеко не сразу. – Понял тебя, Андре. Держи меня в курсе. Удачи. – Спасибо, командир. Нельсон выслушал мой доклад и практически сразу перенаправил его командующему десантной операцией генерал-полковнику Князеву. Генерал, в свойственной ему манере, долго размышлять не стал. Сила в его подчинении в этот раз собралась огромная и, несмотря на внушительность вражеской группировки на планете, не оставляла сомнений в том, чья в итоге возьмет. – Так! – начал Князев, – господин адмирал флота, прошу обеспечить моим войскам безопасный коридор вот в эти зоны, – и генерал указал на тактической проекции четыре района, расположенных вокруг убежища президента на расстоянии около двухсот километров. Отсюда мы организуем наземные удары в сторону узла обороны противника. Тяжелое оружие применять будем весьма ограничено. Это исключит случайное разрушение убежища или нарушение его маскировки, но увеличит потери. Поэтому для данной операции мы используем дронов майора Лаврова. В мой корпус как раз поступил полк таких машин. Заодно испытаем их в настоящем деле, а то пока они ни разу массово в бою не применялись. – Господин генерал-полковник, разрешите предложение? – Давай майор, тебе можно. – У меня на борту Титана есть полудивизион тяжелых роботов Мамонт, тех самых, вы их уже видели на Ганимеде. – Хочешь поучаствовать? – усмехнулся генерал, – а то, я смотрю, тебе скоро форму в синий цвет перекрашивать надо будет, все больше линкором командуешь.